Они суетились. Организовывали скорую, просили меня не подавать жалобу. Обещали, что накажут виновного по всей строгости, просто ревнивый дурак, увидел что-то не то, перепутал. Муж, он ее муж! А они здесь все горячие, темпераментные. Только не надо давать дело огласке.

В общем, нас на скорой доставили в больницу. Глеб уже в который раз сказал, что я сумасшедшая, но потрясная. Он не понял ничего, что я там говорила, однако сообщил, что со стороны выглядело это крайне горячо.

После предварительного осмотра его руки предположили небольшой перелом. В больнице мужчину увезли на каталке. Я осталась в зале ожидания. Вроде бы чувствовала себя бодро, но присутствовала небольшая нервозность.

Через двадцать минут туда же залетел Егор. Пообщался с медсестрой. Что-то долго ей втолковывал на английском. Пришлось подойти и перевести на испанский.

– Его сейчас осматривают, нужно подождать, – по итогу сказала Рудакову и отошла к мягким сиденьям.

– Во что Глеб ввязался? – встал возле меня мужчина.

– У него самого спросишь.

– Арина!

– Драка в кафе, – подняла я на него голову. – Перелом левой руки. Сказали, что переживать не стоит.

Он опустился рядом со мной. Что-то начал писать в телефоне. Я же отвернулась в другую сторону и просто сидела, ждала, пока появятся какие-нибудь новости.

Разговаривать с мужчиной теперь не хотелось. Подумаешь, переспали! Он четко дал понять, что прошлое для него ничего не значило, а любая попытка напомнить о нашей связи будет расценена как обычное унижение перед ним.

Нас вскоре позвали в палату навестить пострадавшего. Я быстро шагала за Егором, как вдруг встала, будто вкопанная.

– Аня?!

– Сестренка, ты здесь? – заулыбалась она, увозимая медперсоналом на каталке. – Как они дозвонились, я же телефон забыла… Сеструх, все путем, не переживай. Я победила! – подняла она два больших пальца вверх с обмотанными бинтами руками и уронила не менее обмотанную голову назад.

Кажется, я дар речи потеряла. Все смотрела на пустой коридор, где недавно провозили мою бедовую родственницу, и не хотела верить.

Сорвалась за ней, меня не пропустили, сказали, что нельзя. Я побежала к администратору. Попыталась узнать, что произошло, но мне толком ничего не ответили.

Потом были метания по залу ожидания, я еще делала попытки прорваться к своей сестре, в какой-то момент напала на автомат, пытаясь достать из него что-то съестное…

Мой палец, тыкающий уже десятый раз на одну и ту же кнопку, перехватил Егор. Отодвинул меня. Спокойно добыл мне бутылочку с водой и шоколадный батончик. Заставил сесть в зале ожидания, вручил все добытое мне и сказал есть. Да еще таким тоном, что невозможно ослушаться.

Руки тряслись. Мне не удавалось даже открыть упаковку. Я отложила все в сторону, уронила лицо в ладони и долго не разгибалась, пытаясь прийти во вменяемое состояние.

Подумаешь, Аня обмотана бинтами. Ну ожоги или порезы… Заживет! Главное ведь, что здорова, улыбалась. Значит, справимся, выкарабкаемся.

Так, не надо паниковать и надумывать лишнего. Все намного лучше, чем могло показаться, да?

Я почувствовала ладонь на спине. Выпрямилась, хотела сказать, что не надо меня успокаивать, сама со всем разберусь. Вот только увидела сочувствие на лице Егора и совсем по-идиотски разревелась. Уткнулась ему в грудь, скомкала ткань голубой рубашки, почувствовала его руки на своих плечах и разрыдалась сильнее.

Следовало контролировать Аню. Знала ведь, что сестра мастерица влезать в передряги, не должна была отпускать ее с мужчиной, с которым она встречалась чуть ли не со второго дня нашего отдыха здесь. А если бы держала ее в ежовых рукавицах, если бы не увлеклась вчера Глебом, решив, что это Егор, если бы снова ввела комендантский час и была для нее «занудой», то не имела бы сейчас столь удручающий результат. Почему не подумала наперед? Дура, я дура!

Я раздувала проблему на пустом месте. Отстраненно понимала, что все не настолько плохо, но вот почему-то не могла успокоиться. Или просто день оказался нервным и все мои возведенные крепости разом рухнули. Или Егор действовал на меня расслабляюще, а потому я расклеилась и позволила себе слабину.

– Все… – сказала, когда смогла прийти в относительное равновесие.

Убрала руку от его рубашки. Отстранилась. Отряхнула мокрое пятно, которое оставила там, и с извиняющимся видом подняла глаза.

– У тебя тушь потекла, – сообщил мужчина.

– Да?!

Я отвернулась, достала из сумочки зеркальце. Едва не застонала от своего вида. Поняла, что лучше отыскать туалет и привести себя в порядок там, чем делать это на глазах у Рудакова.

Быстро отыскала необходимое помещение. Прыснула в лицо холодной водой, чтобы окончательно привести себя в чувство. Когда стала больше напоминать человека, вернулась в зал ожидания и даже узнала, что могу пройти к сестре.

– Аня! – воскликнула с порога палаты, и она вжала голову в плечи.

Я решительно зашагала к ней с намерением разнести все в пух и прах, но приблизилась, провела пальцами по обмотанной бинтами руке и невольно всхлипнула.

– Эй, ты чего? – забеспокоилась она. – Все в порядке. Я там просто… Короче, Арь, этот мудозвон женатиком оказался. Его бабена приехала сегодня утром и устроила мне взбучку. В общем, подрались мы немного… А просто не надо было в меня пальцем тыкать! Ты меня знаешь, я дурости всякой бабской не терплю. Визжала там, выкаблучивалась, бросалась пустыми угрозами. В общем, она меня моими же розами, которые мудозвон вчера подарил, и отдубасила. А те с шипами колючими оказались, сволочи. Но ты не переживай, хорошо?

– А с ней что? – спросила, уже чувствуя злость не на себя, а на сестру свою бестолковую.

– Чуть волосы поредели да царапин несколько. Я легонько ее приложила о стену, честное слово. Да просто реально больно было от шипов, ты только глянь, – начала Аня отворачивать бинты, но я перехватила ее руку.

Она подняла глаза. С извиняющимся видом вжала голову в плечи. Еще и заморгала невинно, будто не сделала ничего.

– Девушка где-то здесь?

– Нет, Арь, не надо.

– Что именно не надо, Ань? – устало поинтересовалась я. – Полагаю, во время драки вы устроили знатный погром, за который придется заплатить нам.

– С фига ли? – искренне удивилась сестренка.

– Так как мужчина женат, то в любом случае примет сторону своей супруги. Она вправе накатать на тебя заяву, запросить возмещение материального и морального ущерба, к тому же обвинить, что именно ты на нее напала. Если есть камеры, то мы все сможем оспорить… – произнесла, а потом посмотрела в округленные от осознания случившегося глаза Ани. – Полагаю, не стоит. Учитывая твой нрав, ты могла наброситься первой. Значит, надо замять дело по-тихому, пока не поздно. Девушка здесь?

– Арь, не надо, может? Вдруг обойдется? Этот урод во всем виноват, он не смог свои причиндалы в трусах удержать, так пусть сам расплачивается. Да ну их. Давай вещички соберем и фьють, свалим.

Я вздохнула. Спокойно, Арина, ничего нового и необычного не прозвучало. Полная безответственность и привычное нежелание брать вину на себя. Пора бы смириться и перестать бурно реагировать.

Эх, а если бы не встретила Глеба…

Кулаки сжались. Я бросила на сестру испепеляющий взгляд, направилась прочь из палаты и достаточно быстро нашла, где разместили вторую пострадавшую.

– Добрый день, – произнесла, постучав в дверной косяк.

Блондинка лежала на кровати с наложенными бинтами на лбу и шее. Под глазом алел синяк. Волосы потрепаны, небрежно перекинуты на одну сторону, наверное, чтобы прикрыть небольшое поредение. Возле нее сидел Миша, тот самый изменник. Вот с первого взгляда он мне не очень понравился. Стоило мне войти, мужчина подобрался, его лицо вытянулось, хотя куда уж больше.

– Простите, что потревожила вас. Я хотела бы уладить случившееся недоразумение.

– А, так вы с той психопаткой?

– Это ее сестра, – пояснил женатик.

– Ты и ее сестру уже знаешь? С ней тоже спал? – начала бить его по груди девушка, но я поспешила сказать:

– Нет, ни в коем разе. Меня ничего такого не интересует. Я здесь по другому вопросу.

Блондинка потрясла кистью, посмотрела на меня грозно.

– Понимаю ваше недовольство. Ситуация вышла очень неприятная, – приблизилась я к ее кровати.

– Ты сейчас пытаешься оправдать ту шлюхенцию?

– Попрошу подбирать выражения, она все же мне сестра. Я с вами говорю достаточно вежливо, согласитесь.

– Плевала я на твою вежливость. Она меня головой об стену ударила, – указала девушка на висок. – У меня сотрясение.

– Не подтверждено еще, – погладил ее по плечу супруг, на что та дернулась, сбросила с себя его руку. – А ты вообще рот закрой, иначе я что-нибудь точно отрежу.

– В общем, сколько? – с ходу заговорила я о главном.

Мы уже проходили нечто подобное, поэтому я не лелеяла светлых надежд. Люди алчны, везде искали выгоду. Если была возможность, они топили других, хватались за любые нити. Не все, не всегда, но мне, то есть Ане, попадались именно такие. Значит, готовимся к худшему и любыми способами пытаемся избежать возможных последствий.

– Что сколько?

– Сколько вы хотите, чтобы мы заплатили? Нам и вам не нужны неприятности, верно? Другая страна, другие законы, в которых никто из нас не разбирается. Вы вправе заявить на мою сестру, однако я не уверена, что оно того стоит, потому что, опять же, здесь иные порядки и ваше заявление может обернуться против вас самих.

– Угрожаешь?

– Нет, объясняю ситуацию. Я готова заплатить, чтобы все уладить мирным путем. Деньги не решат саму суть проблемы, однако помогут нам с вами предотвратить никому не нужный конфликт.

– Смотри ты, богатенькая выискалась, – фыркнула девушка. – Засунь свои бабки знаешь куда?

– Увы, совсем не богатенькая и даже не претендую на данный статус. Работаю в поте лица, чтобы обеспечить себе хотя бы отдых, но порой случается моя сестра и неприятности с ней связанные. В общем, вот моя визитка, – положила белую карточку на столик. – Звоните, когда надумаете. Буду ждать.

Я кивнула им на прощание и быстро покинула палату, все более четко осознавая, что нужно начинать что-то думать. Погром в отеле обойдется нам в приличную сумму. Возможно, нас хоть раз постигнет удача, и придется платить пополам, но вряд ли. Кто захочет раскошеливаться, когда можно найти козла отпущения и получить еще что-то сверху? Мол, мы пострадали, во всем виновата она… Все-таки Аня буйная и несдержанная. Уверена, она напала первой, а это плохо. Очень и очень плохо!