Август 2017, Санкт-Петербург
Я привычно лавировала в толчее подземки, каждой клеточной тела ощущая – опаздываю. Спортивная сумка, в которой минимум необходимых вещей: сменное белье, зубная щетка, телефон. В письме – принудительном приглашении – был четкий перечень того, что можно взять с собой. Всего двадцать строк и аргументация: «Всем необходимым вы будете обеспечены по прибытии». А вот указанное место меня слегка смутило. В письме значились «ворота Екатерининского дворца».
Тень на это лишь презрительно фыркнул, заявив, что секретарь, пославший письмо, – бездарь, потому как не упомянул главного: проходя через кованые врата, нужно пролить каплю своей крови. Иначе курсируй хоть до посинения, в пятое измерение, куда могут попасть лишь магически одаренные существа, путь будет заказан. Посему, помимо перечня разрешенного с собой, я взяла маленькое лезвие: мало ли что, вдруг проекция Ника не врет и ворота потребуют моей крови. Не запястье же себе кусать.
И вот я, запыхавшаяся, стояла перед железной оградой. За вычурными изгибами металла – брусчатка и бело-голубой фасад дворца. Сновавшие туда-сюда экскурсионные группы напоминали стайки мелких рыбешек во взбаламученном пруду.
Вечер – прекрасное время, но не сегодня и не сейчас. Я все же опоздала на полчаса.
Не стала экспериментировать с бескровным проходом, а сразу полоснула ладонь лезвием и вместе с толпой азиатских туристов двинулась на встречу с архитектурным барокко.
Все началось ровно в тот момент, когда я проходила между призывно распахнутых створок: колыхание, словно воздух вмиг раскалился, поплыли очертания силуэтов, а потом меня обступил туман. Не было уже шустрых азиатов, щелкающих затворами фотоаппаратов, не было предзакатного солнца. Вместо них – пустая площадь, на которой вольготно, со всем комфортом, расположился туман.
– Ну, чего застыла? – ехидно поддел тень. – Руки в ноги и нагоняй новичков. Наверняка сейчас что-то вроде общего сбора. Давай к центральному входу, а там… Дальше разберемся.
Вняв совету, я припустила в указанном направлении. Успела как раз вовремя, перед крыльцом шла перекличка, как поняла – вновь прибывших.
Когда назвали мою фамилию с именем, ответила «здесь», удостоившись нескольких кривых взглядов почтенных матрон (не иначе преподавательниц). Ну и пусть. Главное, что смогла догнать. С интересом начала прислушиваться и приглядываться к своим «коллегам по несчастью». Какие разные и все в чем-то похожие: молодые, многие – растерянные, надеющиеся. Обратила внимание еще на одну особенность: звучало много иностранных имен. Как выяснилось впоследствии, институт – чуть ли не международный, и в него отправляют девиц из разных стран. А лингвистические барьеры легко преодолевались посредством сферы слияния: при прохождении через нее национальный словарный запас заменялся на единый межмагический. Границы этой самой сферы проходили как раз по периметру Екатерининского парка.
Наконец нас, вновь прибывших, повели сначала по мраморной лестнице, а потом по череде коридоров, где находились классы. Казалось, они никогда не закончатся. Нас привели в комнату. Длинная, она чем-то подспудно напоминала мне казарму. В ней двумя шеренгами выстроились постели, примыкающие изголовьями одна к другой с прикроватными тумбами. На каждой тумбе красовалась именная табличка – «тюремщицы» подготовились. Между постелями было небольшое пространство, в котором размещались шкафчики и табуреты.
– Да уж, а я считал, что дортуар – это что-то интересное, а на поверку – казарма казармой. – Я мысленно добавила: еще и двухсотлетней давности.
– Милые барышни, располагайтесь. В шкафчиках вы найдете форму и все необходимое для проживания в нашем институте. Напоминаю, что в семь часов ужин, а после – свободное время. В девять – все институтки ложатся спать. Сегодняшний вечер можете посвятить обустройству. – Мадам уже собралась было уходить, но обернулась на пороге и веско бросила: – Хочу уточнить, что в нашем учебном заведении все носят форму, поэтому попрошу в коридорах появляться исключительно в ней, а не в той одежде, в которой вы прибыли.
Как только дама покинула дортуар, наше женское общество ожило, забурлило, зашушукалось и развернуло бурную деятельность. Кто-то знакомился, кто-то обменивался свежими сплетнями, иные надменно кривили губки, изображая белую кость, голубую кровь. Мне же не хотелось ничего. Просто побыть одной. Увы, в комнате, где разом собрались тридцать молодых особ, это сделать весьма проблематично.
– А вы слышали, завтра сюда должен прибыть сам Дейминго Лим! – донесся до меня чей-то экзальтированный вопль.
Вещала девица настолько карамельной внешности, что при взгляде на нее лично у меня все слипалось. Хотя, говорят, мужчинам именно такой типаж больше всего и нравится: лицо, не обремененное великим интеллектом, красивое, с правильными чертами; стройная, но не плоская фигурка, белокурые локоны. В общем – ангел, согласный грешить. Не удивлюсь, если у нее в роду затесались нефилимы.
– Тот самый Лим – демон, которому даже Распределитель сделал исключение? – поддержала Карамельку еще одна, судя по рожкам – демоница, с длинными, до колен, косами.
– Да, тот самый. Вот от кого в мужья я бы не отказалась… – мечтательно закончила Карамелька.
– Да фу, он же, по слухам, с кучей шрамов от ожогов на теле, после той истории с сумасшедшим драконом, – вступила в диалог горгона. О ее принадлежности явственно говорили волосы, непрестанно шевелящиеся и напоминавшие клубок влюбленных змей.
– При его титуле можно и со шрамами смириться, – парировала Карамелька. – Темных высших в нашем мире не так и много. К тому же ходят слухи, что он расстался со своей последней пассией и сейчас совершенно свободен. Так что, милочки, вы как хотите, а я не собираюсь куковать здесь до распределения, ожидая, кого мне подсунет жребий. Вдруг замшелого лесовика! До двадцати шести есть еще пара лет, и я собираюсь воспользоваться правом выбора. В этом плане Дейминго – лучший из вариантов.
Она выдержала поистине мхатовскую паузу, пока институтки подыскивали подходящие ответы, а потом безапелляционно заявила:
– Так что учтите: Лим – моя добыча. И не советую переходить мне дорогу, – веско произнесла она, а потом издевательски добавила: – Душеньки.
– Думаешь, французская левретка, раз графиня, так никто тебе не указ? – возразила демоница. – Я тоже не возражала бы проколоть ушко брачной сережкой рода Дейминго. Так что тебе придется подвинуться.
«Вот это серпентарий на выгуле!» – мрачно подумала я, слушая первую институтскую разборку между благородными магичками. К спору подключились еще несколько барышень, остальные же с азартом внимали и ждали: чем же все закончится. Девушки стояли кто в чем. Одни уже начали переодеваться в институтское: льняные длинные сорочки с рукавами; другие – еще в джинсах, брючных костюмах, коротких платьях. Но все с азартом ждали развития событий.
Мне же это было противно. Свара, обычная женская свара. Я бы еще поняла, если бы им нравился этот Лим. Но они готовы перегрызть друг другу глотки из-за положения, из-за страха оказаться всю жизнь прикованной к кому-то по воле этого чертова Распределителя.
Я тихонько поднялась со своей кровати и бесшумно вышла из дортуара. Время есть, прогуляюсь пока по саду, подальше от этих междоусобных войн, решила для себя.
Кто же знал, что судьба столкнет меня с тем, чью шкуру, рога и хвост сейчас усиленно делили благородные и не очень девицы.
Извилистые дорожки, причудливые клумбы, газон – все это застенчиво прикрывал туман. Вечер был промозглый, типично питерский, в какое измерение его ни засунь.
Он стоял, склонившись над девушкой. В его пальцах был ее подбородок, который незнакомец вертел из стороны в сторону. Девичье лицо с распахнутыми глазами казалось безжизненной маской.
Я тихонько начала отступать, стараясь, чтобы гравий под ногами не шуршал. Внутри все буквально кричало: «Беги, спасайся!» – но я понимала: если поддамся инстинктам, то точно буду почетной клиенткой морга, как и эта mademoiselle, в зеленом суконном платье и пелеринке, которую так бесцеремонно разглядывал этот странный незнакомец. То, что на скамейке находился труп, было явственно видно. Таких в анатомичке во время практики довелось перевидать. Слишком уж характерная, деревянная поза.
Он словно почувствовал взгляд, резко выпрямился и стремительно двинулся на меня. Я побежала, но запнулась и, потеряв равновесие, упала. Боль пронзила ногу раскаленной спицей. Отринув паническую мысль о том, чтобы ползти, с остервенением начала сдирать с рук перчатки. Как там говорил этот инквизитор: «эмоциональный всплеск»? Он уже есть. Только бы все остальное удалось, и плевать, что за повторное использование дара мне грозит еще один суд.
Он приближался уже уверенно, не спеша. Только сейчас я разглядела пару коротких рожек на голове и длинный тонкий голый хвост. Демон. Будь он мужчиной, сказала бы, что ему около тридцати: молодое лицо, но в рыжих волосах, собранных в короткий хвост на затылке, изрядная доля седины. Опасный, сильный и надменный. Почему-то сразу возникло ощущение – аристократ. Причем в настолько энном поколении, что поневоле подумалось: даже сперматозоид, давший ему жизнь, был снобом и подплывал к яйцеклетке на оплодотворение не иначе как по нормам этикета.
Демон стремительно приблизился и наклонился с растопыренной пятерней. То ли желая придушить меня, то ли поднять, как кутенка, за шею. Я не дала ему возможности сделать ни того, ни другого. Крутанулась на пятой точке и сделала подсечку здоровой ногой. Цель была простой: добиться того, чтобы этот гад упал, и потом прикоснуться и держать, пока демонюка не превратится в дряхлого старика.
Рыжий оправдал чаяния лишь частично, потеряв равновесие, но тут же выровнявшись. Правда, сопроводил процесс приобретения равновесия странной лингвистической конструкцией, в которой я с удивлением узнала французские предлоги и междометия.
Мозг отстраненно сделал заметку: нецензурные выражения переводу на единый магический не подлежат.
Воспользовавшись тем, что рыжий на мгновение перешел из нападения в защиту, я перекатилась и сумела в отчаянном броске ухватиться за хвост демона.
То ли пятая конечность была диэлектриком от магии, то ли мой план попросту не сработал, но стареть демон не стал, лишь прошипел с матерными интонациями:
– Отпусти!
Чувствовалось, что ему жутко больно: в хвост я вцепилась мертвой хваткой и тянула на себя, как антропо-зоологическая очередь приснопамятную репку. Причем намерения у меня были такие же, как и у сказочных героев: не отпускать то, что попало в руки, и по возможности выдрать со всеми корнями.
– И не подумаю, – осмелела я, как мышь, продегустировавшая коньячную пробку и решившая пойти набить морду коту.
В следующую секунду почувствовала, как по хвосту пробегает электрический разряд, не иначе. Ладонь я рефлекторно разжала, отчего демон все же пошатнулся и с ненавистью посмотрел на меня. Впрочем, в произошедшем был один плюс: загребущих рук в перчатках он ко мне больше не тянул.
Так прошло несколько мгновений: мы оба, тяжело дышавшие, готовые к новому выпаду противника, пристально смотрели друг на друга.
Сейчас я могла лучше его рассмотреть: поджарый настолько, что еще чуть-чуть и эпитет «тощий, как щепка» будет комплиментом. Не привыкший проигрывать и прощать – опасный противник.
Первым заговорил рыжий. Слова давались ему с трудом, и чувствовалось, что он борется с желанием заменить их явно членовредительскими действиями в мой адрес:
– Зачем вы побежали от меня?
Более идиотского вопроса трудно было ожидать.
– Зачем мышь пытается скрыться от змеи? Ответ очевиден: мышь не хочет умирать.
Я выплюнула эту аксиому, хотя чувствовала: ситуация обратная. Я скорее была змеей, не слишком опасной, но к которой приближаться с голыми руками не стоит. Вот только демон полевкой, увы, не был. Скорее змеелов, у которого не оказалось рогатины.
Рыжий же понял мои слова по-своему.
– Вы посчитали, что я убил эту девушку? – И, не дожидаясь моего ответа, продолжил: – Можете не говорить. Вижу, что так и подумали. Тогда вынужден вас огорчить: я не являюсь душегубом. Меня вызвала сюда директор этого почтенного учебного заведения, поскольку не далее как сегодня утром здесь было найдено тело одной из институток.
Он выражался витиевато, пытаясь за словесной конструкцией скрыть чувства, которые в нем бушевали. Что же, ему это прекрасно удавалось: холодный взгляд, лицо без тени эмоций, сдержанная поза. Все, кроме пресловутого хвоста, соответствовало образу бездушной машины. А вот конечность, которую я так усиленно пыталась купировать методом разрыва пару минут назад, недовольно била по бордюру.
Страх отпустил. Вместо него пришла усталость: следователь. А я-то подумала… Хотя… в обычной жизни на место убийства выезжает сразу бригада. Кто же знал, что тут могут обойтись одним специалистом… или не могут?
– А где остальные… следователи?
– Вы хотели сказать – инквизиторы? – теперь уже демон с интересом осматривал меня, впрочем, не делая ни малейшей попытки предложить свою помощь по приведению девичьего тела в вертикальное положение.
Я пыталась встать самостоятельно, кривясь от боли. Увы, ничего не получалось. В голове стойко утвердилась мысль: «Я ненавижу инквизиторов».
– Не суть важно, – прошипела я. Еще одна попытка не увенчалась успехом, и я вновь упала на брусчатку, – как называть. Смысл вы поняли.
– Мы прибыли чуть раньше. Директору не пришлось даже накидывать полог стазиса на место, где обнаружили труп. Магистры уже все осмотрели и задокументировали. Я лишь ожидал, когда откроется телепорт для транспортировки тела в морг, и решил еще раз осмотреть убитую. Сожалею, что увиденное вами получило иную интерпретацию.
– Я тоже искренне сожалею, что чуть не оторвала ваш хвост.
Смысл сказанного был вежлив, как речь министра иностранных дел Лаврова: вроде все по этикету, но меж слов проскальзывает совершенно иное. Да, ни рыжий демон, ни я не сожалели о потерях противника (как моральных, так и физических), а лишь отдавали дань этикетной вежливости.
– Помочь? – все же проявил участие демон.
Хотелось гордо ответить: «Нет», но, увы, как недомедик я понимала, что с такой ногой можно только ползти. До здания же института расстояние было изрядное.
– Буду благодарна.
Я думала, что рыжий протянет руку, помогая обрести равновесие, но демон просто подхватил меня на руки и понес в сторону скамейки, где обитал труп. То, с какой легкостью он держал меня на руках, поразило. Да, пятьдесят килограммов – это, конечно, не тонна, но все же…
– Как вас зовут? – демонюка решил то ли поддержать начавшуюся беседу, то ли просто выяснял имя той, что доставила ему за короткое время столько непередаваемых хвостовых ощущений.
– Светлана Смирнова.
– Значит, Лючия… – протянул он.
В первое мгновение озадачила эта интерпретация моего имени. Ну да, я знаю, что греческим аналогом «Светланы» является «Фотиния», а на латинский же переводится как «Светящаяся», «Лючия». Но видно, что-то с межъязыковым переводчиком было не так, раз демонюка обозвал меня на итальянский манер.
– А вас? – решила и я проявить светскость.
Демон от этого простого вопроса аж споткнулся.
– А вы не в курсе? – холодно и подозрительно, словно проверяя меня на вшивость, спросил он.
– Откуда? – невежливо, вопросом на вопрос, зеркально ответила я.
– Тогда простите. Лим Дейминго.
– Отвыкли, что вас не узнают? – съязвила я, сопоставляя дортуарный диалог и живой предмет матримониальных планов институток.
Мы как раз пришли, и вместо ответа демонюка мне решил подло отомстить: посадил на ту же скамейку, где ожидала телепортации мертвая институтка.
– Да, – с ухмылкой заключил он, а потом резко сменил тему, поясняя: – Сейчас я отправлю тело в морг и донесу вас до лазарета.
О проекте
О подписке