Он сбежал от материнской опеки, но кто сказал, что опека его отпустила? Ровно раз в неделю, в шаббат, у Шмулика случался скайп. Длительный, в течение пары часов.
– Ой вэй! Муля, и думать забудь перебивать маму! Хватит устраивать свой показной балаган с самостоятельностью! Возвращайся ко мне, папе и пятиразовому питанию. Я же вижу по этому недоделанному скайпу, как ты отощал!
Хорошее утро начинается ближе к вечеру. Желательно – с кофе в постель. В мою постель прилетел не кофе, а крик: «Мама! Я уже взрослый и самостоятельный и сам могу решать…» Что Шмулик может решать, я так и не поняла, громкое «Ша!» перебило его.
Рыжая. Несносная. Удивительная. Я хотел ее. По-разному. До радужных кругов перед глазами, до зубовного скрежета, до боли в паху, до каменного стояка. И чтобы она просто была рядом. Просыпаться с ней в одной постели. Не раз. Не два. Дольше. Намного дольше.
– До запятой я знаю только клятву Гиппократа, точнее, клятву Врача. Ее не начни читать. В остальных случаях я сделаю вид, что верю, будто это твое собственное творчество, – сказала я, уходя переодеваться.
– Звездами и луной, – подсказала я.
– Точно! И стихами. Кто твой любимый поэт? – воодушевился брюнет.
– Хочешь загуглить пару стихов, пока я переодеваюсь? – поддела я, поднимаясь с табуретки.