самым точным определением было «совесть». То, что она никогда не просыпается одна, а будит еще порядочность, а за этими двумя добродетелями довеском идут проблемы и неприятности, навряд ли могло послужить утешением.
«Все-таки истерика накрыла, – констатировала я, когда осознала, какой бред только что пришел мне в голову, – только не такая, когда хочется кричать и бить посуду, а иная – тихая, с душком шизофрении».
когда змея, убедившись в нашей бессовестности (покидать облюбованное ей завалунье мы не собирались), извиваясь, величественно поползла. Причем не абы куда, а в сторону инквизиторов. Закралось подозрение, чтобы пожаловаться блюстителям правопорядка на падение моральных нравов двуногой молодежи.
Отец считал, что выбор есть всегда: отступить или сражаться, жить или умирать, делать выводы или делать ноги… В последнем случае родитель настаивал на втором варианте, ибо подумать можно и в укромном месте, когда смоешься из эпицентра проблем.
Тело попыталось замычать и дернуться подо мной. Зря. С женщиной лучше вести диалог молча. Особенно когда в руке у дамы оказывается увесистый булыжник и она лежит сверху.
Наверное, так же охотницы за холостяками узнают женатых мужчин – по брачному выражению лица. Вот и у этих джентльменов в облике сквозили столь знакомые строгие, безэмоциональные и сосредоточенные черты, выправка, а главное – взгляд. Он словно препарировал.