Глава 2. Возникновение цивилизации

Чтобы двигаться далее, мы опять-таки должны определиться с терминами.

А что, собственно, означает слово «цивилизация»? Как провести грань, что вот до этого момента человек был не цивилизованный, а здесь уже стал принадлежать к некому цивилизованному сообществу? То есть стал представителем цивилизации. Как определить, как нащупать грань?

Энциклопедия Кирилла и Мефодия сообщает следующее:

ЦИВИЛИЗАЦИЯ (от лат. civilis – гражданский, государственный),

1) синоним культуры.

2) Уровень, ступень общественного развития, материальной и духовной культуры (античная цивилизация, современная цивилизация).

3) Ступень общественного развития, следующая за варварством (Л. Морган, Ф. Энгельс).

4) В некоторых идеалистических теориях эпоха деградации и упадка в противовес целостности, органичности культуры.

Как видите, определение весьма расплывчатое. Вот, например, хам – это не культурный человек. Означает ли это, что он не цивилизованный?

Если верить Энгельсу, то положение еще хуже. Выходит, что те, кто в своем развитии стоял сразу после варварства – цивилизованные. А мы уже нет.

Поскольку с культурой ясности нет, будем опираться на латинское значение слова. То есть примем, что цивилизация – это наличие государства.

Все проблемы наш выбор не снимает, но появляется хоть какая-то определенность. Потому что государство имеет конкретные признаки:

– некую территорию, на которую распространяется его власть (то есть государство ее контролирует и защищает, обеспечивая в том числе и внутренний порядок),

– некие властные структуры, осуществляющие контроль и защиту,

– налоги, которые собираются на подвластной территории и за счет которых живут и действуют властные структуры,

– единые на всей территории законы и общность культуры, обеспечивающая единое понимание этих законов.

Итак, условимся, что цивилизованность – это наличие неких (пусть в зачаточном состоянии), но безусловно государственных структур.

С этим пониманием двинемся дальше.

Г. М. Герасимов в своей книге «Прикладная философия» подробно рассказывает, что первым занятием человека, только-только выделившегося из животного мира, было кочевое скотоводство.

Герасимов пишет об этом так:

«Занятие охотой приводит некоторых охотников к потребности миграции за стадами копытных, на которых они охотятся; другие хищники это тоже делают. Постепенно человек доходит до понимания необходимости беречь то стадо, за которым он следует, не убивать лишнего. Вероятно, раньше он поступал подобно волку, попавшему в овчарню, а на этом этапе вынужден преодолевать в себе сложный психологический барьер, снижать уровень своей агрессивности. Но если охотник бережет стадо копытных, не позволяя себе убить и съесть лишнее животное, то естественно, что он начинает охранять его от потенциальных конкурентов, волков, отгоняя и убивая их. При этом понятно, что взрослое дикое животное, раз оно выжило в природе, в состоянии как-то за себя постоять, спасаясь от волков. А основную проблему в стаде составляет защита молодняка и самок в момент родов. Таким образом, человек принимает на себя эту функцию, и молодняк оказывается под присмотром человека фактически с рождения. А это в результате, уже исходя из объективной психологии большинства видов животных, приводит к их одомашниванию. Так возникает новая, революционная по тем временам технология одомашнивания диких животных. Сегодня, на нашем уровне эрудиции, эта техника представляется практически самоочевидной, но, если не подозревать о такой возможности, все гораздо сложнее, и эта схема разворачивается на протяжении смены многих поколений, путем множества проб и ошибок в пределах основного занятия человека. Вероятно, уничтожая взрослых волков, человек убивал и оставшихся волчат, поскольку из них должны были вырасти волки, его враги. Только овладев технологией одомашнивания путем выращивания с детства, но никак не раньше, он пробует эту же технологию и к своему основному конкуренту, волку, и в результате получает отличного помощника при охране стад от волков. Так возникает животноводство, первый революционный прорыв в плане интенсификации труда».

Итак, кочевое скотоводство. Приняв это простое соображение, мы снова приходим к подтверждению той мысли, что первоначальный ареал обитания человека никак не мог быть пустыней. То есть Египет или Междуречье Тигра и Евфрата в качестве прародины человечества однозначно отпадают.

Если человек начинал с того, что кочевал за стадами копытных животных, то мы автоматически должны принять за первоначальный ареал степи. Благо в Европе степи имеются поистине бескрайние. В первую очередь это регион Северного Причерноморья (Донские степи) и обильный травой регион Междуречья между Волгой и Доном.

Кочевники, передвигаясь в степи со своими стадами, пока еще не имеют никаких признаков государственности. Степь – одна на всех, то есть территорию никто не разграничивает и не объявляет своей; профессиональный властных структур нет (управленческие функции осуществляют старейшины), соответственно нет ни налогов, ни письменности.

Здесь нужно обратить внимание на один крайне важный вопрос.

Во-первых, превращение обезьяны (пусть даже высокоорганизованной, с развитым мозгом) в человека – процесс тонкий. То есть могло произойти, а могло и нет.

Во-вторых, все осложняется высокой детской смертностью.

Цитата из Герасимова:

«Если исходить из общепринятой последовательности видов от более простых к сложным, то прослеживается простая закономерность. Более совершенному виду соответствует более защищенное и подготовленное потомство в момент рождения. Поэтому, к примеру, рыбьих икринок гибнет подавляющее большинство; из яиц пресмыкающихся погибает все еще огромный процент, хоть и меньший; млекопитающих выживает уже существенно больше. Среди млекопитающих понятна следующая тенденция. У копытных, которым приходится спасаться бегством, новорожденные весьма развиты, так что начинают бегать почти сразу. У хищников, которые в состоянии постоять за свое потомство, оно рождается гораздо хуже подготовленным. Но рекорд в этой тенденции у человека. Человеческий детеныш еще менее подготовлен и развивается гораздо медленнее, чем у любого хищника. Т.е. на человека природа сразу „поставила“ как на суперхищника. И если сегодня нам это понятно и естественно, то в древности, когда он был всего лишь животным, это означало колоссальный риск, ставивший под сомнение само выживание вида».

В таких поистине экстремальных условиях маловероятно, что прорыв (переход из мира животных в мир людей) произошел сразу в нескольких местах.

Здесь стоит поверить Библии, которая утверждает, что существовал некий прародитель человечества. И его семья, потомство которой постепенно размножилось и, в конце концов, расселилось по всей территории Земного шара.

Кстати, в широкой печати сообщалось как-то об исследованиях ДНК человека, в результате которых ученые пришли к выводу, что человечество произошло от одного мужчины (Библия называет его Адамом) и шести его жен.

Снова дадим слово Г. М. Герасимову. Он пишет:

«До того (до изобретения животноводства – авт.) прирост населения сдерживался высокой детской смертностью. Если человеческая пара в состоянии иметь около десяти детей, то вырастало в среднем чуть больше двух, и прироста почти не было. Любая дополнительная проблема могла сделать эту величину еще меньше. Человеческий вид был на грани исчезновения. И долго такое неустойчивое состояние тянуться не могло. Если бы не природные условия для прорыва, то вид скорее всего погиб бы. Технологический прорыв спас его, сделав с этого момента царем природы. До того высокая детская смертность в средних широтах была в основном связана с несколькими голодными месяцами зимы и начала весны. Теперь из-за стабильности в питании сразу стало выживать в несколько раз больше детей. За время смены поколения, порядка двадцати лет, численность населения стала увеличиваться в разы. Если из десяти детей выживают четверо, то это уже дает удвоение населения за двадцать лет и увеличение численности в тысячу раз за двести лет.

Так работает естественный отбор в догосударственный период. Тот, кто владеет более передовыми технологиями, выигрывает демографический спор с соседями, постепенно занимая их территории и разнося эту передовую технологию в пределах одной природно-ландшафтной зоны. Одинаковые глобальные технические достижения не могли практически одновременно появиться в разных уголках планеты. Изобретения делались в одном месте, а потом тот, кто владел этим достижением, разносил его за счет относительно быстрого роста численности, вытесняя конкурентов. Таким образом, ключ к пониманию миграций человека, распространению новых технологий и, как увидим далее, организации общества в догосударственную эпоху – это демографическая ситуация».

Итак, началось «триумфальное шествие» человека по планете Земля.

Сначала кочующими родами заполнились степи (Северное Причерноморье). Затем с ростом населения некоторые роды стали переселяться в соседние, сходные по природно-климатическим условиям зоны. Например, в район Ахтубы.

Рекламные проспекты туристических агентств сообщают об Ахтубе следующее:

«Между основным руслом Волги и ее рукавом Ахтуба пролегает целый мир, природа которого не оставит равнодушным даже бывалого рыбака. Волго-Ахтуба – это россыпь больших и малых озер с кристально чистой водой. Это заливные луга с редкими цветами и травами… Это множество зверей, птиц, рыбы, ягоды и грибы… Это удивительно сохранившаяся почти первозданная, нетронутая красота. Ахтуба протекает параллельно Волге в степной местности (полупустыня), в так называемой Прикаспийской низменности.

С Волгой, Ахтуба связана большим количеством протоков и ериков, которые совместно и образуют обширную Волго-Ахтубинскую пойму. Берега большей частью пологие, с песчаными пляжами что обеспечивает хороший отдых на Ахтубе, но нередко встречаются крутояры, образующиеся на изгибах реки. Вдоль береговой линии растут рощицы лиственных деревьев, мелкие острова почти полностью заросли деревьями и кустарниками.

Река Ахтуба и Волго-Ахтубинская пойма по праву считаться одним из лучших мест для рыбалки и отдыха. Здесь Вы можете поймать трофейные и рекордные экземпляры рыб – основных объектов интереса рыболовов равнинных рек, причем по размеру трофеев Ахтуба и нижнее течение Волги в районе Харабалей, Енотаевки несколько превосходят дельту Волги в прикаспийской ее части. При определенной доле везения можно поймать сома весом за 80 кг, сазана весом более 20 кг, судака весом 10 кг и жерехов под 6 кг».

То есть с одной стороны – место благодатнейшее, с другой – все-таки заметно отличающееся от природного мира степей.

А раз есть различия, возникает почва для обмена (в дальнейшем торговли).

Г. М. Герасимов пишет:

«Первоначально хозяйство полностью натуральное, т.е. каждый все необходимое для своей жизни, как и в животном мире, добывает и производит сам. Но даже еще до возникновения интенсивных видов труда, скотоводства и земледелия, люди могут заниматься разными видами деятельности: охотой, собирательством, рыбной ловлей. Встречаясь друг с другом, они могут совершать обмен тех продуктов, которыми располагают. Для этого совершенно не нужно вводить понятие излишков. Просто человек один продукт питания, к которому он привык и который, быть может, даже ему несколько надоел, меняет на другой, чтобы разнообразить свой рацион. По мере интенсификации труда, развития животноводства и земледелия, разнообразие продуктов, производимых человеком, увеличивается, плотность населения возрастает, операции обмена учащаются. Они постепенно становятся распространенной нормой. Хотя хозяйства по большей части все равно еще остаются натуральными, т.е. обмен не является еще жизненно необходимым, тем не менее, эти отношения приобретают все более массовый характер».

Итак, на самом первом этапе обмены хотя и случаются, но происходят редко (меняться особо нечем) и спонтанно.

Совсем другая ситуация складывается, после того, как человечество расселяется в несколько хотя и соседних, но уже различных ландшафтных зон.

Теперь меняться есть чем (мясо на рыбу, шкуры на жерди для шатров и т.п.), но для свершения акта обмена нужно еще и встретиться!

Рассмотрим этот процесс подробнее.

Итак, первоначально акты обмена могли случаться в процессе случайной встречи в степи двух или нескольких родов кочевников. Но эти обмены были редки и особой роли в жизни рода не играли.

Иное дело обмен с жителями соседней природно-климатической зоны. У них уже можно выменять нечто такое, что заметно усовершенствует или облегчит жизнь. Например, хорошая жердь может быть и опорой для шатра, и волокуша из нее получается замечательная…

То есть на обмен нужно идти. Но когда?

Сотовых телефонов, чтобы договориться о встрече, пока не существует. Календаря (чтобы сказать: встретимся через три луны в 10-й день после полнолуния) тоже.

А придти к месту встречи и ждать кочевник не может. Стадо объест всю траву в округе, и нужно будет уходить.

Значит, вариант один: отделить несколько человек с небольшим стадом (для пропитания) и неким запасом товара, предназначенного для обмена и оставить их на предполагаемом месте встречи.

Таким образом, благодаря возникающей торговле (пока еще на бартер), появляются первые более-менее стационарные поселения.

Появляются, как правильно заметил Лев Гумилев, на границе ландшафтных зон.

Следующий момент. Кого кочующий род выделит для поселения на границе в ожидании обмена?

Вряд ли лучшего охотника или загонщика скота.

Гораздо более вероятно, что здесь решат оставить людей более пожилых и мастеровитых. Чтобы, ожидая фазы обмена (торга), могли пока шкуры дополнительно обработать, мясо подвялить и т. п.

Таким образом, мы приходим к выводу, что первые горожане изначально были мастеровыми (ремесленниками).

То есть не просто ремесленники селились вокруг места торга, но сам город (пока еще полукочевое поселение) изначально был образован ремесленниками. Именно они были его первыми жителями.