В общем, не успел стрелок договорить, как меня ужасом каким-то так шарахнуло!.. Нет, вы не понимаете. Страшно, конечно, было, но это не то совсем… Это не обычный страх был. Это Смерть в клуб заглянула. Вроде как с любопытством. Мол, кого забрать и как, чтобы поинтереснее было. А потом меня отпустило вроде. Я из-под Тима вывернулась, выглядываю… Стрелок белый весь, стоит, трясётся, автомат уронил, и чуть ли не штаны мокрые. Похоже, это его тем ужасом запредельным накрыло, а я так, отголосочки поймала. Подходит к нему охранник… нет, не тот, который страшный, другой, я его раньше в зале не видела, спокойно поднимает автомат, берёт мужика на залом руки, и культурно так говорит:

– Господа. Шоу продолжится через минуту. Коктейли за счёт заведения, – и уводит стрелка. Вернее, уволакивает – того ноги конкретно не держат.

А я стою на четвереньках и пялюсь на столик, от которого они отошли. Ещё, помнится, подумала: хорошо, что он пустой, а то этот псих как вошёл, так прямо оттуда стрелять и начал. А потом до меня дошло, почему там никого. Это наш с Тимом столик был. Мы за ним сидели, пока нас не пересадили. Вип-обслуживание, ага!

Ну, вы поняли, о чём я подумала сразу? В общем, я быстренько помолилась папе Легбе, чтобы дал в этой путанице разобраться, встала – Тим мне помог, он первым выбрался, причём уже с пушкой в руке, а я всё думала, что у него в поясной сумке? Посмотрела на сцену. Там занавес опускать наконец-то начали, но я всё-всё увидеть успела: как леди Хелен на носилках уносят, красавчика этого от столба отстёгивают. Он рыдает в три ручья, с носилок кровь на сцену капает… Вроде всё взаправду. Да ещё ощущение это – что будет что-то страшное – не прошло до конца. А Тим как раз вслед охраннику, который стрелка уводил, глянул, и говорит:

– Мля, это же Грегори! – а потом начал меня обихаживать. Оглядел заботливо, стул подобрал, усадил. – Ты как? – спрашивает, но пушку ещё не убрал, и по сторонам зыркает. На столик на наш бывший тоже посмотрел внимательно, на сцену… И вот сейчас я понимаю, что неправильно это всё было. Только что артистку на сцене грохнули, чего тут ждать надо? Панику, визг, народ из зала ломиться должен, охрана всех носами в пол укладывать – ну или ещё что-то такое делать, а все сидят, спокойные такие. Словно знают, что ничего страшного на самом деле не случилось. Я?.. А я вроде как понимала, что надо срываться и валить, а вроде как и нет. И тогда меня это не удивило не капельки.

– Норм всё. А ты?

– Да что со мной случится, – он плечами пожал и ствол, наконец, убрал. И тут же рядом официант с коктейлями на подносе нарисовался.

– Jolín! – говорю, – а это не липа?

– Не знаю, – Тим тоже сел, в один глоток свой коктейль всосал. – Чего это они на эту девчонку взъелись? Ладно бы, Дина замочили, хоть понятно.

– Думаешь, это всё эти… из храма? – я тоже коктейль попробовала. Вкусный. В меру кислый, в меру крепкий. То, что надо, в общем. И, наверное, что-то в нём было такое, что как-то ещё спокойнее стало.

– А то ж! Я ж тебе говорил, они Дина разорить хотели, а он тут опять взлетать начал, причём не то, что без их помощи, а прям-таки вопреки.

Мне даже грустно немного стало. Чем больше я про этот храм богини Любви слышала, тем меньше мне всё это нравилось.

– То есть никакой веры, один бизнес? Фе! Mierda…

А Тим не понял.

– Ты про что? – спрашивает.

– Ну, про этих… Если храм, то это же вера главное. Или как тут у вас всё устроено?

Тим плечами пожал:

– Есть, конечно, кто туда ходит и кто верит. Но у нас этих храмов выше крыши. Куда ни плюнь – в храм попадёшь. Вон, недавно секта готов появилась. Смерти поклоняются.

– Смерти? А зачем?

– А кто их знает, я там не был. Вон тот чувак, на которого ты пялишься, – он на охранника кивнул, – как раз из готов, похоже. У него черепушка маленькая на лацкане.

– Так вот что он жуткий такой! – мне почему-то и понравилось, что Тим заметил, что я на этого парня поглядываю, но и огорчило немного. Не хотелось Тиму настроение портить. А он дальше рассказывать взялся:

– А жриц любви любой клуб заполучить хочет. Это типа круто очень, да и торкает от них, будь здоров.

Теперь меня как-то не так кольнуло. Но и любопытно стало, конечно. Как бы объяснить… Конечно, меня учили мужчин и ублажать, и соблазнять. Потому что госпожа Эрзули считает, что мужчины и женщины должны дарить радость друг другу, и… Вот. Но деньги на этом делать? Наверное, не зря тот мужик, из бара в космопорту, про них так сказал. Что, мол, любая проститутка честнее и всё такое.

– Такие крутые?

– Мозги промоют и не заметят.

– Жутенько…

– Ну, народ на две части делится. Половина с них тащится, половина от них шарахается. Они кого на самый верх вознесут, в правительство, министерство, а кого, наоборот, с пылью смешают.

– В смысле, влияния столько?

– Говорят, что да. А как на деле… Про них много рассказывают всякого, и доля правды, думаю, там есть. А с Дином у них на принцип пошло. Они в обидках не за то, что он их послал, а за то, что подниматься стал. Без них.

– И что, так и будут его доставать?

– Ну… Не знаю. Если Грегори перестал бухать, то, может, и не будут. Он когда-то парнем резким был.

– Грегори – это тот, который стрелка скрутил? Он тут за безопасность типа?

– Похоже на то. Он раньше в мобильной пехоте служил, а это круто очень. Чего в охрану клуба подался, не знаю…

Тут занавес подниматься начал.

В зале тишина повисла.

И началась форменная жуть.

Вынесли на сцену носилки. Вроде бы те же самые, на которых леди Хелен до этого унесли. Сцена пустая, только возвышение такое посредине, наклонное, на него носилки и пристроили, так, чтобы тело всем видно было. И одного взгляда хватило, чтобы понять – мёртвая она. Ну, Хелен, в смысле. Да, кровь вроде смыли и всё такое, но видно же – труп. Да и чувствуется это. Музыка тихо-тихо играть начала, печальная, аж сердце заныло. И голос женский из-за сцены – чистый такой, прозрачный, нечеловеческий какой-то. Наверное, на комме вытягивали… но тогда не до этого было. И начинает он, голос этот, говорить что-то про то, что смерть приходит и забирает того, кого хочет. Что смерть и жизнь – это одно и то же. Ну и всё такое. Задумаешься – и смысла-то особого нет, но до печёнок пробирает. Потом затихло всё, и голос, и музыка.

Гонг ударил.

А тело на сцене глаза открыло. И вот тут-то и оказалось, что всё, что до этого было, шуточки, потому что… Понимаете, она на меня посмотрела, рuta madre! Прямо в глаза. И улыбнулась, медленно так.

Я в руку Тима вцепилась и чуть не заорала: «Зомби!» Потому что кто ещё это мог быть? Тим меня к себе поближе придвинул, за плечи приобнял – типа, не бойся. Но я же чувствую, что ему самому страшно! А она смотрит и улыбается так, словно сказать хочет: я знаю, что ты меня видишь, как есть, и знаешь, что я такое, и боишься, и это, типа, клёвенько очень…

А потом она – Хелен, в смысле – пошевелилась и попыталась встать. Поднялась. Шагнула и упала.

Кто-то завизжал. Но никто не побежал почему-то, сидели все, как примороженные.

Тем временем музыка опять заиграла. Тоже мёртвая какая-то, тягучая. И тело на ноги встало. Уже куда увереннее. И начало под эту музыку извиваться, как змея. Я видела по гало, как кобры на хвосте стоят, покачиваются. Вот и оно так же.

А меня даже отпустило, и я оглядеться смогла. Смотрю – все на сцену пялятся, а персонала в зале нет. Ни официантов, ни охраны – никого. Вот тут-то и стало ясно, что надо отсюда когти рвать, и побыстрее. Но уже поздно было. Потому что оно… она танцевать начала. По-настоящему. И музыка изменилась, была холодная какая-то, липкая, а тут с каждой нотой – огонь, зной. И всё сильнее. Я не сразу поняла, что это уже она, Хелен, на кап-синте играет. Не слышали? Камеры снимают движение и под них звуки подстраивают. Как будто всем телом музыку играешь. Нет, я не знаю, почему меня это напугало, но я Тима потянула – уходим, мол, и поняла, что всё. Прилетели. Потому что… В общем, не успела я опомниться, а Тим меня уже на стол пристроил, и…

Ну да. Всех, кто был в зале, накрыло. И плотно так. Надолго.

Меня тогда что удивило… Огорчило? Да нет, наверное. Во-первых, я всё равно знала, как мы с Тимом вечер закончим. Конечно, хотелось бы не так… внезапно, но тоже неплохо вышло, даже хорошо очень. А во-вторых… Когда тебя лоа оседлает, и не такое случается.

Конечно, лоа. А что ещё, по-вашему, это было? Вот только не Эрзули к нам сошла, ни разу. Это Геде был. Чёрный человек, лоа Смерти. Да, я уже говорила, вроде: любовь, влечение, – они разные бывают. Вот эта леди Хелен – она, чем угодно поклянусь, тёмной страсти служит, силе Геде. А я – другой. Светлой, солнечной, наверное, так сказать можно. Ну, стараюсь, по крайней мере.

Так вот, что меня удивило. Я, конечно, в законах плохо разбираюсь, но ведь это по всем статьям дело подсудное, как ни крути. Нам-то с Тимом хорошо: мы вдвоём пришли, а если кто один был, или в большой компании? Но потом, когда я про местную богиню Любви узнала – кстати, странно, но имени у неё нет, – всё понятно стало.

Конечно, объясню.

Ну, во-первых, она скорее богиня секса, а не любви, как чувства такого… высокого. Считается, что храм и всё такое сама богиня и организовала. Что вроде как, когда колония вымирала – уж не знаю, правда это, или нет, – она сошла с небес или ещё откуда, подняла рождаемость, а когда Тирана вышла из кризиса, развоплотилась и подарила каждой из верховных жриц частицу себя. Иногда она вроде как приходит посмотреть на мир, ну или верховные жрицы её призывают. И её все почитают, так или иначе, потому что она колонию спасла и всё такое.

И у неё два облика. Про один я не очень въехала. Что-то там про безумную влюблённость, поклонение и преклонение… Я так понимаю, это для посвящённых. А второй облик – там она покровительница… как они сами говорят-то… свободной, ничем не ограниченной любви, во. Ну, чтобы было весело, много секса и никаких обязательств. Вот и вышло, что с точки зрения местных это и было явлением богини Любви в этом самом облике. А не местных… Ну, не знаю. Может, на такие представления приезжих не пускают как-то? Я? Так я же вам сказала: эта Хелен знала, что я такое. Что я всё правильно увижу. И уж точно в суд не побегу.

Вот только там, в клубе, никакая ни богиня Любви была, а Смерть. И точка.

В общем, выбрались мы с Тимом к бару. Нам сходу – «коктейли за счёт заведения», тонизирующее что-то. Народ еле шевелится, кто-то в туалетные комнаты уполз, в зале со сценой быстро порядок наводят. Певичка какая-то поёт, хорошо так поёт, но без особого напряга. Что-то лёгкое, беззаботное – самое то.

Я смотрю – Тиму неловко, он мнётся, а мне, чего скрывать – кайф… Я Тима в щёку чмокнула, «Спасибо» – говорю, ну, он вроде и перестал особо тушеваться. Не сразу, но перестал.

– И вот чё это было? – говорит. – Мля! Нет, всё классно, но…

– Это и было то самое супер-представление? – спрашиваю. – Или что там предполагалось?

Но Тим ответить не успел. Певичка замолкла, вместо неё на сцену вышел типчик в костюме и говорит в микрофон:

– Дамы и господа! Леди Хелен благодарна своим поклонникам за то, что они были с ней, и к концу вечера подарит всем вам ещё один номер, чтобы вы не скучали дома.

Тим аж крякнул:

– Ё… Её ж точно грохнули.

– Я так ваще ничего не понимаю! Какая у вас планета весёлая… И часто здесь такое бывает?

Я в шутку спросила, а Тим всерьёз задумался и обстоятельно так отвечает:

– Да не. Ну, в смысле мочкануть кого, это бывает. Но чтобы покойницы танцевали, не… Впервые вижу.

– Так, может, она живая вообще?

Тим в затылке почесал, буркнул:

– Ну, выходит, что да, – а потом официанта попросил Грегори позвать, если можно. Мол, у него сейчас спросим, потому что от этих непоняток уже башка кру́гом идёт.

Но я-то знала, что никакая эта Хелен не живая, а самая настоящая зомби. И что когда носилки на сцену вынесли, на них труп лежал. А потом мне не до наблюдений было. Нет, я пыталась, но стоило на сцену глянуть, как меня опять накрывало… Ну, вы поняли.

Тут Грегори подошёл. Крупный, вроде Тима, хотя и пониже, темноволосый, улыбчивый, добродушный… Пока ты на него смотришь. А сто́ит взгляд отвести – словно под сканером оказываешься. Так, наверное, киллер на жертву смотреть должен. Уже сквозь прицел.

– О, – говорит, – Тим, привет! Рад видеть, – а мне представляется: – Грегори, можно Грег.

– Инге, – говорю. Он в улыбке расплылся:

– Очень приятно, Инге. Как вам наш клуб? – и снова к Тиму. – Сержант, ты меня поволноваться заставил. Я как тебя увидел, больше всего боялся, что палить начнёшь, – он вроде шутит, Тиму улыбается, а я чувствую, что он весь на меня нацелен. Мне как-то даже не по себе стало.

– Так это, типа, шоу такое? – Тим спрашивает.

– Конечно, мой друг, – и улыбается во все зубы Тиму, а у меня всё такое чувство, что он в упор на меня смотрит, и от его взгляда уже снова под стол спрятаться хочется. – На Хелен был специальный костюм.

Ага. Костюм. Как же. Чуть не удержалась от жеста, как лапшу с ушей стряхиваю. Я же на неё смотрела, я же видела, как её пули рвали!

– Ну, мля, вы даёте. А если б кто шмальнул?

– Так мы всех, кто с оружием был, фиксировали.

– Класс, – Тим головой покачал, вроде с восхищением, но мне-то понятно, что он просто вид активно делает, что во всё это верит.

Они друг другу улыбаются, а я всё думаю: а кто мог такого шикарного зомби сделать? Какой-то очень сильный бокор… Колдун, в смысле. Потому что, ясно же, что никто не поднимет зомби за те минуты, что между убийством и её появлением прошли. Значит, эта леди Хелен уже была зомби. А в самом начале, перед выходом на сцену, её напитали силой, чтоб за живую сошла… И я, выходит, этот обряд почувствовала. Да, это всё вроде бы объясняло, да вот только…

Знаете, у меня иногда бывает так: словно кто-то подсказывает что-то такое. Полезное. Я боялась этого раньше, но мама Бонита сказала, что это лоа со мной так говорят. В общем, я вдруг задумалась: это всё объясняет, кроме столика. В смысле: если нас пересадили, выходит, про стрелка знали? Заранее, и намного заранее? Дали ему прийти, прокричать, что надо, и только потом повязали. Зачем? Или точно знали: никто больше не пострадает, а леди Хелен… Ну, зомби-то всё равно. Зато клубу – плюс, храму Любви – минус, так, выходит?

И опять подсказывает что-то: так, да не так. Рискованно. Им кто-то обещал, что этот псих только по сцене выстрелит, а по залу не будет? А если что-то пойдёт не так? В общем, по всему выходило, что рисковали эти, из клуба, и сильно. Значит, хороший профит должны были со всего этого получить. Понять бы ещё, какой!..

Тем временем Грегори говорит:

– Ладно, Тим, увидимся. Инге, моё почтение, – взял меня за руку, и – я такое только в гало видела! – поцеловал. Руку. А губы у него холодные. И как-то так снизу вверх на меня посмотрел и так улыбнулся, что я чуть не завопила и руку не отдёрнула на фиг. А потом сразу всё нормально стало. И ушёл он.

А я ему вслед смотрю и понять пытаюсь: а не он ли поводырь леди Хелен? Поводырь – это тот, кто над зомби власть имеет. Не обязательно колдун, просто у него гри-гри… амулет нужный есть. А я про эту сторону вуду ничего не знаю вообще, и что делать, не представляю.

В общем, запаниковала я немножко. А потом себя в руки взяла и говорю:

– Какой-то он… странный.

– Да, он какой-то не такой, – кивает Тим, а я понимаю, что не могу тут больше, в этом клубе. Что хватит с меня на сегодня. Да и страшно, если честно.

– Может, пойдём отсюда? – говорю. – Или досмотрим шоу?

Но Тим сразу согласился: ему, видно, тоже впечатлений на сегодня хватило.

Пока к выходу шли, я Тима спрашиваю:

– А вроде тут и до этого какая-то стрельба была… Может, это место про́клятое какое?

Я даже на ответ-то не рассчитывала, а Тим радостно так:

– Ща узнаем! – и тащит меня на выход и под навес такой, с финтифлюшками, у входа. А там опять этот Грегори жуткий – с охраной покурить вышел. Мы к нему подходим, мне страшно заранее, но как-то сразу ясно стало, что я ему уже неинтересна. То ли узнал всё, что хотел, то ли ещё что.

– Грег, – это Тим его спрашивает, – а у вас тут некоторое время назад пальбу устроили, это тоже шоу было?

А тот головой качает:

– Нет. Знали бы, кто за этим стоит… За любую инфу по этим козлам платим. Хорошо платим, – а потом оглядел нас обоих и говорит: – Зря уходите. Леди раз сказала, что подарок будет, значит – «вау» будет.

Тим ему в ответ:

– Да не, мы в следующий раз. Она и так нам подарок сделала, да, Инге? – улыбается и чмокает меня в голову. Вроде как сигналит во все стороны открытым текстом без шифровки: «Мы пойдём скорее домой, делом займёмся».

В общем, мило всем поулыбались и свалили оттуда. Быстренько.

Во флаере Тим выдохнул и говорит:

– Уф, было круто, но… К тебе или ко мне?

– Давай к тебе, у меня жрать нечего, и вообще… У тебя ведь найдётся еда какая-нибудь? И выпить чего покрепче? А то всё это как-то… Ты поверил, что на певичке костюм был?

– Бухло есть, жратву ща закажем… А? Костюм? Ну, комбез-то на ней был, такой в любом секс-шопе за пару кредиток взять можно. Только это не броня. Броню от такого ствола я бы на раз определил. Не Бог весть что должно быть, но под тонкой искусственной кожей не спрячешь. Да и… По-честному в неё шмаляли. В общем, не знаю. Я бы, может, решил, что она биоробот, но я, скорее, в зомби поверю, чем в биоробота, который так танцует.

Вот тут я на него все свои соображения – про зомби и бокоров – чудом каким-то не вывалила. Но меня как удержало что-то, и я спросила только:

– Зо-омби… А бывают?

И Тим меня до всех печёнок-селезёнок потряс. Потому что по-простому так говорит:

– Да кто его знает. Но на Терре однажды мёртвые из могил встали.

Я уж глаза вылупила:

– Conche tu… Че-го?!

– То-го. Форменно так вставали. Тогда-то Церковь Трёх Куполов и появилась.

– А-а… А так и не поняли, что случилось?

Я… Честно говоря, я зомби боюсь. Страх, как боюсь. Но не таких, как в гало показывают, а настоящих, вроде этой Хелен. А страшнее всего думать, что тебя самого могут как зомби поднять. Так что Тим меня здорово ошарашил. Да и то, что он про Терру заговорил… У нас половина народу считала, что это сказки всё, а Планета Предков – Гаити, и вроде как лет сто назад кто-то её даже искать отправился. Большой толпой скинулись, наняли корабль или что-то в этом духе, и улетели. Как я думала? Да никак, если честно. Мне что Гаити, что Терра – всё едино. Есть они, нет их – мне-то что?

– Так и не поняли. До сих пор гадают, наверное. А если поняли, так не скажут никому. Но тогда по всей планете стали вылезать мёртвые. Хорошо хоть, не все разом.

– И как их… того… обратно упокоили?

Тим плечами пожал:

– Говорят, стали церкви строить. Не знаю, это лет двести назад было. Сам я не видел, читал только.

Он вроде как задумался, и дальше до дома мы молчали. А дома… Ну, это уж точно никого не касается.

Выдержка из Малой Энциклопедии Вселенной,

издание 334-е, переработанное и дополненное

МУКБОП – Межпланетное Управление Космической Безопасности и Охраны Правопорядка. Ведёт свою историю с 21-го года Космической Эры (КЭ). Изначально управление именовалось Международным Управлением Контроля Безопасности и Охраны Правопорядка. Создавалось для борьбы с пиратством, контрабандой и другими преступными проявлениями внутри Солнечной системы.