Постепенно в работах экономистов складываются различные понимания экономического конфликта. С марксистской точки зрения, социальные конфликты пронизывают экономику и являются своего рода «способом ее существования». Главный рыночный механизм – конкуренция – является формой конфликта, все сферы экономических отношений являются аренами, на которых разыгрываются скрытые или явные противостояния. У Маркса сторонами конфликта выступают различные классы.

Одним из исследователей, возразивших идеям классовой борьбы Карла Маркса, был Пьер Бурдье, который полагал, что класс как теоретическая конструкция, отождествляемая с реальной действующей группой людей, есть обычная интеллектуальная иллюзия. По его мнению, марксистская теория классов является неполной (и, в частности, неспособной учитывать ансамбль объективно регистрируемых различий) потому, что, якобы сведя социальный мир к одному лишь экономическому полю, марксистская теория приговорила себя к определению одной лишь позиции в экономических отношениях производства. Он считал эту теорию привязанной к одномерному социальному миру, организованному вокруг противоречия между двумя блоками: эксплуататорами и эксплуатируемыми. «В реальности, – пишет П. Бурдье, – социальное пространство есть многомерный, открытый ансамбль относительно автономных полей, т. е. подчиненных в большей или меньшей степени, прочно или непосредственно в своем функционировании и в своем изменении полю экономического производства: внутри каждого подпространства те, кто занимает доминирующую позицию, беспрестанно вовлечены в различного рода борьбу (однако без необходимости организовать столько же антагонистических групп)¹¹.

Идею конкурентной борьбы разделили с марксистами Кеннет Эварт Боулдинг и Георг Зиммель. Согласно определению Боулдинга, понятие «конфликт» является подчиненным понятию «соревнование». Последнее автор понимает следующим образом: «Соревнование в самом широком смысле этого слова существует в том случае, если потенциальные позиции двух действующих единиц оказываются несовместимыми друг с другом. Две позиции не совместимы друг с другом, если одна исключает другую, т. е. осуществление одной делает невозможным осуществление другой». Осознание ситуации соревнования приводит ее, как считает Болдинг, к конфликту¹².

Для того чтобы определить дифференцированные формы борьбы, Г. Зиммель употребляет понятие «конкуренция»¹³. Конкуренция определяется как опосредованная борьба: «Чистая форма конкурентной борьбы – это, прежде всего, не наступление, а оборона – потому хотя бы, что цена борьбы находится не в руках противника. Но цель всей акции достижима лишь посредством самопреподнесения независимой от борьбы ценности. Так субъективное антагонистическое побуждение ведет нас к осуществлению объективных ценностей, и победа в борьбе означает не успех собственно борьбы, а успешное осуществление ценностей, которые находятся по ту сторону борьбы». Эта форма борьбы стала играть в более поздних теоретических конфликтах доминирующую роль. В данном случае речь идет, главным образом, не о том, чтобы одолеть другую сторону, а о расширении области влияния, создания пространства для собственного существования. Речь идет о двойственном антагонизме: по отношению к другой группе и по отношению к цели, которую хотят достигнуть. Например, два предпринимателя не находятся в антагонистическом отношении друг с другом, но они могут стремиться к одной и той же цели, которая делает их противниками. Зачастую в рассмотрении противоположности эта двойственность стирается. Антагонизм между сторонами часто переносится на цель и противоположные позиции, цели автоматически осмысливаются как антагонизм между сторонами.

Представитель австрийской школы Людвиг фон Мизес определял конфликты, порождающие гражданские и мировые войны, не как результат функционирования свободного рыночного общества, а как следствие антикапиталистической политики. В связи с этим фон Мизес писал: «Возможно, допустимо называть их экономическими конфликтами, поскольку они затрагивают ту сферу жизни людей, которая в обычной речи известна как сфера экономической деятельности. Но будет серьезной ошибкой на основе этого обозначения делать вывод о том, что источниками этих конфликтов являются обстоятельства, которые развиваются в рамках рыночного общества. Их порождает не капитализм, а как раз антикапиталистическая политика, направляемая на ограничение функционирования капитализма. Они являются следствием вмешательства различных государств в производство, торговых и миграционных барьеров, дискриминации иностранной рабочей силы, иностранной продукции и иностранного капитала»¹⁴.

По мере развития промышленного производства широкое распространение получила теория по эффективному управлению. В ранних трудах по управлению у сторонников веберовской административной школы (Мэри Паркер Фоллет, Д. А. Аустин) наблюдается стремление устранить условия, вызывающие конфликты в организациях. Представители научного управления придерживались точки зрения, что правильное распределение задач, процедур управления, правил взаимодействия должностных лиц устраняет причины, приводящие к конфликтам¹⁵.

Оппонентами данного направления выступали представители школы «человеческих отношений» (Фриц Ротлисбергер, Вильям Диксон), которые также рассматривали конфликт в качестве признака неэффективной организационной деятельности, но признавали возможность появления противоречий между целями личности и организации, между группами лиц.

В целом для современной экономической теории конфликта характерен отход от рациональной модели субъектов, максимизирующих полезность, и признание того факта, что интересы конфликтующих сторон не являются непримиримыми. Оценивая в 1990 г. результаты, достигнутые в теории экономических игр, и их осмысление экономистами неоклассической школы, Я. Варуфакис и Дж. Янг писали: «Конфликт невозможно вписать в неоклассическую парадигму, каким бы гениальным ни был аналитик, и какой бы уровень сложности не закладывался в математическую модель»¹⁶. Спустя десять лет у экономистов-неоклассиков есть основания оспорить этот тезис. Если раньше общей для экономической теории конфликта была метафора «войны» – человек «воинственный» противопоставлялся традиционным моделям «мирного» экономического человека в рыночной конкуренции и во внутриорганизационном поведении, – то теперь основные усилия сосредоточены на построении интегративных моделей, в которых конфликтное поведение сочетается с другими, кооперативными видами экономической деятельности.

Значительный вклад в развитие математических моделей экономического конфликта внес В. А. Светлов¹⁷. Для него конфликт – это системное явление, и его структурные, вероятностные, динамические и теоретико-игровые свойства – не более чем разные уровни анализа этого явления. В этом отношении автор начинает аналитику конфликта в собственном смысле с рассмотрения его структурных характеристик как самых элементарных и общих. Формулируется специальная теорема, объясняющая, при каких условиях система с любым числом элементов находится в состоянии конфликта. Доказывается утверждение, что ни одна система с негативными отношениями не может быть бесконфликтной, если содержит более двух полюсов власти.

Своей задачей В. А. Светлов ставит формирование научного понимания конфликта как определенного дисбаланса системы с особыми структурными, вероятностными, динамическими и теоретико-игровыми характеристиками. Важным при этом является опровержение привычного и распространенного мнения о конфликте как взаимной борьбе (антагонизме). Наоборот, автор доказывает, что антагонизм – это одна из двух возможных форм разрешения конфликта.

Конструирование вероятностной модели конфликта с использованием пяти базисных отношений – любви, позитивного отношения, безразличного отношения, негативного отношения, ненависти, исследует условия, при которых различные сочетания этих отношений порождают конфликты.

Рассмотрение свойств конфликта доказывает, что с динамичной точки зрения возможны только три вида конфликтного состояния и столько же видов бесконфликтного состояния. Теоретическим результатом является доказательство, что при определенных условиях конфликты могут способствовать стабильному развитию системы (стабилизирующие конфликты), и наоборот, также при определенных условиях, отсутствие конфликтов (синергизм и антагонизм системы, достигшие определенного критического уровня) приводит к разрушению системы.

Анализируя в своей работе главные идеи и результаты классической теории игр Дж. фон Неймана и О. Моргенштерна и ее последующие улучшения (теория метаигр Н. Ховарда и теория анализа конфликтов Н. Фрезера и К. Хайпеля), В. А. Светлов приходит к основному утверждению, что любой конфликт имеет, по крайней мере, одно стабильное, т. е. устраивающее все стороны, решение.

Экономисты нуждаются в новом классе моделей, предназначенных для исследования экономической деятельности в тени конфликта, где производство, обмен и насильственный захват ресурсов неотделимы друг от друга, – так характеризуют сложившуюся ситуацию сторонники неоклассического подхода. Соответственно расширяется и определение конфликтного поведения; основное внимание переместилось с чистого насилия, захвата собственности на скрытые формы конфликта, где принуждение предвидится и учитывается сторонами как потенциальная угроза, как возможность, которая в любой момент может осуществиться. Сюда относят такие сферы деятельности, как взимание ренты, лоббирование, судебное разбирательство, трения между менеджерами и акционерами, борьба за статус и влияние внутри организации.

Несоответствие результатов моделирования и реальности вынуждает экономистов обращаться не только к институциональным условиям экономической деятельности, но и далее – к социологическим и психологическим теориям человеческого поведения, строя типологии личности представителей соперничающих сторон. Кроме того, приходится уточнять определение конфликта, но уже не исходя из экономической теории, а с социологической точки зрения.

В последние десятилетия появилась новая наука, выбравшая предметом изучения социально-экономическую сторону конфликта. Социология экономического конфликта – относительно новое направление, появившееся во второй половине 1980-х годов. У нее еще нет своей единой модели, здесь сосуществуют совершенно разные методологии, заимствованные как из экономической теории, так и из социологических направлений. Если в России социология экономического конфликта представлена в основном исследованиями социально-трудовых конфликтов, в несколько меньшей степени – исследованиями конфликтов между предпринимателями и регулирующих их этических норм, а также столкновений между бизнесом и властью, то на Западе лидируют другие направления исследований. В основном это литература по внутриорганизационным конфликтам¹⁸, исследования конфликтов в сфере международного бизнеса и на предприятиях с иностранным участием¹⁹, а также конфликтов социальной структуры конкуренции²⁰, структуры власти и господства в экономической сфере, исследования экономических предпосылок межгрупповой дискриминации. Для социологического анализа экономических конфликтов характерен учет не только экономических, но также и социально-политических, этнокультурных и социально-психологических предпосылок поведения сторон в ходе конфликта. Основной задачей социологии экономического конфликта, по-видимому, является выявление социальных функций экономических конфликтов, а также таких социальных и социально-психологических особенностей их динамики, на которые можно было бы опереться при их разрешении.

Например, построение интегративной модели экономического конфликта невозможно без изучения взаимного обращения этих форм в ходе противостояния. Здесь приходится решать проблему при социологическом и социально-психологическом анализе ресурсов экономического конфликта, а также изучать:

◆ Цепочки процесса социального производства ценности, приписываемой тому или иному предмету спора.

◆ Цепочки процесса взаимопревращений материальных и финансовых ресурсов в средства влияния на противника.

◆ Представления противоборствующих сторон о закономерностях этих двух процессов.

Причем один из важнейших элементов модели, которую еще предстоит создать, – это факторы ликвидности материальных и нематериальных ценностей внутри этих цепочек.

Понимание множественности значений, которыми наделен капитал (или обладание им), для заинтересованных сторон открывает широкие возможности перед конфликтологическими экспертизой и посредничеством. Важнейшая задача конфликтолога – раскрыть многозначность предмета спора, расчленить его на составляющие: ресурсы социального влияния, способы удовлетворения базовых потребностей, инструментальные и терминальные ценности.

Экономический конфликт, как и экономическое поведение вообще, разворачивается не в безвоздушном пространстве математических моделей. Конечные ценности и моральные нормы задействованы здесь в неменьшей степени, чем стремление максимизировать полезность. Тем не менее, экономика основана на целерациональных действиях, на учете стоимости альтернативных издержек. В отличие от некоторых других видов противостояния (политического, религиозного, этнического), здесь больше возможностей для рационального поиска альтернативных средств и меньше вероятность нереалистического конфликта, направленного не на достижение определенной цели, а на снятие напряжения, поддержание групповой сплоченности. Скорее, можно говорить о смещенном объекте конфликта, когда неудовлетворенность возникает в силу структурного экономического кризиса (инфляция, безработица), источник которого не определен (государство, различные партии и представители), а у пострадавшей стороны нет четких групповых границ и интересов. Это в особенности характерно для нашей страны, где групповые идентификации по-прежнему остаются размытыми: на смену дезинтеграции пришло деление на тех, кто «пострадал и теперь пытается выжить», и тех, кто «адаптировался и ориентирован на достижения», а классовая идентификация еще не сложилась²¹.

Присутствие социологии вызвано тем, что экономические конфликты не ограничиваются привычными рамками экономики, они возникают там, где при оценке человеческих отношений пользуются финансовым и материальным мерилом. Признание экономической значимости таких неощутимых величин, как время, человеческий, культурный и социальный капиталы, свидетельствуют о существовании практической потребности в соизмерении стоимости этих ресурсов с материальными, в рационализации их взаимопревращений друг в друга. Безусловно, экономический конфликт, как всякий другой, имеет свою собственную логику, неумолимо подчиняющую себе вступившие в противоборство стороны. Однако совершенствование методов его разрешения невозможно без изучения того, как оценивается риск и полезность конфликтных действий, как различные субъекты конфликта соизмеряют ценность «бесценного» – нематериальных и нефинансовых видов капитала.