Из Нагорного округа. П. Петухов. 1866 год
Газета «Кавказ» №53, 1866 год.
Корреспонденция «Кавказа». Из Нагорного округа. Нагорный округ, входя в состав Терской области, ограничивается от Дагестана рекою Сулак и андийским хребтом (собственно не по водораздельной линии этого хребта, а отступя к пастбищным, безлесным горам, известным под именем Тамух); от Ичкерии и Чечни – речкою Аксай и от кумыкской плоскости, ломанною линиею, которая, начинаясь у Герзель-Аула, проходит Тамерлановским валом (Аксак-Темир) до речки Яраксу, далее идет выше Андреевой деревни и достигает реки Сулака несколькими верстами выше Чир-Нерта. Границы с Дагестаном и Чечнею – определенные и бесспорные; что же касается до кумыкской, то поземельная комиссия составляет проект ее.
Все пространство округа заключается в черте Черных гор, когда-то сплошь покрытых лесами, исключая пограничные пастбищные горы Тамух. Леса преимущественно состоят из крупного чинара и только по мере приближения к устьям ущелий разнообразятся другими породами, между прочим дубом и грецким орехом.
В последнее пятилетие очищены жителями значительные участки для пашен, и проведены войсками широкие просеки в трех направлениях: 1-я от укр. Кишень до аула Беной, по хребту между Яраксу и Ямансу; 2-я от Беноя вниз, направляясь на кумыкский аул Аксай, по хребту между Ямансу и р. Аксаем, 3-я от аула Дылым на аул новый Буртунай.
Почва видимо осадочного происхождения и состоит из глины с небольшим слоем чернозема. Еще в недалеком прошлом все впадины и котловины изобиловали мочажинами, и почва в разных местах оседала или сползала, меняя физиономию поверхности: были случаи, что часть горы или целый аул сползали со своего места, оставляя после себя желтую глинистую осыпь. При больших дождях со склонов сползает густая масса в виде селей, унося весь слой чернозема вместе с посеянным зерном, и там, где была пашня остается ни к чему не пригодная глинистая осыпь. В настоящее время почва значительно осушается, благодаря очистке мест из под лесу и просекам.
Со стороны андийского хребта ниспадают по направлению к кумыкской плоскости речки: Аксай, Ямансу, Яраксу и Акташ, имеющий несколько притоков. Речки эти небольшие, хотя при водополии трудно переходимые, впрочем достаточные для того, чтобы приводить в движение множество небольших туземных мельниц.
Нагорный округ населяют два главных племени: дагестанское, под именем салатавцев и чеченское, под именем ауховцев, зандаковцев и беноевцев.
Салатавцы, занимая пространство между речкою Акташ и Сулаком, составляют 12 аулов и 1006 домов населения. Говоря наречием аварского языка, салатавцы во всех отношениях сохранили особенности дагестанцев; нравы и адаты у них дагестанские, а в общежитии заметно влияние дагестанской цивилизации, если можно так назвать некоторые условия приличий, отчасти мягкость нравов и общественную дисциплину, которые отличают их от чеченского племени, считаемого ими значительно низшим по развитию. Как и в Дагестане, у них много грамотных и начитанных, имеющих особенное влияние на народ. Вообще, салатавцы народ пришлым из Дагестана и имеет с ним родовую связь.
Три названные выше вида чеченского племени, составляя в сущности одно племя, рознятся между собою как по характеру, так и по степени развития; этому способствовали топографические условия населяемых ими мест и занятия. Кроме того, как народ молодой, они считаются между собою родами по родоначальникам, вышедшим из горского участка Ингушевского округа, именно из Цори, Ако и Галгая.
Ауховцы, живя большими аулами недалеко от устьев ущелий Яраксу и Акташ, имея постоянные сношения с торговыми рынками кумыкской плоскости (Аксай, Андрей, Хасав-юрт), значительно развитее остальных двух видов. Они составляют 6 аулов и 1232 дома населения. Многие из ауховцев знают русский язык и не чужды переимчивости, так напр. они заимствовали у нас огородничество, питье чая, окна со стеклами, водовозные бочки, отчасти стулья и столы, вообще – те мелочи, которые показывают зачатки цивилизующего влияния господствующего племени. Они умнее и трудолюбивее своих соплеменников и особенно склонны к торговле.
Зандаковцы занимают места между ауховцами и р. аксаем. Они составляют 13 аулов и 859 домов населения; обитая в лесах и имея менее сношений с плоскостью, они значительно беднее и грубее ауховцев.
Беноевское племя приютилось на лесистых высотах, у верховьев правого притока речки Аксай. Оно состоит из 5 аулов и 443 домов населения. Природа и топографические условия Беноя, или «вороньего гнезда» (Беной – в переводе), представляя все данные, способствующие доведению народа до полной дикости, задержали развитие умственных способностей его, доведя этих людей почти до идиотизма. Войдя, или лучше – неуклюже ввалившись к вам в комнату, беноевец, оборванный и грязный, озирается как дикая кошка, а начиная излагать что-нибудь, с большим трудом связывает мысли, причем, в видах выигрыша времени для подбора слов, беспрестанно отплевывается.
Занятие салатавцев составляют земледелие, садоводство и скотоводство. Сеют пшеницу, ячмень и кукурузу все аулы; садоводством же занимаются собственно аулы, расположенные по берегу Сулака, именно, Зубут, Миатлы, Иха и Зурамакент.
В Зубуте и Миатлы выделывается вино в количестве более 200 бочек. Оно трех цветов и лучше кизлярского; это приписывают тому, что сады их не поливные и закрыты от ветров горами. Хотя вина эти продаются дешево, от 20 до 40 руб. за бочку, но торговля идет далеко не успешно по той причине, что жители, по обычаю сами не развозят вин, а ждут покупщиков; армяне же торговцы, имея свои сады в Кизляре и избегая соперничества, не содействуют им.
Ауховцы преимущественно земледельцы; прежде они сеяли одну только кукурузу, в последние же годы, по примеру некоторых, стали сеять пшеницу и ячмень. Торговля лесом составляет один из главных источников их благосостояния, но этот источник значительно оскудевает по причине истребления их лесов жителями плоскости и войсками.
В настоящее время все склоны у устьев ущелий совершенно лишены лесу. Впрочем вопрос о порядке пользования здешними лесами рассматривается и вскоре определятся условия, которые должны будут предупредить окончательное истребление лесов.
Зандаковцы и беноевцы сеют только кукурузу и содержат в незначительном количестве овец. Впрочем, беноевцы воспитывают еще пчел, дающих им превосходнейший мед и воск.
Чеченское племя нагорного округа не имеет грамотных; муллы у них пришельцы; за то народ этот, склонный к мистицизму, охотно вступает в религиозное братство суфи (зикр) и расположен приветствовать каждого искателя приключений имамом, хоть бы он не умел отличить а от б. Впрочем все это, отчасти только, относится и к ауховцам.
Салатавцы и ауховцы управляются наибами из русских офицеров; зандаковцы же и беноевцы – наибами из туземцев.
Сословий в округе нет, точно также как и холопства; народ равноправен и называет себя узденями, в смысле людей свободных относительно личных прав. Земли делятся на общественные и частные; к первым относятся пастбищные горы, выгоны и леса участки, переходящие наследственно, и участки, очищенные в последнее время, по умиротворении края. 4 февраля 1866 г., Кишень. Подпись: П. Петухов.
Чеченцы (Нахче). Дубровин Н. Ф. 1871 год
«История войны и владычества русских на Кавказе». Том I. Кн. I. Очерк Кавказа и народов его населяющих. СПб. 1871.
«Чеченцы». (Нахче). Глава I. Стр. 367 …По соседству с осетинами и на восток от них поселилось чеченское племя, ограниченное: на севере Малою Кабардою, р. Сунжею и кумыкским владением; на востоке тем же владением, до креп. Внезапной, и рекою Акташ, отделяющею Чечню от дагестанского общества Салатау; на юге – Сулако-Терский Водораздельный хребет гор отделяет Чечню от нагорного Дагестана, а далее Тушино-пшаво-хевсурский округ и осетинские общества до укрепления Дарьяла. Западную границу Чечни составляла некогда река Терек.
Тридцать лет тому назад, т. е. до восстания в 1840 году, чеченцы жили по правому берегу Терека и обоим берегам реки Сунжи, так что тогда под именем Чечни разумелось все пространство, заключенное в границах, которые обозначались: «на Западе рекой Фортангой до Ачхоевского укрепления, а отсюда прямою чертою до Казах-кичу, и далее на ст. Стодеревскую; с севера Тереком до впадения в него Сунжи; с востока Качкалыковским хребтом, прямою чертою от Герзель-аула на Внезапную и верховьями реки Акташа; с юга Андийским хребтом (Сулако-Терским) до Шаро-Аргуна, этой рекой до соединения с Шаро-Аргуном и Черными горами до начала р. Фортанги.
С началом восстания, большая часть чеченцев, живших между Тереком и Сунжею, бежали за эту последнюю реку. На правом берегу реки Терека и на левом Сунжи осталось только несколько небольших аулов. Опустелая земля их начала заселяться казачьими станицами, а чеченцы замкнулись в выше приведенных границах.
Пространство земли, ограниченное рекою Сунжею, между рр. Аргуном, Гудермесом и Ассою, занято сунженскими чеченцами, которые рекою Гойтой разделяются на две части: пространство, лежащее по левую ее сторону, носит название Малой Чечни, а по правую Большой Чечни. В состав последней входят мичиковцы, живущие по обеим сторонам реки Мичик и племя известное до 1840 года под именем качкалыковцев, обитавшее по северо-восточному склону Качкалыковского хребта. Поколение это впоследствии смешалось с мичиковцами и ичкеринцами и бывшие его аулы Шавдон, Наим-берды, Адыр и Наур-су в настоящее время не существуют. Ичкеринцы живут между верхними частями рек Акташ, Хулхулау и Сулако-Терским Водораздельным хребтом, а в верховьях рр. Ярык-су, Яман-су и Акташа поселились ауховцы.
Между ауховцами и рекою Аксаем, в местности лесистой, живут зандаковцы, а на лесистых высотах, у верховьев правого притока речки Аксай, приютилось беноевское племя, что в переводе означает воронье гнездо.
Кроме этих обществ, чеченское племя вообще разделяется на множество поколений, которым названия даны русскими по именам аулов, или гор, или рек, по направлению которых были расположены их селения. Так непосредственно к осетинам прилегают кисты, живущие по ущельям реки Макалдона, притока реки Терека, и по ущельям реки Аргуна; первые носили название ближних, а последние дальних. Восточнее кистов, по верховьям реки Ассы и по берегам реки Таба-чочь, живут лалгаевцы. На севере от этих двух обществ поселилось несколько поколений чеченского племени: назрановцы или ингуши, занимающие низменные места, орошаемые реками Камбилеевкой, верхнею частию Сунжи и Назрановкою и по течению этих рек до впадения реки Яндырки в Сунжу и по Тарской долине (Долина эта находится в верховьях р. Камбилеевки и верстах в 12 от Владикавказа. Название свое она получила от Тарской станицы, принадлежавшей второму Владикавказскому казачьему полку.); карабулаки, на равнине орошаемой реками Ассою, Сунжею и Фортангою; галашевцы, поселившиеся по рр. Ассе и Сунже, и джерахи живущие по обоим берегам реки Макалдона.
Стр. 369 …Верховья восточного истока реки Ассы занято аулами цоринцев, а по обоим берегам реки Ассы и по реке Сунже, между галгаевцами и дальними кистами, в верховьях реки Гехи, притока Сунжи, расположены аулы Ако или Акинцев. За акинцами следуют: мередженцы, расселившиеся по ущельям р. Фортанги; пшехой или шопоти, живущие около истоков реки Мартан; шубузы и шатой – по реке Аргуну; шаро или киалал, по верховью Шаро-Аргуна; джан-бутри и чаберлой или тадбутри, по реке Аргуну. Наконец, следует упомянуть о терекских и брагунских чеченцах, живущих на правом берегу реки Терека при впадении в него Сунжи.
Все эти наименования и разделение чеченского племени на множество отдельных поколений, как я сказал, сделаны русскими и, в строгом смысле, как неизвестные совершенно туземцам, не имеют никакого значения. Чеченцы сами себя называют нахче, т. е. народ, и название это относится, одинаково, до всех племен и поколений, говорящих на чеченском языке и его наречиях.
Под именем нахче чеченцы известны и кабардинцам. Все остальные народы называют их, также как и мы, чеченцами, производя это слово, по указанию самих туземцев, от несуществующего в настоящее время аула Большой Чечен, находившегося на берегу Аргуна у подошвы Сюйри-Корта-Чачани, одной из двух гор, возвышающихся на плоскости Большой Чечни и образующих между крепостями Грозной и Воздвиженской так называемое Ханкальское ущелье.
По народному преданию, богатая плоскость, простирающаяся от реки Сунжи до северного склона Дагестанских гор, лет двести тому назад, представляла вид дремучего непроходимого леса, где рыскали одни дикие звери, не встречавшие нигде человеческого присутствия. Пространство это было дико и необитаемо до такой степени, что, по тому же преданию, когда появились на нем первые поселенцы, то «зайцы и олени сбегались взглянуть на никогда невиданного ими человека».
Не так давно старики-туземцы рассказывали, что чеченский народ вышел из Ичкеринских гор, века два с четвертью тому назад, и занял сначала долины, орошаемые рр. Сунжею, Шавдоном и Аргуном, а потом, мало по малу, занял и всю плоскость Большой и Малой Чечни. Тогдашние выходцы были люди мирные, занимавшиеся преимущественно пастьбою скота, у которых адат (обычай) заменял законы, а старший в роде был начальником, судьею и первосвященником. Земля, как воздух и вода, составляла тогда достояние общее, принадлежавшее в равной степени каждому и тот владел ею, кто принял на себя труд ее обрабатывать. Земля, которую заняли чеченцы, представляла в то время все удобства необходимые для жизни и с избытком вознаграждала легкий труд человека.
Первое время кабардинцы, кумыки и аварцы не подозревали о существовании переселенцев, и чеченцы, будучи отделены от своих соседей вековыми лесами и быстрыми реками, жили в довольстве и множились. Но скоро обстоятельства и историческая судьба произвела в них перемену. Из пастушеского племени они стали самым суровым воинственным народом из всех племен, населяющих Кавказ. Переход этот образовался сам собою. Хищные кумыки, распространившиеся от Каспийского моря, по рекам Сулаку и Аксаю, прежде других встретились с чеченцами. Столкновение это произошло на реке Мичике, отчего кумыки и прозвали вновь появившееся племя мичикиш, именем, которым кумыки называют чеченцев и до настоящего времени.
Кроме кумыков, ногайцы и кабардинцы, искони воинственные, стали теснить со всех сторон чеченцев, грабили и убивали их. Мирным пастухам надо было подумать о защите. Не находя среди своего парода достаточно силы, чтобы противостоять грабежам и насилиям всякого рода, чеченцы искали посторонней помощи и начали с того, что добровольно подчинились своим соседям. Так, урус-мартанцы, жившие по близости с кабардинцами, подчинились им, а качкалыковцы и мичиковцы – кумыкам. Отдавшись добровольно под покровительство кабардинских и кумыкских князей, чеченцы платили им дань, хотя незначительную, и стали их приверженцами. Кумыки выработали для них даже особое название смотрящего народа. Князья не вмешивались в их управление и заступались за чеченцев, когда они прибегали к их защите.
По мере того как благосостояние чеченцев стало увеличиваться, такого морального подчинения оказалось недостаточным. Едва на плодородных чеченских полях показались многочисленные стада и возникли богатые селения, как появились неукротимые хищники в лице их соседей. «Набег в Чечню был пир для удалых наездников: добыча богатая и почти всегда верная; опасности мало, потому что в Чечне народ, еще не многочисленный, жил не зная ни единства, ни порядка, Когда отгоняли скот одной деревни, жители соседних деревень редко подавали помощь первым, потому что каждая из них составляла совершенно отдельное общество, без родства и почти без связей с другими.
В таких тяжелых обстоятельствах, чеченцы решились призвать к себе, из Гумбета, славную семью князей Турловых, которой поручили водворить у них порядок и защитить от врагов. Турловы явились с многочисленною дружиною, грозною для соседей, и с хорошим оплотом от всякого неповиновения, могущего возникнуть в самой Чечне. Турловы сплотили Чечню в одно целое и дали ей народное единство. По их требованию, все чеченцы поголовно следовали, в случае нападения, за своим князем, выезжавшим на тревогу; жители не ограничивались уже защитою одних своих интересов, или только собственной деревни, а спешили на помощь и к другим селениям своих единоплеменников. Скоро чеченцы, неся все одинаковую службу, одинаковые обязанности, перестали чуждаться друг друга и, составив одно целое, сделались грозным племенем для своих соседей. Вместе с сознанием собственной силы, развился их воинственный дух и явились толпы смельчаков, которые, для грабежа и хищничества, стали пускаться сами в земли кабардинцев и на Кумыкскую плоскость. Кумыки и кабардинцы скоро перестали презирать чеченцев, а калмыки и ногайцы стали их бояться.
У чеченцев явилось оружие, явились храбрые предводители и еще храбрейшие защитники своей родины. Мало по малу сложился настоящий характер чеченца, с именем которого соединяется понятие как о человеке грубой суровости, грязной бедности и храбрости, имеющей что-то зверское.
Своею воинственностию и устройством хотя незатейливого гражданского быта чеченцы обязаны были князьям Турловым, вся власть которых основывалась, однако же, на добровольном подчинении и уважении к ним народа. Едва только чеченцы сознали свою силу, как у них тотчас же проявилась прежняя любовь к необузданной личной свободе – и они отплатили Турловым полною неблагодарностию.
Быстро возрастающее народонаселение, благосостояние Чечни и упадок воинственности у соседей дали чеченцам превосходство над ними. Распри между княжескими фамилиями у кабардинцев и у кумыков, изнеженность и порча нравов, успехи русского оружия, потеря лучших наездников в битвах с русскими и, наконец, переход многих уважаемых стариков на нашу сторону, значительно ослабили кабардинцев и кумыков. Чеченцы, не страшась более соседей, а вместе с тем не нуждаясь в предводительстве князей Турловых, перестали им повиноваться и не оказывали им уважения. Турловы переселились в Надсунженские и Теречные чеченские деревни, среди которых долгое еще время пользовались уважением и своими правами. С их уходом, чеченцы возвратились к старому порядку вещей и к прежнему образу управления, так что размер общества изменился, т. е. увеличилось народонаселение, но не изменилась форма его общественного управления. «Правление Турловых, никогда почти не касавшихся внутреннего устройства, мало изменило чеченцев в их гражданском быту; по выходе или, скорее, по изгнании их (Турловых) он представился в том же самом положении, в котором был в первые времена населения края. Вся разница состояла в том, что там, где прежде лепился в лесу одинокий хуторок, раскидывался теперь огромный аул, в несколько сот домов, большею частию одного родства». Круг связей общественных хотя, по прежнему, не переступал границ родственных связей, но за то стал обширнее, потому что роды расширились значительно в своей численности.
Чеченцы, поселившиеся в Надсунженских и Теречных деревнях, во многом отличались от остального населения Чечни. Земля, заключенная между левым берегом Сунжи и правым Терека, издавна была собственностию кабардинцев, имевших там свои луга и покосы. Чеченцы, селившиеся на земле имевшей своих хозяев, должны были заключать разные условия, подчиняться известным правилам относительно вознаграждения за пользование чужою землею. Кабардинские князья пользовались первое время незначительною данью, но, заметив, что чеченцы, поселившиеся на их земле, богатеют, оставили свои отцовские жилища и переселились к ним на постоянное жительство и, вместе с тем, перенесли туда и феодальное устройство, существовавшее в Кабарде. Таким образом смесь феодализма с простым и односложным элементом Чеченского общества породила в Надсунженских и Теречных деревнях гражданский быт, почти одинаковый и во всем сходный с общественным порядком, существовавшим у кабардинцев и у кумык.
О проекте
О подписке