Но давайте, тем не менее, попробуем поразмышлять над современными аргументами различного рода атеистов (исследователи выделяют различные виды атеизма на основе социологического и деятельностного критерия), считающих религиозную доктрину ненаучной с позиции объективного факта:
• наука сегодня, несмотря на квантовый скачок в развитии, не способна назвать ни одного целесообразно организованного объекта, возникшего спонтанно;
• наука также не может назвать ни один живой объект, устроенный не целесообразно. А под целесообразностью принято понимать организацию какого-либо объекта, который осуществляет действия только в соответствии с заранее намеченным планом. То есть каждое действие, каким бы незначительным оно ни было, имеет чёткое научное обоснование, но у его появления отсутствует обоснование предпосылками. Важно понимать, что целесообразно организованные объекты не могут возникнуть в силу случайных обстоятельств. Допущение появления таких объектов случайным образом в корне противоречит научному подходу, согласно которому каждое действие должно подтверждаться источником действия, а также причинно-следственной связью. Хронологически сначала появляется цель и автор действия, а уже потом – объект, что в данном случае не подтверждается.
Если мы рассмотрим вопрос атеизма с точки зрения современной теории научного познания, то диалектическая логика Гегеля как одна из форм теоретического мышления нуждается в изучении как аргумент материалистов. Весь парадокс диалектического подхода очевиден при попытке обоснования идеи тождества противоположностей между категориями бытия и небытия. То есть диалектика Гегеля позволяет понять развитие, потому что в рамках этой логики допустимы такие положения, которые недопустимы в формальной логике.
В формальной логике есть либо А, либо Б. Третьего не дано. В диалектической логике и А, и Б сосуществуют одновременно, ведь диалектика – это логика развития, как утверждают отцы основатели. Но как может логика быть слабее формального подхода к оценке фактов? Ведь в диалектике кроме трёх законов, которые являются прописными истинами, по сути, ничего нет, и объединение противоположностей в единое целое выглядит не иначе как очередной приём в софистике. И с материализмом Гегеля спорили как его ученик Фейербах в своём труде «Сущность христианства», так и вдохновлённый им последователь Маркс, который ещё в молодые годы писал: «Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней»1.
Таким образом, к диалектике как способу аргументации основ религиозной доктрины есть серьёзные претензии со стороны Маркса, Фейербаха, Б. Кроче и Р. Дж. Коллингвуда. Причём последние двое считаются неогегельянцами и, несмотря на это, противопоставляли свою философию позиции Гегеля.
Царица наук – математика (формализованная классическая логика). Эволюционное развитие абстрактной формы в математике как науке о числах привело
к тому, что основным предметом её изучения стала исключительно сфера идеальных математических объектов. Проще говоря, число, величина, объём, точка, вес, множество и иные характеристики существующих предметов во многом не совпадают с миром реальных физических объектов. Понятие потенциальной бесконечности – одно из них, и оно нуждается в дополнительном изучении для определения потенциала данной науки как возможного инструмента аргументации той или иной теории создания Земли.
Необходимо ясно понимать особенности и границы математики и иных естественных наук. И при исследовании природы (химии, физики, биологии и т.д.) необходимо опираться и исходить из сути рассматриваемого предмета, а не из общепринятых математических моделей.
В основе современной математики и форм расчёта лежит глубокое заблуждение – незаконное отождествление числа и величины, арифметики и геометрии. Понятие величины является термином куда более фундаментальным, поскольку именно из него мы можем получить понятие самого числа в экзистенциальном смысле. Кроме того, это понятие является связующим звеном между математикой и физикой, а также создаёт препятствия для неоправданной формализации и спекулятивных построений математических моделей.
Поэтому некий тренд в научном сообществе на арифметизацию геометрии привёл к изменению предмета математики, её особой формализации и созданию так называемых трансфинитных чисел.
Арифметизация математики по своей сути – процесс редукции предмета математики к числу, что является в корне ошибочным. Этот факт ясно подтверждается теоремой Гёделя о неполноте формальных систем, состоящей в утверждении невозможности формализации понятия так называемой «истины» в математике, потому что любая её разновидность достигается только через доказательство. Следовательно, мы можем сделать вывод о невозможности полноценно доказать математическое предположение и, как следствие, невозможности вывести истину нашего мира из самого мира. Такое возможно только через некую внешнюю силу.
Можно обратиться также к книге Александра Леонидова, посвящённой концепциям естествознания, в которой приводится веское доказательство непостижимости высшего разума на основе простых примеров. Указано, что даже математические (не говоря о других естественно-научных) законы мира конечных множеств неприменимы ни к бесконечному, ни к нулевому, ни зачастую к единичному мирам.
Например, при умножении единицы самой на себя она ведёт себя совсем не так, как конечные множества. Те при умножении на себя всегда изменяются, независимо от того, какие числа взяты. Единица же и не думает этого делать. Она отрицает один из универсальных законов мира конечных множеств. Деление на ноль – загадочная проблема, не имеющая единого мнения со стороны математиков, и, следственно, того чёткого ответа, которыми математика так славится, и за которые она признана царицей наук.
Вот, например, простое универсальное правило из мира конечных множеств.
Если Z x Y = E, то Z = Е : Y
Проверьте правильность этого утверждения:
4 х 2 = 8 => 4 = 8 : 2;
5 x 2 = 10 => 2 = 10 : 5 и т. п.
Как видите, оно универсально для любого конечного множества. Для мира единичного оно тоже будет действительно. Но при соприкосновении с нулём (миром нуля, с его принципиально иными, нежели в мире конечных множеств, законами бытия) универсальный закон рухнет.
Если мы умножаем X на ноль, то получаем, как всем известно, ноль. Значит ли это, что ноль, делённый на ноль, будет конечным множеством X? Нет, естественно! Одни математики говорят, что на ноль делить нельзя. Странный для учёного запрет на интеллектуальное действие. Другие пишут, что делить на ноль можно, но особым, иным порядком, нежели на конечные множества и суммы.
Но на чём сходятся все? На том, что математика фиксирует мир с основаниями и законами принципиально иными, чем у мира конечных множеств. В этом мире законы, выведенные путём наблюдений за конечными множествами, недействительны.
Парадоксы с любыми действиями в мире бесконечного мы подробнее рассмотрим ниже, но сразу же скажем, что ввод в любое вычисление фактора бесконечности тут же опрокидывает всякую математическую логику и все законы математики.
Аристотель ограничил сферу конечных множеств термином «физика», определив для других миров понятие «метафизика», и был, безусловно, прав. В русле этого Аристотель уже как родоначальник логики сформулировал неизбежно вытекающие из логики (науки о правильном мышлении) доказательства бытия Божия.
Он обосновал логическую неизбежность чудесного, сверхъестественного первоследствия, не имеющего никакой причины, и столь же чудесного, сверхъестественного перводвигателя, давшего энергию для начала всех взаимосвязанных процессов движения и развития.
Атеизм с первых своих шагов начал неизбежную для него войну с этими мыслями Аристотеля. Богоотрицание в этом случае пошло двумя путями. Один – узкий, тесный и непопулярный – связан с именем Уильяма Оккама (ок. 1284–ок. 1350), английского философа, утверждавшего, что существование Бога не может быть обосновано ссылкой на «перводвигатель», поскольку нужно принять концепцию «причины самой себя», «сам по себе» («causa per se»)2.
Что такое «причина самой себя», понять невозможно, Оккам и сам этого не знал. Кроме того, тут наблюдается замкнутый круг доказательств: существование таинства перводвигателя на том и строилось, что рассматривало загадку первоследствия, не имеющего причины. Оккам же отрицает перводвигатель на основании того, что… он имеет причиной самого себя. Но это отрицание через повторение аргументации утверждения3.
Поэтому в общем и целом атеизм отказался от «причины самой себя» как совершенно алогичного и беспредметного умопостроения. Нельзя же всерьёз апеллировать к неодушевлённому предмету, способному по «собственной воле» начать нечто новое! Или уж он неодушевлённый, или у него собственная воля что-то начинать – одно из двух!
Атеизм пришёл к иному отрицанию сверхъестественного (а другого – естественного – и быть не может) начала мира. Это понятие о «вечности мира».
«Вечность мира – понятие, означающее никогда не прекращающееся, не имеющее ни начала, ни конца во времени существование мира, несотворимость и неуничтожимость движущейся материи, её атрибутов. Представление о вечности мира складывается в древности в борьбе материализма против религиозных утверждений о божественном сотворении мира», – пишет советский «Атеистический словарь» 1983 года выпуска (итог многолетнего труда большого коллектива учёных СССР и стран социалистического мира).
Это не ново. Если Аристотель доказывал логическую неизбежность Бога через логическую необходимость предполагать Начало4, то древнегреческий мыслитель Гераклит утверждал, что мир не создан ни богами, ни людьми, он всегда был, есть и будет вечно живым огнём, порой вспыхивающим и порой угасающим.
Античные атомисты (Демокрит, Эпикур и др.), признавая преходящим существование заполняющих Вселенную миров, подобных нашему, считали Вселенную вечной, непреходящей: она всегда была, есть и будет. Несотворённым и неуничтожимым представлялся мир материалистам Нового времени – Бруно, Спинозе, Дидро, Гольбаху.
Речь идёт о подлоге в определениях. Суть подлога в том, что материя, основными атрибутами которой являются предельность и протяжённость, ставилась в разряд беспредельного и внепротяжённого.
На более поздних стадиях атеизма, впрочем, произошёл отход от этого ясного постулата, его искажение и размывание: «Диалектико-материалистическое понимание вечности мира признаёт постоянное изменение, обновление мира. В безначальном, постоянно изменяющемся мире всегда сохраняющимися, непреходящими остаются атрибуты материи, многокачественность форм её движения, способность материи воспроизвести закономерно любой из своих потенциально возможных видов, любую форму движения»5.
Здесь понятие о «вечности мира» ничем не опровергнуто, присутствует по-прежнему, но разбавлено достаточно примитивными фетишизмом и анимизмом, неопрятно раздувающими понятие материи (всего лишь бездушного и бездумного вещества), приписывая ей свойства Бога.
Материя, словно языческий истукан, оставаясь мёртвой вещью, в то же время наделяется способностью по собственной воле (откуда у мёртвого и бездушного собственная воля?) воспроизвести какие-то свои потенциально возможные виды.
Проникновение в теорию вечности мира (на поздних стадиях умирающего атеизма) разного рода фетишистских и анимистских концепций стало не прихотью, а необходимостью для атеистических философов. Материю стали «оживлять» и «одухотворять», пытаясь вырваться из растущих логических парадоксов концепции о вечном, безначальном существовании мёртвых вещей.
Даже самые экзотические версии безначальной Вселенной рушатся при разумном анализе. Например, в ХХ веке была создана хитроумная модель пульсирующей Вселенной6. Но она не учла главного: Вселенной негде и не в чем пульсировать!
Именно об этом писал известный американский астроном Бернард Ловелл: «Если в какой-то момент времени Вселенная была близка к состоянию сингулярности с бесконечно малым объёмом и бесконечно большой плотностью, то мы вынуждены спросить о том, что предшествовало этому, и что было за пределами Вселенной. […] Мы сталкиваемся с проблемой Начала».
Куда и каким образом сжиматься собственно бесконечности?! Что останется в том месте, откуда она «ушла»? Если совсем ничего, то как такое возможно? А если нечто, хотя бы пространство, тогда сжимается уже не вся бесконечность, а её часть…
С появлением квантовой модели мира физика шагнула ещё дальше в сторону от материализма и атеизма. Наиболее яркое опровержение антирелигиозных доктрин связано с именем французского физика-теоретика Бернара д’Эспаньята, известного работами о природе реальности.
Учёный в своих трудах подробно описывает точки соприкосновения классической и квантовой моделей мира и объясняет несоответствия дуальной системы мироустройства7. Главная философская доктрина учёного заключается в концепции «гиперкосмического бога» – незримого царства вне пространства и времени, которое, несмотря на свою нематериальность, может быть постигнуто человеческим разумом.
При этом познание не может быть абсолютным, и за пределами научных горизонтов всегда будет оставаться «завуалированный мир». Термином «гиперкосмический бог» д’Эспаньят8 объясняет важнейшие процессы квантовой физики, которые не могут быть описаны категориями науки. По философской теории французского физика присутствие этого Начала (или, как его ещё называют, Независимой Реальности) будет вечным, как бы близко человек ни подбирался к разгадкам мироздания.
Аналогично мнение о свидетельстве квантовой физики и Фримена Дайсона (Freeman Dyson), который заслужил мировую славу в научном мире своими грандиозными профессиональными достижениями9. Родившись в Англии, Дайсон прожил жизнь в Америке. Он стал сотрудником Принстонского университета, когда там ещё работал Альберт Эйнштейн. Позже он плодотворно сотрудничал с Ричардом Фейнманом.
Известность среди широкой публики ему принесли книги, затрагивающие ключевые вопросы происхождения человека и Вселенной, мышления и генетики. Он стремился к изучению сущности Бога и души. Именно он, например, рассчитал, как мышление влияет на молекулы.
Дайсону принадлежит знаменитая фраза: «Бог – это разум, переросший границы нашего понимания». И это не просто звонкий афоризм или красивая фраза.
За ней скрывается основная проблематика взаимоотношений науки и религии, то есть взаимоотношений потенциально познаваемого в мире и принципиально непознаваемого – принципиально, несмотря ни на какие ухищрения непостижимого в том же самом мире.
Тут мы и подходим к величайшей проблеме логики – к проблеме осознания Бесконечности. Материальный мир, который доступен нашим оценивающим замерам, точной приборной оценке – не знает бесконечности, принципиально её лишён.
Бесконечное не познаваемо, познаваемое не бесконечно!
Это объясняется необходимостью в процессе изучения вместить предмет в сознание (постигнуть его), а вместить можно только то, что обладает границами, пределами, внешней средой. Поэтому обыденное человеческое сознание делает распространённую ошибку, чаще всего воспринимая явление бесконечности просто как нечто очень большое, невообразимо большое. Это совсем не так.
Во-первых, большая куча чего бы то ни было, как бы ни велика казалась, очень чётко ограничена, имеет вполне конечные параметры.
Во-вторых, нечто невообразимо большое находится даже внутри самого мелкого и ничтожного предмета, который мы можем подержать в руках.
Бесконечность – не просто одно из доказательств бытия Божия. Огромная масса доказательств бытия Божия является умозрительной, тогда как бесконечность оказывается опытно-достижимым, эмпирическим, чувственно-воспринимаемым бытием Бога (абсолютного субъекта, немыслимого в качестве объекта исследования) в мире.
Бесконечность – это чудо, данное нам в опыте и ощущениях.
Бесконечность везде и одновременно с тем нигде конкретно. Она лишена каких бы то ни было контуров, параметров и примет внешней окружающей среды, оболочки, что совершенно невероятно и непостижимо для любого иного предмета.
Предмет материального мира, реальный предмет, сущий, вообще предмет «от мира сего» в обязательном порядке постижим умом, изучаем, исследуем, иначе бы он превратился в сказочное «то, чего не может быть».
А бесконечность удивительна тем, что вполне фиксируема, ощущаема, присуща, очевидна и в то же время непостижима, принципиально неизучаема, не подлежит никакому исследованию в корне и в принципе.
Возьмём для понимания конкретный пример. В мире ограниченных множеств действует правило «пройдённое сокращает оставшееся». Предположим, вы с другом едете на велосипедах из пункта А в пункт Б, друг проехал 5 км, а вы – по тому же маршруту – 2 км. Следовательно, вам осталось ехать на 3 км больше, чем другу. Если он проехал по вашей траектории больше вас, ему осталось преодолеть меньшее расстояние, чем вам. Может ли быть иначе?
Да. Если с тем же другом вы нарезаете на велосипедах круги (символ бесконечности), то независимо от количества сделанных кругов нельзя с уверенностью сказать, кому осталось ехать дольше: вам или другу.
Кто первый бросит это занятие, тому и осталось меньше ехать. При езде по кругу пройдённое расстояние не сокращает оставшееся. В мире конечных множеств действовало правило: путь, пройдённый на 5 км, стал короче на 5 км. При движении по кругу, продолжительность которого – бесконечность, данная нам в ощущениях и опыте, путь, пройдённый на 5, 10, 100 км, не становится короче ни на сколько.
Это один из примеров того, что при вторжении в ситуацию бесконечности (эмпирически безусловно, данную) все естественно-научные законы перестают работать, утрачивают свой смысл. Законами, созданными для весьма ограниченного пространства конечных множеств, нельзя объяснить процессы бесконечного, единого или отсутствующего. Например, фундаментальный закон логики «А – либо Б, либо не-Б» (как и остальные её законы) полностью утрачивает адекватность при столкновении с миром нуля.
Конечно, помидор – либо овощ, либо не овощ. Но только в мире конечных множеств. Потому что в мире нуля отсутствие помидора может быть и овощным (в тарелке овощей нет помидора), и не-овощным (в ящике с гвоздями нет помидора). Таким образом, предмет отсутствия не подчиняется закону «А – либо Б, либо не-Б».
Закон логики о расширении значения при сужении понятия действителен для конечных множеств. Так, понятие «министерство» шире, чем «министерство образования». Но вообразим предмет отсутствия: «не министерство» и «не министерство образования».
Никакого расширения значения при сужении понятия не произошло! Напротив, понятие «не министерство образования» шире по значению, чем просто «не министерство», поскольку включает в себя все министерства, кроме просветительского, тогда как «не министерство» исключает их. Мир нуля дал нам закон достаточно устойчивый, проверяемый, но совершенно противоположный миру конечных множеств.
Происхождение мира как совокупности конечных множеств тесно связано с мирами бесконечности, небытия, единичности, которые очевидным образом имеют собственные законы, никак не подчинённые законам конечных множеств.
Поэтому попытки объяснить происхождение мира, вещества, жизни через законы конечных множеств (собственно, законы современной науки) не только всегда проваливались в прошлом, но и в будущем принципиально обречены на провал10.
О проекте
О подписке