ГЛАВА 3

Чувствую себя течной кошкой.

Когда он выходит за дверь, ещё какое-то время лежу, пытаясь унять нестерпимое желание. Ничего не выходит. Мысли всё время возвращаются к этому «хозяину». И желание становится только сильней. А по мере того, как оно усиливается, нарастает и злость.

Наконец, заставляю себя подняться и иду искать душ. Это и правда необходимо. И хотя умом понимаю, что сначала стоит обыскать комнату, удержаться от этой маленькой слабости не могу.

Кажется, что струи воды потихоньку смывают всё, что произошло со мной за последние три дня. Вместе с чувством облегчения приходят и воспоминания, но я старательно выталкиваю их из сознания. Никому не будет лучше, если я впаду в истерику. В том числе и мне самой. Поэтому держусь.

Ощущение необратимости случившегося подкатывает всё ближе, и вместе с ним приходит страх.

Поняв, что омовение идёт уже не в прок, в последний раз споласкиваю волосы и выхожу из душевой.

Оглядываюсь по сторонам. Каюта у нашего капитана небольшая. А теперь уже точно ясно, что это – капитан. Причём, капитан одного из самых известных в восточном секторе кораблей – «Королеву Мистраля» трудно не узнать, даже если видела её только в новостях. Длинный чёрный лансер с криво загнутым к низу носом – похож на коршуна с лица, и на ската сбоку. И ещё – на своего владельца. Рэймонда Стила. Стальной ты наш… Тьфу.

Впрочем, и правда стальной. И мышцы как сталь, и взгляд…

Начав вспоминать, остановиться уже не могу. Снова чувствую его руки на своей груди. На животе. У себя между ног. Хочется или треснуться башкой об стену – или кого-нибудь убить.

Кое-как совладав с бурей эмоций, заставляю себя снова сосредоточиться на каюте.

Мешок мой валяется на полу, но чёрта с два я ещё раз надену эту дрянь.

В одной из стен проступают дверцы шкафа, и я решаю начать оттуда. По крайней мере, если кто-нибудь зайдёт – встречу его в одежде.

У Рэя тут несколько пар чёрных штанов… три из пяти кожаные… Кожаный плащ, две кожаных куртки… Пафос наше всё. Ага. А вот и рубашки, которые точно мне подойдут. Прикладываю к щеке – нежнейший шёлк. Едва не мурлыкаю. Семнадцать звёзд, ну наконец-то почувствую себя хоть чуточку хорошо…

Надеваю рубашку и раздумываю над штанами. Но, во-первых, они явно мне велики. Буду выглядеть смешно.

Во-вторых – у меня появляется мысль, что, если постоянно грубить, добьюсь лишь такого же отношения к себе. Нужно заставить его мне доверять. А вот потом уже можно сковырнуть с него браслет и сбежать.

Как штаны связаны с грубостью? Да очень просто. Можно же их не надевать. И посмотреть, надолго ли он останется стальным.

Определившись с этим, закрываю шкаф и продолжаю обыск, но, увы, ни ящика с оружием под кроватью, ни других атрибутов пиратской жизни не нахожу. Только несколько карт на столе в углу… Но к чему они тут понять не могу. Несколько звёздных и парочка наземных. Кажется, это Альтарас. Довольно пустынный мир, там только одна колония биологов. И что он собрался там искать?

Так углубляюсь в разглядывание карт, что едва успеваю заметить, как пиликает замок – кто-то вводит снаружи код.

Поспешно скольжу на кровать и поправляю складки рубашки так, чтобы скрывала всё что нужно, не скрывала стройные ноги, и при этом красиво драпировалась, падая на матрас.

Рэй

Хых. Экипаж к привязке готов.

Хотя инструктаж только что прошёл довольно тяжело, вид этой козочки, её длинных ног, откровенно выглядывающих из-под моей любимой рубашки… Плавные линии бёдер… Едва приоткрытая грудь… Всё это действует на меня умиротворяюще.

И хотя понимаю, что бесплатный сыр только в мышеловке – особенно, с такими как она – прямо сейчас наши желания явно совпадают.

Не глядя нажимаю на сенсорную панель и дверь с шипением закрывается за спиной.

А я недолго думая берусь за край футболку и стягиваю с себя.

В глазах козочки мелькает жадный огонёк.

О да, моя бриллиантовая. Это для тебя.

Избавиться от джинсов не спешу. Только от обуви и тут же опускаюсь на кровать перед ней. Пододвигаюсь, накрывая собой.

Края её рубашки сильнее расступаются в стороны, открывая полоску загорелого живота.

Повиснув на одной руке, провожу по этой линии пальцами другой.

Живот подрагивает под моими прикосновениями. Грудь Сандры вздымается всё тяжелей.

И в то же время на меня смотрят абсолютно ясные глаза. Глаза, на дне которых, лишь слегка замаскированная дымкой желания, проступает потребность управлять.

Сейчас это не важно.

Наклоняюсь, чтоб запечатлеть на её шее поцелуй. Сейчас, когда от неё исходит слабый запах хвои – мой, что б его, запах – прикасаться к ней ещё приятнее, чем днём.

Рука спускается ниже. Скользит по внутренней стороне бедра.

Его ладони скользят по моим бёдрам. Всё тело накрывает волна… нет, даже не желания. Облегчения.

Колени раздвигаются, пропуская его. Позволяя пахом прижаться к моей обнажённой промежности. Жёсткая ткань трётся о нежную кожу, вызывая наслаждение на грани боли.

Его руки сжимают мою грудь – медленно, сильно, осторожно.

Дышу всё тяжелей. Разум почти что тонет за бешеным шумом крови в ушах.

Спускаюсь руками по его обнажённой спине. На кончиках пальцев искрит электричество.

И всё же, добравшись до края его брюк, не забываю выудить спрятанный под ремнём нож. И осторожно выронить у себя над головой, прикрыть подушкой. Как использовать – разберусь потом.

Проклятый мудак играется со мной. Всё тянет. А когда начинает входить, делает это так медленно, что чувствую каждый миллиметр его члена.

– Такая узкая… – шепчет в самое ухо.

Становится противно – я то знаю, что узкая не я. Это поработали проклятые гуанадские врачи.

Но уже через мгновение забываю об отвращении, потому что его тело заполняет меня. Тяжело дышу и качнувшись, толкаюсь навстречу, пытаюсь насадиться глубже.

Не знаю, кто здесь и чего хочет – я, модификация или проклятый мудак – но это самый потрясающий секс в моей жизни. Уже сейчас. А всё ведь только началось.

Ещё целую минуту разыгрываю из себя покорную простушку, после чего, плюнув, опрокидываю любовника на спину.

Плотно примкнув бёдрами к его бёдрам – так, чтобы не дайте звёзды, не ошутить трения внутри, потому что иначе просто сорвусь – наклоняюсь и начинаю целовать твёрдый, как камень торс. Обнажённые загорелые плечи. Снова спускаюсь на грудь. Ловлю губами сосок.

Тело вибрирует, когда слуха касается его протяжный стон.

А потом его пальцы вплетаются в мои волосы, и я тону в этом странном и незнакомом чувстве. Там, где они касаются кожи, меня как будто током бьёт.

Не замечаю, как начинаю движения. Толкаюсь бёдрами всё быстрей.

– Не смей…

О, я, догадываюсь, чем должна закончиться эта фраза – да вот только я быстрей.

– Зараза! – выдыхает мой «хозяин». Рывком возвращает меня на матрас, и вбивается так быстро и яростно, как будто боится куда-то опоздать.

Лежу, полная сладкой неги. Конечно же, никак не ощущаю, когда он изливается внутри меня. И даже не беспокоюсь об этом – своё я взяла, а что касается детей, так у меня двухгодичный блок.

Рэй оседает на меня. В последний раз целует грудь. Чуть сжимает её. Ловит губами сосок и поиграв языком, выпускает на волю.

Не замечаю, как моя рука оказывается у него в волосах. И даже совсем не хочется называть его мудаком.

Кажется, он тоже устал. И мы просто лежим, тяжело дыша и не думая ни о чём.

Рэй

Коронной фигурой этого страстного танца должен был стать запрет кончать. И она, как раба желаний, подчинилась бы мне. Нарушить приказ просто не смогла бы.

Я уже предчувствовал, как она будет беситься – и как будет меня умолять. И как сделает всё, что я скажу.

Увы, заразе удалось меня обмануть. Но прямо сейчас даже не хочется что-то с этим делать. Просто лежу. Только сейчас понимаю, насколько устал. И насколько хорошо отдохнул.

Когда нашёл её на рынке, время уже перевалило за три по центральному. Пока добрались до корабля, пока провёл инструктаж… Наверное, уже шесть. И я хочу есть.

Какое-то время это желание борется с другим – лежать, прижавшись щекой к мягкой груди, и не вставать.

Потом обзываю себя тряпкой и сажусь.

– Нам нужно поговорить.

Сандра расслаблено смотрит на меня. Потом, видимо, опомнившись, сводит бёдра и запахивает рубашку.

– Самое время, – соглашается она.

Однако сначала еда. Встаю с кровати, подхожу к стене и, нажав на сенсорную панель, открываю кухонный уголок.

Ответом на мои действия звучит восторженный возглас за спиной.

– Не додумалась, – комментирую я. И, взяв в руки хлеб, принимаюсь нарезать бутерброды. Сандра соскальзывает с кровати, оказывается рядом со мной. Оплетает вокруг поясницы одной рукой и, отобрав бутерброд, жадно откусывает.

– Я не ела со вчерашнего дня, – признаётся с набитым ртом.

Мне, честно сказать, это только сейчас в голову пришло.

С лёгким удивлением смотрю на неё.

– Может тогда чего-нибудь поплотней?

– Всё равно, – качает головой и продолжает жевать бутерброд.

Всё равно так всё равно. Бутерброды-то нарезать быстрей, чем варить суп. И, может быть, хоть один достанется мне.

– Знаешь, кто я такой? – спрашиваю, отворачиваясь и продолжая кромсать хлеб.

– Рэймонд Стил, – отвечает, всё так же не переставая жевать. Однако, подумав, убирает руку с моего пояса. – Контрабандист и пират. Твой корабль называется «Королева Мистраля». За живого дают… – она замолкла и посмотрела в потолок. Я тоже перестал резать и с любопытством смотрел на неё. – За мёртвого пятьсот. За живого, кажется, все два.

– Память на числа у тебя ничего.

Хмыкнув, пожимает плечами.

– Тем и живу.

– Что ж, я тоже знаю, кто ты такая.

Сандра с удивлением смотрит на меня.

– И знаю, что делать из тебя постельную игрушку – крайне неразумная трата живого материала.

Сандра молчит. Даже бутерброд до рта не донесла.

Я тоже молчу, жду, когда осознает положение вещей.

– И что тебе от меня надо? – наконец спрашивает она. – Собираешься перепродать?

Улыбаюсь той самой улыбкой, от которой у тех, кто мне не угодил, леденеет кровь.

– О нет, бриллиантик. У меня есть мысль, как применить тебя с большей пользой.

ГЛАВА 4

Сандра

Улыбаемся друг другу как два болванчика. Размышляю, чего теперь ждать.

С одной стороны, хорошо, что меня не собираются держать в сексуальном рабстве… Хотя, постойте-ка… А что тогда было только что?

Похоже, мудак собрался и рыбку съесть, и в лужу не сесть. И всё бы ничего – я совсем не против смешать коктейль из рискованной работы и опасного секса – вот только не похоже, чтобы он вообще собирался спрашивать моего согласия.

А я бы отказалась? Три раза ха.

Меня уже потихоньку снова ведёт. И мудак, как на зло, с таким вожделением пялится в вырез моей рубашки… Почти физически ощущаю его взгляд. И от него так горячо внизу живота…

С деланым безразличием танцующей походкой отступаю к кровати. Усаживаюсь на неё поудобней, с ногами. Правда, теперь он любуется на мои коленки, но, кажется, это уже не вызывает у нас с ним такого искрящего напряжения.

– А если я откажусь? – интересуюсь, пристально глядя на него.

Мудак откладывает свой столовый нож. Я инстинктивно чуть наклоняюсь к другому, десантному, который теперь припрятан под подушкой.

Надвигается на меня и от каждого плавного движения его гибкого и сильного тела жар в моём теле становится сильней.

Подходит вплотную. Одной рукой опирается о матрас слева от меня. Другую поднимает к моему лицу.

– Знаешь, что это? – интересуется он.

Склоняю голову в бок.

– Хозяйский браслет. Что с того?

Честно сказать, мало знаю об устройстве таких штук. Не мой профиль, так сказать. Я люблю блестяшки, раритеты, старинные шедевры. Оружие и наркотики обычно проходят мимо меня. А рабы и браслеты для их хозяев – подавно.

Люблю свободу и у меня, наверное, есть какой-никакой моральный кодекс. Я забираю только то, что хозяину толком не нужно. Зачем, к примеру, толстосуму здоровенный изумруд?

С рабством – другое дело. Что может быть ценнее, чем свобода? Даже киллеры мне нравятся больше работорговцев. Наверное, именно поэтому по закону вселенской подлости мне так свезло, и меня не отправили на электрический стул, а превратили в рабыню.

Я, между прочим, прожила не такую уж подлую жизнь. Но у Вселенной, видимо, своё мнение на этот счёт.

– Ты не улавливаешь суть, – тем временем говорит Стил. Склоняется так низко, что его дыхание касается моих губ. И я, что б его, вся от этого дрожу. Инстинктивно тянусь к нему, чтобы поймать его губы своими. – Есть два типа рабынь желания. Для общего пользования. Их главная особенность примитивна, как пять кредов. Они текут от любого мужика.

Становится неуютно. Несмотря на возбуждение, пытаюсь отодвинуться от него, и Стил почему-то меня не преследует.

– А есть экспортный товар. С возможностью привязки на хозяина. Дальше стоит объяснять?

– Попробуй… – охрипшим голосом шепчу я.

Вместо слов мудак закрывает глаза. Скольжу взглядом вдоль его подтянутой фигуры. Мудак не надел футболку, а джинсы так и не снял, так что теперь ему не составило труда их застегнуть.

Смотрю на набухший под чёрной тканью бугор и отчётливо понимаю, что мне нестерпимо, до дрожи в коленках, хочется добраться до него.

Зубами расстегнуть молнию. Вытащить твёрдый длинный член. Взять его губами. Облизать, пусть так глубоко в себя, как только смогу…

Понимаю, что происходит, только когда чувствую на губах солёный вкус. Вкус ткани его штанов.

С языка срывается очень грубое слово. Поднимаю взгляд и вижу, что капитан смотрит на меня. Пристально. Боюсь разглядеть смех и презрение в его глазах. Но нет… Там жажда. И больше ничего.

– Хватит, – хрипло приказывает он и отодвигает меня от себя.

Снова становится нестерпимым зуд внизу живота. Слегка отступившее желание взять его член в рот всё ещё даёт о себе знать.

– Поняла?

Молчу. Не до конца.

– Я ведь тебя предупредил, конфетка, – протягивает руку и кончиками пальцев проходится по моей щеке. Спускается вниз, в разрез рубашки. Скриплю зубами, не представляя, как заставить его сделать что-нибудь ещё. Сжать мою грудь. Как угодно грубо. Только бы… – Ты будешь хотеть всего, чего желаю я, – тварь убирает руку и снова поднимает к моим глазам браслет. – Только что. Пятнадцать минут назад. Твой организм полностью настроился на меня.

Мгновенное осознание проскакивает молнией в голове.

С рыком откидываюсь на спину, хватаю нож и бросаюсь на мудака…

Только чтобы обнаружить, что он сжимает мои запястья и удерживает меня на весу.

В мгновение ока перемещаемся к стене. Его обнажённая грудь прижимается к моей. Горячие дыхание снова у самых моих губ.

Вообще не замечаю момента, когда из пальцев выскальзывает нож.

– Не уверен, что случится, если ты меня убьёшь, – шепчет он. Наклоняется ниже, кусает меня за ухо.

Слышу собственный протяжный стон.

– Не исключено, что сдохнешь вместе со мной.

Пат.

Мне вообще, абсолютно, нечего больше сказать.

– А если я всё-таки не подчинюсь?

– Ты будешь мучиться пока не свихнёшься от своего неудовлетворённого желания. – А ещё, – внезапно повеселев добавляет гад. – Я купил тебя вместо кока. Потратил последние деньги. И если не оправдаешь моих вложений – отправлю на кухню вместо него.

Рэй

Проснулся от характерного звука, который издаёт котёнок с перебитой лапой.

Какое-то время потребовалось, чтобы сообразить, откуда в моей каюте котёнок. Откуда в моей каюте вообще кто-то?

Однако, постепенно вспомнил предыдущий день. Вечером после ужина я ещё вышел на мостик, чтобы выслушать отчёт Ленса. Потом вернулся – Сандра сидела на кровати уставившись перед собой. Время было позднее и вопрос о том, как ложиться спать, вставал ребром. Само собой, от себя я её не отпущу. Вытворит ещё что-нибудь. Класть рабыню на полу мне не позволила бы совесть, ложиться там самому – гордость. А койка, как ни крути, в каюте одна. И потому пришлось разрешить ей лечь рядом с собой.

Засыпая, мы ни на мгновение не соприкоснулись телами. Она не сказала ни слова. Я тоже вопросов не задавал. Ждал.

И вот теперь посреди ночи из глубокого здорового сна меня выудил женский плач.

Звёзды всех небес, эта дикая кошка умеет плакать?! Я б в жизни не поверил, если б не услышал сам.

Приоткрыв один глаз вижу, что Сандра сидит, подтянув колени к груди. Длинные тёмные волосы разметались по ногам.

Какое-то время наблюдаю за ней, пытаясь решить – вмешаться или нет. Потом осторожно сажусь. Абсолютно бесшумно, что б не спугнуть. И обнимаю её со спины.

Рабыня прям таки леденеет в моих руках.

– Уйди… – сдавлено выдыхает она.

Молчу и конечно же не ухожу. Только после паузы мягко говорю:

– Перестань.

– Я тебя ненавижу, – рабыня поворачивает голову ко мне, заглядывает в глаза. Потом быстро отворачивается и, уже не глядя на меня добавляет: – И опять хочу.

Тело её содрогается в моих руках.

Поначалу даже не знаю, что сказать. Потом собираюсь с мыслями.

– А это так страшно?

С губ рабыни срывается протяжный вой.

Неужто ж женщины переносят это так тяжело? В жизни не поверю, что она не хотела никого до меня.

– Руку убери, – глухо произносит она.

Только теперь замечаю, что моя левая рука, вроде бы просто лежавшая у неё на спине, теперь каким-то чудом перебралась на живот и оказалась опасно близко к груди.

– Соглашайся на то, что я предложил, – тихо говорю и целую её в обтянутое чёрным шёлком плечо.

Ответом мне становится новый протяжный вой. Потом шумный, прерывистый вздох.

– Ну, соглашусь я, и что? – слегка успокоившись, наконец произносит она. – Ты ни хрена не понимаешь, Стил. Я теперь… не человек. Не человек, а какое-то дерьмо.

Вздыхаю. Сажусь и пристраиваюсь поближе.

– Очень такое симпотичненькое дерьмецо.

– Урод.

– Ты первая женщина, которая называет меня так.

– А ты первый мужик, который обозвал меня дерьмом.

Снова не знаю, что сказать.

Поразмыслив, поднимаюсь с кровати. Не включая свет, открываю кухню. Ставлю чайник и молча смотрю, как мерцают на его боку алые огоньки. Потом засыпаю в чашку чая с листьями малаханской успокаивающей травы.

– Тебе с сахаром или без?

Сандра упрямо молчит, и я решаю на всякий случай положить. Размешиваю, возвращаюсь на кровать и подношу кружку к её губам.

– Прольёшь на меня – придушу, – обещаю я.

Не знаю, собиралась она ошпарить меня кипятком или нет, так сразу и не поймёшь. Но в итоге просто берёт чашку из моих рук и осторожно делает глоток.

Чай начинает действовать почти сразу. Раньше, чем она допивает до дна. Хотя это, конечно же, не вариант – постоянно держать её на травах. Надеюсь, к утру у неё пройдёт.

– Ненавижу быть слабой… – в унисон моим мыслям шепчет она.