– Не надейся. Она очень серьезно взялась за дело. Хочет стать первоклассным кулинаром и заткнуть за пояс свою свекровь.

Лукас так пристально смотрел на нее, что она почувствовала себя неловко.

– Что?

– Ничего, – сказал он, тряхнув головой. – Но ты действительно очень позитивная женщина. Из тех, у кого стакан всегда наполовину полный, верно?

Роуз мгновенно насторожилась. Она была оптимисткой. Постоянно искала лучшее вокруг себя и действительно находила… пока Генри Потер не сорвал с нее розовые очки и не втоптал их в грязь своими каблуками.

После этого ее жизнь словно утратила краски. Ей приходилось заставлять себя улыбаться, пока наконец улыбка снова не стала искренней. Роуз больше не собиралась возвращаться на темную сторону, не собиралась просить прощения за то, что любит щенков, радугу и смеющихся детей.

– Если ты видишь только пустую половину, это не делает тебя взрослее и умнее, – заметила она. – Это лишь означает, что ты вечно будешь искать то, что никогда не сможешь получить. Что в этом хорошего?

– Я не имел в виду…

– Ладно. – Она сложила свою салфетку и встала. – Мне нравится, когда мой стакан наполовину полон. И если твой наполовину пуст, мне тебя жаль.

Лукас молчал, словно ее удар попал в точку. Роуз расстроилась: приятный вечер закончился на не самой приятной ноте. Но, возможно, это к лучшему. Между учителем и учеником должна соблюдаться дистанция. Она не обязана быть ему другом или… кем-то еще. Это просто работа. К тому же хорошо оплачиваемая. Роуз не желала рисковать и открывать двери, которые, возможно, лучше оставить закрытыми.

– С моим стаканом все в порядке, – буркнул Лукас. Его голос напоминал глухой рокот.

– Может, твой стакан и полон, но если в нем не то, что нужно, разницы нет.

– Что?

– Ладно. Не бери в голову… Давай лучше все уберем, а потом составим меню и список продуктов на завтрашний день.

Роуз повернулась и стала загружать посудомоечную машину, но, даже не глядя в его сторону, она знала, что Лукас по-прежнему смотрит на нее.

– Так, значит, ты будешь платить за меня налоги «Обществу борьбы с лишним весом»?

– М-м-м… – Лукас оторвался от распечатки, на которую без толку пялился вот уже битый час, не прочитав ни строчки. – Эвелин, ты о чем?

– Вот об этом. – Его секретарша со стуком поставила перед ним блюдце с большим румяным кексом. – С тех пор как Раф женился на Кейти, в нашем буфете это появляется каждый день.

Он улыбнулся:

– Разве это плохо?

Эвелин, с пухлой фигуркой и мягкими каштановыми волосами, приближалась к пятидесяти. Она была умна, исполнительна и прекрасно знала, как держать себя и с персоналом, и с клиентами. С Лукасом она работала вот уже пять лет – достаточно долгий срок, чтобы оставить ненужный официоз.

– Я успела набрать пять фунтов, – пробормотала секретарша и покосилась на кекс, прежде чем впиться в него зубами, едва не замычав от восторга.

– Ну так не ешь, – предложил Лукас.

– Замечательный совет, – усмехнулась она. – И почему я сама до этого не додумалась?

– Ладно, Эвелин. В чем дело?

Сокрушенно вздохнув, она откусила следующий кусок и доложила:

– Проблемы на строительстве дома Джонсона. Бригада начала копать канаву для прокладки нового газопровода, прежде чем было получено разрешение городских служб, и повредила водопровод.

– Отлично! – От злости у Лукаса свело скулы. Он всегда считал, что в его фирме работают профессионалы. Все прекрасно знали, что любые работы можно начинать только после того, как на руках будет четкий план, где указано, каких мест нужно избегать. – Кто ответственный на этом участке?

Эвелин закатила глаза:

– Уоррен.

– Проклятье…

– Ага. Он как раз на проводе. Хочет с вами поговорить.

– Отлично. Мне найдется что ему сказать. – Лукас махнул рукой секретарше, и она отправилась к себе, дожевывая кекс со стонами наслаждения, словно женщина, занимающаяся сексом.

О боже, теперь еще и этот образ засядет в его голове. Эвелин! Занимающаяся сексом! Уф…

Схватив трубку, Лукас нажал вторую кнопку и рявкнул:

– Уоррен, что у тебя происходит, черт возьми? Ты начал копать, не получив разрешение?

– Не я, босс. Это Рик. Новый парень. От нетерпения, полагаю. Я поехал в компанию за трубами, а когда вернулся, там уже был вселенский потоп.

– Ты же старший, Уоррен. – Лукас устал от его объяснений. Каждый раз, когда на участке Уоррена что-то случалось, его самого обязательно не оказывалось на месте. Он всегда был где-то еще. – Ты передаешь своей бригаде указания, которые получаешь от меня. Ты прекрасно знал, что нельзя копать, пока нет разрешения. И твои ребята тоже должны были это знать.

– Да, но…

– Больше никаких «но». Я буду на участке через полчаса. А пока достаньте помпы, откачайте воду и заделайте трубу.

– Уже заделали.

– Ну, это уже кое-что… И задержи на участке рабочих, пока я не приеду.

– Хорошо, босс.

Повесив трубку, Лукас долго не мог успокоиться. Он был зол и… в то же время благодарен. Эта неприятность заставила его переключиться. Если бы не глупость Уоррена, он бы так и продолжал думать о Роуз Клэнси. Она целый день не выходила у него из головы.

Роуз приходила к нему ночью, делая его сон прерывистым и чутким, а утром, готовя в кухне кофе, Лукас постоянно чувствовал легкий, почти неуловимый аромат ее духов. Похоже, ее образ навсегда отпечатался в его сознании.

Лукас вспомнил, как Дейв описывал свою сестру: мягкая, легко ранимая, пугающаяся собственной тени. Такой портрет не казался ему особенно привлекательным, пока он не встретился с Роуз. Сначала его поразила ее красота, а потом ее смех. «В женщине, которая способна так смеяться, должно быть что-то особенное», – подумал он. Возможно, Лукас пришел к такому выводу потому, что в детстве никогда не слышал смех своей матери. Зато плакала она часто – вот в этом ей равных не было.

Лукас тут же одернул себя. Это было несправедливо. Его мать делала все, что могла. Просто она была… одна.

Черт! От воспоминаний легче не стало. Чувствуя отвращение к себе, Лукас еще раз попытался сосредоточиться. Работа всегда была для него на первом месте. Здесь все так, как должно быть. Здесь правила четко определены и указания выполняются. Здесь палец Лукаса всегда находится на пульсе компании. Здесь ему не задают вопросов, а повинуются. Здесь он…

– Ну и как прошел вечер?

– Что?!

Лукас поднял глаза. Шон, дожевывая кекс, плюхнулся в кресло, стоящее напротив:

– Знаешь, какие у нас кексы в буфете? М-м-м! – Он прижал руку к груди и наклонил голову. – Спасибо тебе, добрая Кейти…

– Знаю, – буркнул Лукас. – Похоже, следующим номером программы у нас стоят занятия в «Обществе борьбы с лишним весом».

– Мне это не грозит, – рассмеялся Шон, слизывая крем с пальца.

Лукас вздохнул:

– Что тебя привело сюда, дорогой брат? Есть на то какая-то особая причина?

– Угу. Лю-бо-пыт-ство. Как все прошло вчера? Ну… ты понимаешь. С Роуз.

– А откуда ты об этом узнал?

– Все очень просто. Твоя секретарша сказала моей секретарше, ну а моя секретарша… – Он пожал плечами и улыбнулся. – И вот я здесь. Так что, это правда? Уроки кулинарии?

Лукас принялся раздраженно перебирать на столе бумаги. Ему не хотелось об этом говорить. Он и так прилагал все усилия, чтобы не думать о Роуз. Если бы от этого был толк…

Она по-прежнему не выходила у него из головы. Ее улыбка. Искры, вспыхивающие в светлых волосах. Ее смех, цитрусовый аромат духов…

– Тебе нечего сказать? – Шон задумчиво присвистнул. – О… должно быть, ты заинтересован больше, чем я предполагал.

Лукас сверкнул глазами:

– Тебе что, нечего делать?

– Ах да, совсем забыл. Я же направлялся к нашему новому провайдеру. Компания разрослась, и старый уже не справляется.

Шон был без ума от технологических новаций в их бизнесе, но стоило ему начать говорить об этом, остановиться он не мог, а Лукас тут же закатывал глаза.

– Вот и отлично, – бросил он. – Двигай.

– Ага. Сейчас. – Шон наклонился вперед, уперев локти в колени. – Ну, так что скажешь?

– Скажу что? – Лукас бросил бумаги на стол и вздохнул. Пожалуй, он скорее отвяжется от брата, если ответит на его вопрос. – Тебе известно, что я нанял ее.

Шон рассмеялся:

– Учить тебя ку-ли-на-ри-и?

– Неужели в это трудно поверить?

– Ха! Я должен был повнимательнее к ней присмотреться. Блондинка, красавица, да еще и свой бизнес! Учит тебя готовить, говоришь? Она получает надбавку за риск?

Нахмурившись, Лукас подумал об утроенной оплате и решил, что получает.

– Раньше мне приходилось готовить и для тебя, а ты, как видишь, все еще жив, – отрезал он.

– Только благодаря моей прекрасной пищеварительной системе, которая может справиться с чем угодно.

– Ладно, Шон, иди. Иди, милый.

– Иду, иду, – осклабился брат.

– Да… – остановил его Лукас. – Тут проблемы у Джонсона.

– Опять Уоррен?

– А кто же еще! Они начали работы, не получив разрешения, и напоролись на водопровод. Теперь владельцу дома придется добираться до своей веранды на лодке.

Шон покачал головой:

– Конечно, персоналом занимаешься ты, но, думаю, нам стоит избавиться от Уоррена. От него одни неприятности.

– Согласен, – кивнул Лукас. – Обсудим это в конце недели.

– Хорошо. – Шон встал и направился к двери, потом затормозил. – Да, насчет Роуз… Надеюсь, ты ни на что большее не метишь?

– В смысле?

– Ты не собираешься использовать ее, чтобы отплатить Дейву? Запомни, до добра это не доведет.

Лукас ничего не ответил. Он молча смотрел на брата, пока Шон не закрыл за собой дверь.

Но, может, Шон прав? Не ищет ли Лукас неприятности на свою голову, собираясь через Роуз отомстить Дейву?

Он встал и повернулся к окну. Лонг-Бич поеживался под холодным дождем, который гнал ледяной ветер. Могучие дубы постукивали голыми ветвями, сосны клонились под каждым порывом ветра.

По правде говоря, Лукасу и самому не очень нравилась его затея. Еще меньше он хотел бы признаться в этом Шону. Но Роуз – сестра человека, который предал его. И он просто не мог оставить это безнаказанным.

«Предатели должны получать то, что они заслужили», – повторял про себя Лукас. Он вырос, глядя, как снова и снова разбивается сердце его матери – с каждым мужчиной, которому она доверялась.

Однако мать продолжала надеяться. Раз за разом она искала любовь только затем, чтобы в очередной раз быть обманутой. Ее доверие слабело, ее сердце выдерживало удар за ударом – до тех пор, пока наконец не сдалось.

Нет, предательство нельзя ни простить, ни забыть. И он сделает все, чтобы Дейв Клэнси это понял.