– У нас нет никакого выхода, – говорит он. – Если мы отправимся вверх сейчас, мы наткнемся на них. Возможно, повредим лодку. Возможно, напоремся на лед или на что-нибудь еще. Хуже всего, если они нас поймают. Если мы поедем утром, им будет легче заметить на на свету. Мы сможем лучше видеть путь, но они могут нас подкараулить.

– Так что давайте поедем утром, – говорю я. – На рассвете. Мы поедем на север и будем надеяться, что они вернулись на юг.

– А что, если нет? – спрашивает он.

– У тебя есть идеи получше? Если мы не найдем укрытия, мы замерзнем до смерти. И у нас кончится еда. Мы не можем остаться здесь. Нужно ехать дальше.

– О, теперь ты захотела ехать дальше, – сказал он.

Я уставилась на него – он реально начинает действовать мне на нервы.

– Хорошо, – говорит он. – Поедем на рассвете. Но если мы собираемся ночевать здесь, нам нужна охрана. Будем дежурить посменно. Сначала я, потом ты, потом Бен. Ложитесь спать сейчас. Никто из нас не спал, а сон необходим всем. Идет? – спрашивает он, переводя взгляд с меня на Бена и обратно.

– Идет, – говорю я. Он прав.

Бен ничего не отвечает, все еще глядя в пространство, погрузившись в свой мир.

– Эй, – говорит Логан грубо, наклонившись и пнув его ногу. – Я с тобой говорю. Идет?

Бен медленно поворачивается и смотрит на него, затем в сторону и кивает. Но я уверена, что он его не услышал. Я ужасно переживаю за Бена; похоже, мыслями он действительно где-то очень далеко. По всей видимости, скорбь и чувство вины за брата поглотили его полностью. Я даже представить не могу, через что он прошел.

– Хорошо, – говорит Логан. Он проверяет патроны, заряжает пистолет и выпрыгивает из лодки на помостки рядом с нами. Лодка качается, но не уплывает. Логан стоит на твердой поверхности, изучая окрестности. Он садится на деревянный столбик и смотрит в темноту, положив пистолет на колени.

Я устраиваюсь рядом с Бри, обнимая ее рукой. Роза ложится рядом и я обнимаю и ее.

– Вам нужно хорошенько выспаться. У нас впереди длинный день, – говорю я, втайне гадая, не станет ли этот день нашим последним и доживем ли мы вообще до него.

– Сначала я должна позаботиться о Саше, – говорит Бри.

Саша. Я совсем забыла.

Я оглядываюсь и вижу застывший труп нашей собаки у дальнего края лодки. Я с трудом верю, что мы взяли ее с собой. Бри очень преданна.

Бри встает, молча пересевает лодку и встает над Сашей. Она опускается на колени и гладит ее по голове. В лунном свете я вижу слезы в ее глазах.

Я подхожу и встаю на колени рядом с ней. Я тоже глажу Сашу, с вечной благодарностью за то, что она защищала нас.

– Тебе помочь похоронить ее? – спрашиваю я.

Бри кивает, все еще глядя вниз, с ее носа капает слеза.

Мы вместе наклоняемся, поднимаем Сашу и вместе с ней подходим к борту лодки. Мы держим ее вдвоем, никто из нас не хочет отпускать ее. Я смотрю вниз на ледяную, темную воду Гудзона, на колышащиеся волны.

– Хочешь сказать что-нибудь? – спрашиваю я. – Прежде чем мы похороним ее?

Бри смотрит вниз, глотая слезы, ее лицо освещает луна. Она похожа на ангелочка.

– Она была хорошей собакой. Она спасла мне жизнь. Я надеюсь, что сейчас она в лучшем месте. И я надеюсь увидеть ее снова, – говорит она, ее голос дрожит.

Мы наклоняемся и мягко отпускаем Сашу. С легким всплеском ее тело погружается в воду. Оно задерживается на поверхности на пару секунд, затем начинает тонуть. Течение в Гудзоне достаточно сильное и оно быстро уносит ее в открытую воду. Мы смотрим, как она качается на волнах в лунном свете, уплывая все дальше и дальше. У меня разрывается сердце. Я вспоминаю, как близка была к тому, чтобы лишиться Бри и так же, как Саша, плыть в волнах Гудзона.

* * *

Не знаю, сколько прошло времени. Стоит поздняя ночь и я лежу в лодке в обнимку с Бри и Розой, думая о своем. Я не могу уснуть. Никто из нас не сказал ни слова с тех пор, как мы опустили Сашу в воду. На мягко покачивающейся лодке царит угрюмое молчание. В паре метров от меня сидит Бен, также погрузившись в свой мир. Он выглядит скорее мертвым, чем живым, иногда глядя на него, я думаю, что вижу оживший призрак. Это странно: мы все сидим рядом, но так далеко друг от друга.

Логан стоит метрах в десяти: он несет свой долг, охраняя нас, с пистолетом в руках оглядывая окрестности. Он похож на солдата. Я рада, что он охраняет нас, взяв на себя первую смену. Я устала, у меня болит каждая косточка и я безо всякого удовольствия думаю о том, что мне придется дежурить следующей. Я знаю, что должна поспать, но не могу: мои мысли скачут с одного на другое.

Я думаю о том, каким диким стал мир. Я едва могу поверить, что это правда. Все похоже на бесконечный ночной кошмар. Каждый раз, когда я думаю, что я в безопасности, что-то происходит. Вспоминая все события, я едва могу поверить, как близко я была к тому, чтобы умереть от рук Руперта. Я была такой глупой, пожалев его, позволив ему поехать с нами. Я все еще не до конца понимаю, почему он так поступил. Чего он надеялся достичь? Неужели он настолько отчаялся, что хотел убить нас всех, захватить лодку и исчезнуть – лишь для того, чтобы ему досталось больше еды? И куда бы он поехал? Или он просто был злодеем? Или психически больным? Или он был хорошим человеком, но съехал с катушек из-за всех долгих лет одиночества, голода и холода?

Мне хочется верить в последнее, в то, что глубоко в душе он был хорошим человеком, который помешался под воздействием обстоятельств. Я надеюсь на это. Но как все было на самом деле, мне уже никогда не узнать.

Я закрываю глаза и думаю о том, насколько близка была к смерти, вспоминаю ощущение холодного металла его ножа на своем горле. В следующий раз я никому не буду верить. Ни для кого ни остановлюсь. Никого не буду слушать. Я буду делать лишь то, что нужно для выживания Бри, Розы, меня самой и всех остальных. Больше ничего не оставлю на волю случая. Никаких рисков. Если для этого мне придется стать жестокой, я стану.

Вспоминая все, я думаю, что каждый час, проведенный на Гудзоне, был схваткой не на жизнь, а на смерть. Я не могу представить, как бы доберемся до Канады. Если мы переживем следующие несколько дней, даже следующие несколько километров, я безмерно удивлюсь. Я знаю, что наши шансы не велики. Я крепко обнимаю Бри, зная, что эта ночь может стать нашей последней. Но по крайней мере, мы умрем, сражаясь на обеих ногах, а не рабами или заключенными.

– Это было так страшно, – говорит Бри.

Я вздрагиваю от ее голоса в темноте. Он настолько тихий, что сначала я даже не верю, что она что-то сказала. Она молчит уже несколько часов и я думала, что она спит.

Я поворачиваюсь и вижу, что ее глаза открыты, в них читается страх.

– Что было страшно, Бри?

Она трясет головой и начинает говорить лишь спустя несколько секунд. Я понимаю, что она вспоминала.

– Они забрали меня. Я была совсем одна. Они посадили меня в автобус, потом в лодку. Мы все были связаны цепью. Было так холодно, мы все были очень напуганы. Они провели меня в тот дом, я видела там такое… Ты не поверишь, какое. Что они делали с другими девочками… Я слышала их крики. Не могу выбросить их из головы.

Ее лицо искажается гримасой плача.

Мое сердце разбивается на миллион кусочков. Не могу даже представить, что ей пришлось пережить. Я не хочу, чтобы она думала об этом. Я чувствую, что в душе у нее навсегда остался шрам и это моя вина.

Я крепко стискиваю ее в объятьях и целую в лоб.

– Шшш, – шепчу я. – Все хорошо. Все теперь позади. Не думай об этом больше.

Но она все еще продолжает плакать.

Бри утыкается лицом мне в грудь. Я покачиваю ее, а она все плачет и плачет.

– Мне так жаль, милая, – говорю я. – Мне так жаль.

Как же я хочу очистить ее голову от этих воспоминаний! Но не могу. Теперь это часть ее. Я всегда хотела сберечь ее, укрыть от всех бед. А теперь ее сердце наполнено ужасами.

Качая ее, я думаю о том, что хотела бы оказаться где угодно, только не здесь. Хотела бы, чтобы все стало как прежде. Как тогда, когда мир был хорошим. Чтобы мы снова были с родителями. Но это невозможно. Мы здесь.

Меня не покидает чувство, что все будет становиться только хуже.

* * *

Я просыпаюсь и понимаю, что уже день. Я не знаю, сколько времени и как долго я проспала. Я оглядываюсь вокруг себя в лодке и не понимаю, где нахожусь. Я не понимаю, что происходит. Наша лодка плывет по течению по Гудзону, прямо посередине реки. На борту только мы с Бри. Я не знаю, где все остальные и как мы сюда попали.

Мы обе стоим на краю лодки и смотрим на горизонт, когда я вдруг вижу три лодки охотников, которые мчатся к нам.

Я пытаюсь что-нибудь сделать, но мои руки связаны за спиной. Я поворачиваюсь и вижу на лодке нескольких охотников, они бьют меня, оттаскивают назад. Я стараюсь отбиться, но я полностью беспомощна.

Лодка охотников останавливается, один из них вылазит оттуда, его лицо закрыто маской, он шагает в нашу лодку, наклоняется и хватает Бри. Она визжит, но ничего не может с ним поделать. Он поднимает ее на руки и начинает уносить прочь.

– БРИ! НЕТ! – кричу я.

Я изо всех сил пытаюсь высвободиться, но ничего не выходит. Я вынуждена стоять и смотреть, как они уносят от меня Бри, вырывающуюся и визжащую, на свою лодку. Их лодка плывет по течению по направлению к Манхэттену. Вскоре они уже исчезают из поля зрения.

Глядя, как мою сестренку увозят все дальше и дальше от меня, я понимаю, что на этот раз я потеряла ее навсегда.

Я ору нечеловеческим голосом, умоляю, плачу, молю ее вернуться.

Я просыпаюсь в холодном поту. Сажусь, тяжело дыша и оглядываясь вокруг себя, стараясь понять, что произошло.

Это был сон. Я вижу Бри, которая лежит рядом со мной, все в лодке спят. Это был лишь сон. Никто не приезжал. Никто не забирал Бри.

Я стараюсь дышать ровней, мое сердце все еще тяжело бьется. Я смотрю на горизонт и вижу, что забрезжил рассвет, горизонт чуть подсветился серебром. Я смотрю на помостки и вижу, что Бен сидит на страже. Я вспоминаю, как Логан будил меня и я стояла свою смену. Затем я разбудила Бена, дала ему пистолет и он занял мою позицию. Должно быть, я вырубилась сразу после этого.

Бен склонил голову на грудь. В слабом предрассветном свете я вижу, что он дремлет. Он должен стоять на страже. Мы беззащитны.

Неожиданно я замечаю какое-то движение, тени в темноте. Это похоже на группу людей или каких-то существ, которые прибижаются к нам. Или мне это кажется?

Но затем мое сердце начинает бешено биться в груди и во рту пересыхает, когда я понимаю, что это вовсе не иллюзия.

Эти люди устроили нам засаду. А мы не готовы защищаться.