ГЛАВА ПЯТАЯ

Кейт очнулась под равномерный электронный писк. Звук показался ей весьма подходящим для загробного мира, в котором она, несомненно, оказалась. Вскоре к первому звуку добавился ещё один – визг резины по гладкому полу, а затем Кейт ясно ощутила движение вперёд.

Колёса, – подумала она. – Я на тележке.

Вслед за слухом к ней вернулось обоняние, и в ноздри ударил запах стерильности – смесь отбеливателя и стирального порошка.

Значит, я не умерла, – сообразила она. – По крайней мере, пока.

Кейт почувствовала какой-то посторонний предмет у себя в горле, и ещё один, впивающийся ей в руку. Это было не больно, но раздражало. Она попробовала поднять руку, но ничего не вышло. Сверху до неё доносилось какое-то невнятное бульканье, будто люди говорили сквозь толщу воды. Несколько секунд спустя её сознание ещё немного прояснилось, и она стала различать отдельные слова.

"Это чудо", – сказал незнакомый ей голос.

"Никогда не видела, чтобы после таких ранений выживали", – подхватил другой.

"Посмотрим, удастся ли получить согласие от её родителей на дополнительные исследования", – снова вступил первый голос. "Когда скорая её забирала, у неё была ровная линия вместо пульса, а потом, ни с того ни с сего, она снова начала дышать. Даже дефибриллятор достать не успели".

Кейт гадала, сколько времени прошло после её столкновения с фургоном. Привезли ли её в больницу только что или она долгие годы пролежала в коме? От этой мысли она запаниковала. Что, если она попала в аварию в день своего семнадцатилетия, а очнулась только на тридцатый день рожденья? Или сороковой? Или восьмидесятый?!

Она занервничала ещё больше, представив, как снова увидит Эми, Дину и Николь – замужних и с детьми. Она знала, что ей повезло выжить, но предположение о том, что жизнь прошла мимо неё, заставило её вздрогнуть от ужаса.

Весь этот вихрь эмоций, как ни странно, помог ей собраться с силами и приподнять веки.

"Она просыпается", – заметил кто-то.

"Это не возможно. Она в медикаментозной коме".

"Сами посмотрите!" – настаивал первый голос. "Она только что открыла глаза, чёрт возьми!"

По тону их разговора Кейт поняла, что тут было что-то неладно. Скорость и сила столкновения, угол, под которым она упала на землю, треск её черепа об асфальт – она абсолютно точно, стопроцентно должна была погибнуть.

Эти голоса, рассуждавшие о том, что произошло нечто противоречащее всем законам логики, усилили её панику ещё больше. Она заморгала, и постепенно её взгляд сфокусировался. Над ней, на фоне блестящих белых плит потолка, склонились доктора и медсёстры. У них были растерянные лица.

Кейт хотела спросить, что произошло, но язык не слушался. Во рту что-то мешало.

Тогда она протянула руку и попыталась схватить одного из докторов за халат. Она заметила, что из руки у неё торчит какая-то игла с трубкой – вероятно, капельница – и её затошнило. Она терпеть не могла иголки и шприцы. На руке рядом с иглой были также видны следы засохшей крови.

Кейт поняла, что после аварии прошло совсем немного времени. В противном случае, медсёстры бы отмыли кровь. И они бы не бежали сейчас по коридору, изо всех сил толкая каталку. Если бы она пролежала в коме много лет, то очнулась бы в какой-нибудь палате, забытая всеми, среди пыли и паутины.

Тот факт, что она не пропустила половину жизни, немного успокоил Кейт, но выражения лиц докторов её всё-таки тревожили.

В конце концов ей удалось дотянуться и ухватить одного из докторов за рукав. Он взглянул вниз на руку, смявшую ткань его халата, и побледнел так, будто увидел привидение. Он поднял глаза и уставился на санитара.

"Вы же сказали, что у неё все кости раздроблены".

Санитар тоже посмотрел на руку Кейт.

"Так и было", – ответил он.

Доктор резко остановился, будто не мог справиться с шоком и идти дальше. Процессия с каталкой оставила его позади.

Наконец-то Кейт почувствовала, как каталка завернула за угол и остановилась. Вокруг неё суетились доктора и подключали к ней кучу приборов, издававших монотонный писк. Её осматривали и ощупывали со всех сторон. Так или иначе, с каждой минутой к ней возвращался контроль над разными частями тела.

Она опять попыталась заговорить, но какая-то штука в её горле по-прежнему мешала. Она подняла руку, нащупала кусок пластика у рта.

"Эй-эй-эй", – один из докторов мягко отвёл её руку в стороны. "Без неё ты не сможешь дышать. Оставь как есть".

Кейт послушалась.

"Давайте увеличим дозу пропофола", – предложил один из докторов. "Риск отёка мозга пока сохраняется. В коме повреждения будут меньше".

"Ей уже ввели максимальную дозу", – возразил другой.

"Значит, кто-то ошибся", – не сдавался первый. "Санитар, по-моему, не понимал, что говорит. Наверное, и записал неправильно. Не может быть, чтобы эта девочка была сейчас под максимальной дозой".

"Хорошо, как скажете".

Кейт почувствовала щекотание на сгибе руки – ей снова поставили капельницу. По телу у неё тут же разлилась странная усталость, как как во время скучного фильма. Но на наркоз было совсем не похоже.

Врачи переглядывались между собой.

"Кажется, попалась испорченная партия препарата", – заключил первый доктор. "О господи, займитесь этим, ладно? Нам только очередного судебного иска не хватало".

Один из докторов ушёл, и рядом с Кейт осталось всего двое.

Один из оставшихся нагнулся к ней и посветил фонариком ей в зрачки.

"Ты принимаешь наркотики?" – спросил он.

Кейт отрицательно покачала головой.

Врач, казалось, ей не поверил.

"Если ты сидишь на чём-то, что блокирует действие профопола, нам необходимо об этом знать. Амфетамины?"

Кейт снова покачала головой. Ей отчаянно хотелось избавиться от трубки в горле и ответить как следует.

Доктора обменялись беспомощными взглядами, не зная, что делать дальше. В этот момент в палату вошла женщина в костюме и направилась к каталке.

"Мы опознали девочку", – сказала она. "В рюкзаке был читательский билет. Кейт Росуэлл из старшей школы Сан Марко. Директор даст мне контакты родителей".

Доктора кивнули.

"С тем же успехом можно и саму её спросить", – сказал один из них, жестом указывая на Кейт, полностью пришедшую в сознание и терпеливо наблюдавшую за женщиной.

Та пришла в замешательство.

"Мне сказали, что её ввели в искусственную кому"

"Мы пытались", – ответил другой врач.

Потрясённые взгляды снова сошлись на Кейт.

"Дайте нам минутку".

Медики отошли.

Женщина обратилась к Кейт.

"Ты меня слышишь?" – спросила она.

Кейт кивнула.

"Тебя зовут Кейт Росуэлл, верно?"

Кейт кивнула ещё раз.

"Я Бренда Мастерс, социальный работник этой больницы. Тебе уже рассказали, что произошло?"

Кейт помотала головой. Но она не нуждалась в объяснениях. Она всё прекрасно помнила: и то, как в неё врезался фургон, раскрошив все кости в её теле, и темноту в глазах на пороге смерти. И Илая. Илая с обнажёнными клыками, впивающимися ей в шею.

"Типичные врачи", – со вздохом сказала женщина. "Им никогда не приходит в голову просто поговорить с пациентами". Бренда присела рядом с Кейт. "Тебя сбил фургон. Ты находишься в сельской больнице Санта Барбары. Я буду работать с тобой и твоими родителями, пока ты не поправишься. Не беспокойся, они очень скоро будут здесь".

Бренда потрепала Кейт по запястью.

Меньше всего на свете Кейт сейчас хотела видеть свою семью. Они, конечно же, найдут какой-нибудь способ свалить на неё всю вину. Скажут, что она выжила из ума, раз не поменяла вовремя неисправные тормоза, или что она слишком быстро ехала вниз с холма. Кейт сразу же представила себе, как мать будет её отчитывать. В худшем случае она и вовсе обвинит Кейт в том, что та решила привлечь к себе внимание, потому что Мэдисон поступила в колледж или потому, что ей не досталось именинного торта. Тысячи мыслей одновременно мелькнули у Кейт в голове, и на глаза её навернулись слёзы.

Бренда слегка нахмурилась. "Ты не хочешь, чтобы твои родители сюда приходили?" – спросила она.

Кейт покачала головой, и по её щеке скатилась слеза.

Женщину насторожило такое откровение. У неё в голове не укладывалось, почему семнадцатилетняя девочка, чуть не погибшая в аварии, не хотела оказаться в кругу семьи. Очевидно, ей не доводилось знать никого похожего на Росуэллов.

"Ты делала что-то, чего тебе не разрешают?" – мягко спросила Бренда. "Если ты думаешь, что они будут сердиться на тебя, уверяю, что это зря. Они обрадуются, что ты в порядке".

Кейт снова покачала головой. В том то и дело, что их злит не то, что она делает или не делает, а само её существование.

Слёзы полились ручьём.

"Мы обязаны оповестить твоих родителей", – сказала женщина. "По закону ты ещё ребёнок". Затем её голос смягчился: "Кейт, я спрошу у тебя кое-что важное, и хочу, чтобы ты всерьёз обдумала свой ответ. Кивни, если ответ на мой вопрос "да", и покачай головой, если "нет". Кейт, твои родители плохо с тобой обращаются?"

Кейт сглотнула, и горло, натёртое трубкой, заболело. Как же ей хотелось кивнуть! Но она в своей жизни не сталкивалась с насилием – по крайней мере, в том смысле, который женщина имела в виду. В любом случае, она и сама так не считала. Но разве насилие – это непременно побои? Или запрет на нормальную еду, беспочвенные придирки и игнорирование дня рождения тоже к нему относились? Кейт не была до конца уверена. Она отдавала себе отчёт в том, что один кивок сейчас мог бы положить начало длинной цепочке событий, что её, возможно, забрали бы от родителей и отдали в семью, где её не презирали бы и даже отправили бы в колледж, но ей нужно было думать и о Максе тоже. Она не могла позволить себе нанести ему такую травму, ведь он был ещё ребёнком.

Она отрицательно покачала головой.

Женщина кивнула, по-видимому, удовлетворившись ответом. Она, должно быть, решила, что Кейт была обычным глупым подростком, сбежавшим из дома. Что она отправилась на поиски приключений, чуть не угробила себя и теперь пыталась избежать наказания.

"Я им позвоню", – сказала женщина, вставая и разглаживая юбку.

Она ушла и Кейт осталась одна. Трубка в горле сводила её с ума. Оно невыносимо чесалось. К тому же, ей безумно хотелось вернуть себе способность говорить, что бы спросить у кого-нибудь, где Илай. Она помнила, как он сжимал её в своих объятьях. Почему он не приехал в больницу вместе со "скорой"? Это ведь он её вызвал.

Кейт привстала на больничной койке и наконец-то смогла осмотреться в палате. По соседству с ней лежало много других пациентов, казавшихся спящими, и Кейт поняла, что все они находятся в коме, как полагалось и ей самой. Её привезли в это отделение в расчёте на то, что она не проснётся, пока предполагаемый отёк мозга – или что там ещё – не спадёт. Только вот её тело не воспринимало никаких медикаментов.

Вдобавок к этому её кости срослись. Так сказал врач. Все кости в её руке – локтевая, лучевая, плечевая – были переломаны и раздроблены во время удара, но она почему-то не ощущала боли. Вообще-то, обе её руки прекрасно шевелились. Она специально повращала кистями перед собой и проверила каждый палец. А почему бы не… она поднесла руку ко рту, нащупала опротивевший кусок пластика и потянула.

Трубка начала выходить у неё из горла. Было очень противно, но Кейт продолжала тянуть, пока не избавилась от неё окончательно. С удовольствием сделав первый самостоятельный вдох, она бросила трубку на пол.

На очереди была капельница в руке, раздражавшая ничуть не меньше. Кейт сорвала пластырь и выдернула иглу из кожи. На месте прокола выступила капелька крови, и она инстинктивно слизнула её.

Без трубок и проводов Кейт почувствовала себя намного лучше и смогла трезво оценить ситуацию. В её теле появились какие-то новые ощущения, но неприятными она бы их не назвала. Нигде ничего не болело. Теперь, когда трубка больше не мешала, единственный дискомфорт ей доставляло урчание в животе. Она смертельно проголодалась. Может, это была нормальная реакция организма на пережитый стресс?

Кейт ощупала себя с ног до головы через тонкую больничную рубаху. Всё было на месте. Кейт даже стало жалко одежду, которую санитары наверняка срезали в поиске несуществующих ран. Но… как так вышло, что она себе ничего не повредила? Не сломала рёбра, не пробила лёгкие? Ни один орган не пострадал. Это было необъяснимо.

Тут она заметила, что её рюкзак привезли в палату вместе с ней. Под книгой от Эми, измазанной растаявшими конфетами Дины, на самом дне, нашёлся её мобильный телефон. Кейт никогда не покупали смартфонов, в отличие от Мэдисон, поэтому ей доставались дешёвые, но очень надёжные трубки. К счастью, эта пережила аварию.

Кейт схватила телефон и написала Эми. Отчасти, потому что её имя было первым в телефонной книги, отчасти – потому что она была её самой близкой подругой из всех троих.

Меня сбила машина. Всё хорошо. Найди Илая, пжлст.

Она нажала "отправить" и начала ждать. Через несколько секунд пришёл ответ.

ЧТО?!?!?!?!?!

Кейт вздохнула. Очевидно, Эми не поверила, что с ней всё в порядке. Она набрала ещё одно сообщение.

Серьёзно, ничего страшного. Ничего не сломала. Пжлст, пжлст, пжлст найди Илая.

Эми ответила мгновенно.

Ты совсем чокнулась!! Где ты?

Кейт с раздражением отложила телефон. Ей необходимо было отыскать Илая и спросить его, что происходит. Она не сомневалась, что уж он то мог объяснить.

В этот момент в палату снова вошли врачи. Они привели с собой новенького – авторитетного пожилого мужчину с седыми волосами, который сразу деловито направился к Кейт. Увидев, что их пациентка как ни в чём не бывало сидит на кушетке, дыхательная трубка валяется на полу, а иголка от капельницы болтается на стойке, все остановились, как вкопанные.

"Это что, розыгрыш?" – спросил седоволосый доктор.

Остальные энергично замотали головами. "Я был с ней, когда её выносили из кареты "скорой помощи". Фельдшер сказал, что у неё не было пульса, но потом она начала дышать", – сказал один и медиков.

"Ей вкололи две дозы пропофола", – добавил другой.

"И почему она в таком случае сидит, а не лежит?" – спросил пожилой доктор.

Кейт надоело, что они обсуждают её между собой вместо того, чтобы поговорить с ней напрямую. Она пережила жуткую катастрофу, а из неё сделали какую-то цирковую диковинку.

"Привет", – нарушила она молчание и с облечением обнаружила, что пластиковая трубка не повредила ей связки. "Думаю, мне уже лучше. Можно мне пойти домой? Не вижу смысла волновать родных".