Цитаты из книги «Спаси нас»

Теперь же я, бывает, не вижусь с семьей целыми днями, но меня это не особо напрягает. Я люблю одиночество.

любовь не станет терпеливо поджидать подходящего момента. Она нападет с тыла, причем тогда, когда ты меньше всего ожидаешь.

Папа только кивнул. Глаза его весело поблескивали. Он отлично знал, что Джеймс его страшно боится, и бессовестно пользовался этим, что было, конечно, подло, но и одновременно забавно.

Я глаз не могла оторвать от этой фотографии. Она была сделана в начале летних каникул в нашем саду перед отлетом Джеймса в Таиланд. Мои родители рядом с Эмбер, Рэном, Алистером, Кешем и Лин. Лидия и Грэхем широко улыбаются, рядом с ними стоит Сирил, держа на руках малыша Генри. В отличие от других он смотрит не в камеру, а на Генри, который ухватился за его палец. На другой стороне от них стоит Джеймс с Рози на руках, и я рядом с ним, моя рука у него на талии, а голова склонилась к плечу. – Невероятно, – пролепетала я, поднося снимок ближе к глазам. – Прошло всего два месяца, а Генри и Рози стали такими большими.

– Эй, – бормочу, наклоняясь к любимой. Я хотел только бегло поцеловать ее, но как только почувствовал нежные губы, уже не мог оторваться. Эмбер присвистнула, и Руби со смехом отстранилась от меня. – Ладно, за такую игру можно простить, что он всю неделю прогуливал наши собрания, – заявила Лин. – Еще бы, – улыбнулась Руби, не сводя с меня глаз. – Такой красавчик. Мое сердце забилось быстрее. – Эй, – возмутился Рэн, притормозив рядом с нами. – Я тоже хочу, чтобы меня похвалили. – Нехорошо напрашиваться на комплименты, Рэн, – в шутку сказала Эмбер. Я взглянул на друга: он смотрел на Эмбер с таким выражением лица, какого я прежде никогда не видел: беззаботным, открытым и полным симпатии. Интересно, я так же смотрю на Руби?

Плечи Лидии все больше напрягались. Я чувствовал, что ей хотелось встать и выйти из кабинета, возможно, чтобы сохранить последние хорошие воспоминания об отце. Со мной было то же самое. Вместе с тем я понимал, что мы должны держаться.

Я собрала все свое мужество и открыла первый ящик. Там лежали фирменные блокноты «Бофорт» и карандаши к ним. Я все это вынула, сложила наверх и ощупала дно. Постучала по нему, но звук не был полым. – Глядя на тебя, можно подумать, что ты это проделывала уже много раз. Может, есть что-то, о чем я не знаю? – послышался вопрос Джеймса с той стороны стола, где он разбирал маленький шкафчик. – Насмотрелась в кино, – ответила я и потрясла ящик. Ничего не обнаружилось, и я стала складывать в него вещи, следя за тем, чтобы все лежало как раньше. Потом выдвинула второй ящик. – Не знаю, то ли мне бояться, то ли испытывать жгучий интерес.

Они разговаривали, Рэн толкнул Джеймса локтем в бок и широко улыбнулся. Сирил на его слова закатил глаза, но тоже улыбнулся. А Джеймс? Джеймс вымучил из себя улыбку, но мне даже издали было видно, какой он подавленный. Это не имело ничего общего с той улыбкой, какую у него вызывали шутки моего отца. Это не имело ничего общего с улыбкой, которая была у него на лице, когда он разговаривал с Лидией. И тем более с той улыбкой, какой он одаривал меня после каждого нашего поцелуя.

– Нам необходимо поговорить. Так больше продолжаться не может. – Нет вообще ничего, что могло бы продолжаться с тобой, – ответила я без выражения. Рэн едва заметно вздрогнул. Выражение его лица стало мягче – почти ранимым. – Эмбер, – хрипло выдавил он наконец, – я должен тебе кое-что сказать.

Кроме того, мне кажется забавным, как официально он общается с Офелией, Лидией и Джеймсом, хотя мы все находимся в море разноцветных воздушных шаров. – Вот, возьми желтый, – подтолкнула его Офелия. – Почему желтый? – Потому что это веселый цвет, а картина должна быть радостной.