Вихри переворота

Уго Чавес наконец принимает решение. После нескольких недель, потраченных на подготовку, после нескольких недель напряженного ожидания он собирает пятерых офицеров в туалете Военной академии и тоном каудильо сообщает:

– Операцию “Самора” начинаем в ближайший понедельник в полночь.

Его слова со скоростью боевого приказа летят из Каракаса в Сулию, из Маракая – в Валенсию и дальше. На разработку планов ушло больше десяти лет. Были проведены сотни тайных совещаний, велись долгие разговоры о Боливаре, Марксе, Мао, Че Геваре, о ситуации в Венесуэле и Латинской Америке в целом. Со временем все чаще стали вспыхивать споры по стратегическим вопросам, а также по поводу карт, шифров, логистики, системы поддержки и всего прочего, что необходимо предусмотреть и продумать при подготовке государственного переворота.

Четверо молодых офицеров, только что выпущенных из Военной академии, собрались в тени американского кедра и, подражая клятве Симона Боливара Освободителя, поклялись Господом Богом, Родиной, собственной честью и душевным покоем, что разобьют цепи произвола и угнетения, чтобы заложить основы того, что они назвали Революционным боливарианским движением. Они верят: Венесуэла сможет возродиться под началом солдат-патриотов. Это один из тех проектов, которые так необходимы молодым людям, в чьей душе под маской искреннего и глубокого альтруизма таятся честолюбивые замыслы, поиски идентичности и потребность “принадлежать чему-то более великому, чем ты сам”. Однако эти молодые люди не в университетских аудиториях находили отвечавшие их настроениям идеи и мечтали о лучшем будущем. Они были военными, которых обучили владеть оружием так, чтобы оно без остановки сеяло смерть. А кроме того, они командовали другими молодыми людьми, еще более молодыми, чем они сами, а те командовали ротами и взводами, управляли танками, боевыми самолетами и стреляли из артиллерийских орудий. Они тоже были вооружены и обучены убивать.

Сейчас, когда Уго принял решение, у них оставалось меньше тридцати шести часов на завершение подготовки. Однако среди их сторонников есть не только военные – от курсантов военных училищ и сержантов до подполковников, – но и гражданские лица, готовые присоединиться к восстанию. У мятежников имеются танки, винтовки и боевое снаряжение. Настал час освободить Родину.

– Боливар!..

– Слава Боливару!

Заговорщики знают, что президент Карлос Андрес Перес этой ночью возвращается в страну. Знают, что неделю назад он улетел в Швейцарию, в маленький альпийский городок Давос, где каждый год проводится знаменитый экономический форум, на который съезжаются высокие должностные лица и крупнейшие бизнесмены со всего мира. А еще они знают – и с издевкой над этим посмеиваются, – что Перес отправился туда, чтобы завоевать доверие иностранных инвесторов, чтобы поговорить о нефтяном богатстве и политической безопасности, гарантированной в этой стране с одной из самых старых и стабильных демократических систем Латинской Америки. Они знают, что главная цель операции, которой Уго дал название “Самора”, – арестовать президента прямо в аэропорту. А если будет нужно, то и “нейтрализовать” его. Правда, они не знают, что президенту известно об их замыслах. И он не боится заговорщиков.

Прямо перед поездкой президента в Давос министр обороны и глава военной разведки попросили Переса о срочной встрече. Они призвали его к бдительности, так как получили сведения о заговоре КOMАКATE^[2], то есть команданте, майоров, капитанов и лейтенантов, – офицерской ложи, которая действовала тайно и осторожно вербовала сторонников среди военнослужащих всех рангов. Цель заговора – свержение правительства. Пользуясь тем, что страна переживает большие экономические трудности, и тем, что, согласно опросам, популярность президента, соответственно, упала, мятежники попытаются свергнуть президента силой. Их не останавливает то, что он был избран демократическим путем. Они больше не верят обманам и уловкам, с помощью которых непотопляемая элита угнетает народ.

“То, как у нас проводятся выборы, – это всегда чистое мошенничество”, – любит повторять Уго.

Во время упомянутой встречи с министром обороны и главой военной разведки президент с усмешкой ответил им: – Все это не более чем слухи. А предполагаемая тайная ложа, о которой вы говорите, – всего лишь группа офицеров, которые собираются вместе, чтобы обсудить предвыборные опросы и поспорить о политике. Разве существует в мире хоть одна армия, где не происходят подобные вещи? Так что я не вижу ни малейшего повода для беспокойства. Здесь у нас ничего произойти не может.

Иными словами, Перес был абсолютно уверен: эти военные просто слегка потеряли ориентиры, однако они не в состоянии причинить стране реальное зло и уж тем более им не удастся силой свергнуть президента.

– Сорок лет демократии, при которой жила наша страна после последней военной диктатуры, нельзя вот так разом взять и перечеркнуть. Во всяком случае, это не по плечу нацепившим военную форму юнцам, они умеют лишь произносить грозные речи и наводят страх на наивных простаков, – сказал президент генералам. – Я хорошо знаю нашу страну. Венесуэльцы любят свою свободу и, даже если они чем-то недовольны, сделают выбор в пользу демократии.

Закончилось совещание приказом, прозвучавшим как издевка:

– У вас, военных, слишком много свободного времени. Займите своих подчиненных каким-нибудь делом и держите их подальше отсюда! Это все.

Вскоре он вылетел в Швейцарию.

Если взяться за дело с умом, все получится как надо

Пока президент Перес садится в самолет, чтобы вернуться на родину, довольный услышанными в Швейцарии аплодисментами, поздравлениями и обещаниями инвестиций, в Венесуэле заговорщики не теряют времени даром. Сделав все возможное, чтобы не привлекать к себе внимания, и стараясь изобразить дело так, будто речь идет об обычных военных маневрах, они стягивают силы к международному аэропорту Каракаса. Их цель – арестовать президента сразу по прилете и взять в свои руки контроль над самыми важными стратегическими объектами – в первую очередь над дворцом Мирафлорес, официальной резиденцией президента и главным символом власти.

Зачинщики переворота решают, как, кем и в какой последовательности будут захвачены мосты, основные дороги, военные гарнизоны, воздушные базы, радио- и телестудии, государственные учреждения и все то, что может нести в себе угрозу в случае, если им удастся захватить власть.

В ночь накануне намеченного переворота двое руководителей заговора, в тысячный раз обсудив все детали намеченного плана, долго беседовали. Они пили ром из матовых пластиковых стаканчиков. Оба рвались в бой и были сильно возбуждены.

– Мы десять лет шли к этому, – говорит Уго Чавес Мануэлю Санчесу, тоже подполковнику, как и он сам, – подготовка была делом опасным, но мы поработали хорошо, как надо поработали – терпеливо, упорно… А главное, сумели сохранить все в тайне… И вот приближается час, которого мы так ждали! Час, когда будет покончено со всем этим демократическим фарсом и когда наши проворовавшиеся, погрязшие во лжи политики навсегда исчезнут со сцены.

– Дай-то Бог! Дай-то Бог! Главное, Уго, чтобы все у нас получилось! – задумчиво отвечает Санчес.

Сомнения соратника бесят Уго, но он старается его подбодрить:

– Надо надеяться на лучшее. Мы победим, и настоящий народ, наши люди наконец-то получат возможность пользоваться богатствами своей родины. Народ и армия. Вместе. Без всяких посредников.

– Народ… Главное, чтобы Господь помог народу понять и оценить нашу самоотверженность, чтобы народ поднялся наконец и вместе с нами выступил против общего врага!

– Да, дай-то Бог! Но я нутром чую, что у нас все получится. Народ устал от лжи… Он пойдет за нами! – уверенно говорит Уго, стараясь убедить в этом не только собеседника, но и себя самого тоже.

Они делают еще по глотку. Потом еще по одному. И чувствуют, как ром горячит кровь, а сердце начинает биться быстрее. Правда, они чувствуют еще и тревогу и даже страх, но в первую очередь – возбуждение.

– А если мы проиграем… наступят тяжелые времена, очень тяжелые! – тихо и задумчиво рассуждает Уго. – Смерть – она всегда маячит где-то рядом. Если я погибну, не увидев исполненными наши мечты… Прошу тебя, дорогой Мануэль, тогда ты возьми в свои руки знамя и продолжи борьбу. И позаботься о моих детях.

Совершенно очевидно, что Уго Чавес, человек, умеющий ловко манипулировать чужими эмоциями, пытается укрепить дружеские отношения, связывающие его с Санчесом, но тот знает Уго с юных лет, с тех самых пор, как они вместе учились в Военной академии, и поэтому подобными трюками его не удивишь и не обманешь. Ему, например, известно, что Уго абсолютно то же самое, ну просто слово в слово, сказал и еще нескольким товарищам, в частности Анхелю Монтесу. Вот почему Санчес ведет себя так, словно не слышит просьбы Чавеса, и старается сменить тему. А кроме того, сейчас он не желает думать о смерти – ни о смерти друга, ни о своей собственной.

Уго меняет тон:

– Ладно, не обращай на меня внимания, Санчес, все это ерунда, пустые слова. Никто из нас не погибнет, все будет сделано как надо. Мы с тобой станем управлять страной. И дадим народу все, что ему нужно.

Но оба знают, хотя предпочитают не говорить об этом вслух, что есть веские причины, мешающие слепо верить в успех задуманного ими переворота. Враг силен и имеет мощные средства защиты, а заговорщики не могут похвастаться ни многочисленностью, ни хорошей организацией, хотя своих сторонников заставили поверить в обратное. К тому же они не исключают, что в их движение внедрились верные правительству офицеры, а кроме того, боятся, как бы некоторые участники не пошли на попятный, едва вокруг засвистят пули. Но лучше такие вещи не обсуждать. Слишком поздно бить тревогу.

В казармах других городов солдаты уже строятся. Они во всю глотку скандируют лозунги и клянутся Господом Богом и Боливаром, Родиной и своей честью, что пойдут до конца. Но на самом деле мало кто знает, что именно затевается в стране. Ясно одно: нечто небывалое уже происходит или вот-вот произойдет.

Два товарища по борьбе подливают себе рому, потом Уго пылко и с оптимизмом произносит тост:

– Как сказал Боливар, если взяться за дело с умом, все получится как надо!

Добро пожаловать, сеньор президент!

На улицах столицы моросит безобидный дождик. Учреждения и магазины уже начинают закрывать свои двери, и люди расходятся по домам. Машины и автобусы двигаются вперед с черепашьей скоростью, то и дело застревая в пробках. Выпуски новостей не сообщают ничего примечательного. Обычный понедельник, который мог бы так и остаться одним из самых рядовых в истории страны. И мало кому известно, что тем вечером довольно странная группа, состоявшая из ста пятидесяти бейсболистов, явилась в Военный музей Каракаса. Впечатление такое, что сборище носит исключительно спортивный характер. Но нет. Едва выйдя из автобусов, “спортсмены” разоружают охранников музея и заключают под стражу. Из трех автобусов начинают выгружать винтовки, ящики с боеприпасами, откуда-то извлекаются черные полумаски и нарукавные повязки цветов национального флага. Бейсбольная форма быстро меняется на военную, а на большой площадке перед музеем развертывается легкая артиллерия. Оттуда виден исторический дворец Мирафлорес, он находится на расстоянии не более двух километров. Дворец – символ государственной власти.

У музея стоит камуфлированная боевая машина, которая сейчас служит импровизированным командным пунктом. Полковник Мануэль Санчес, руководящий как раз тем отрядом, что ближе остальных подошел ко дворцу, торжественно объявляет своим подчиненным:

– Друзья! Сегодняшний день для нас еще очень долго не закончится. Нам предстоят как терпеливое ожидание, так и решительные действия. Двести офицеров и больше двух тысяч солдат должны включиться в операцию по всей стране одновременно, но ориентироваться они будут на нас. С этого часа все мы – единое целое. И судьба у нас будет общая. Родина надеется на вас! – Следом полковник провозгласил священный лозунг: – Боливар!..

– Слава Боливару! – подхватывают удивленные его словами солдаты, но при этом все чувствуют большой подъем.

Многие только теперь и узнают, с какой целью их на самом деле привезли в Каракас. В большинстве своем это бедняки из сельских районов, которые первый раз оказались в столице.

По всему городу рассредоточены небольшие гражданские отряды, поддерживающие заговорщиков. Эти люди получают оружие из рук военных: винтовки, пистолеты-пулеметы, иногда ручные гранаты. Но в очень ограниченном количестве.

Между тем по радиотелефону приходят сообщения от всех участвующих в заговоре командиров – они докладывают, что заняли заранее намеченные позиции. Уго входит в музей. Он ищет одиночества, ему трудно справиться со страшным волнением, которое охватывает его при мысли о том, что должно произойти в ближайшие часы. Он разговаривает сам с собой, стараясь взять себя в руки. Застывает перед зеркалом. Снова и снова поправляет шарф и красный берет десантника, улыбается, приняв позу победителя. И при этом искренне чувствует, как дух Боливара вливается в его жаждущую свободы и справедливости душу.

В двадцати километрах от музея расположен международный аэропорт, где должен приземлиться самолет с возвращающимся на родину президентом. С ближайшего холма полковник Анхель Монтес, еще один из руководителей мятежа, в бинокль ночного видения наблюдает за посадочной полосой. Кроме того, у него есть возможность по радио слушать переговоры между командно-диспетчерским пунктом и теми самолетами, что взлетают или идут на посадку. Он сообщает своим товарищам:

– Президентский самолет только что попросил разрешения на посадку. Пока все идет по плану. Приготовьтесь и ждите моего приказа, чтобы двинуться в сторону аэропорта.

За несколько минут до посадки Карлос Андрес Перес с озабоченным видом, но совершенно спокойным голосом обращается к сопровождающим его людям:

– Друзья, я не хотел ничего говорить заранее, чтобы не испортить вам полет. Так вот, мне сообщили, что в стране пытаются устроить военный переворот. В ближайшие часы нас ждут тяжелые испытания.

Самолет без проблем приземляется, и как только открывают дверь, в салон входит министр обороны в сопровождении нескольких генералов. Нервно оглядываясь по сторонам, он докладывает президенту, что мятежникам удалось вывести из нескольких казарм вооруженных солдат вместе с техникой. Волнения замечены также в паре городов в провинции. Но ни о какой победе путчистов пока говорить не приходится. – К счастью, лишь немногие части поддержали мятеж. Элитный дивизион надежно обеспечивает безопасность аэропорта. Через несколько минут он будет оцеплен верными нам солдатами, все входы и выходы окажутся под контролем. Авиация и дворцовая охрана на нашей стороне. – Министр делает паузу и заканчивает свою речь с усмешкой, но твердо: – Добро пожаловать в Венесуэлу, сеньор президент!

Всего несколькими минутами раньше подполковник Монтес приказал своим людям выдвинуться к аэропорту, арестовать Переса, вывести его из самолета и сразу же доставить в заранее подготовленное для этого секретное место, где и предполагалось его содержать. Приказано было также уничтожать всякого, кто попытается помешать осуществлению этого плана. Но там, внизу, происходит нечто странное, отчего у Монтеса глаза лезут на лоб.

– В чем дело? – Он видит то, чего никак не ожидал и не должен был увидеть: десять бронемашин выстраиваются вдоль посадочной полосы. Верные правительству военные занимают позиции.

– Проклятье!.. – кричит Монтес, предчувствуя, что все летит к черту. – Я приказываю: арестовать Переса, захватить его во что бы то ни стало!

У трапа самолета уже стоят лимузины и вездеходы, в них садятся сопровождающие президента лица и охрана. Сотни солдат оцепили аэропорт, а также периметр вокруг самолета. Президент спускается по трапу и садится в черную машину без опознавательных знаков. Машина срывается с места, за ней следуют легкие грузовики с солдатами и охраной. Кортеж выезжает на шоссе, ведущее в Каракас. Но куда на самом деле направляется президент?