Ирина шла по дороге к метро, спотыкаясь через каждые три метра и с трудом разбирая путь.

– Что я натворила, что я натворила… – словно завороженная бормотала она, глядя пустым взглядом на бегущую под ногами дорогу.

– Не надо было соглашаться на эту авантюру! Какая же я дура! – Ирина бросила взгляд на зеркальную витрину случайного магазина стильной одежды, и увидела своё отражение: зареванное лицо выглядело усталым и изможденным, осанка старила ее сразу на 20 лет, а ноги… “Боже мой, я же ушла в тапочках от этой ведьмы и даже не заметила!!!”

Домой возвращаться не было сил, но она должна была через это пройти, хотя бы ради той, которая посвятила ей свою жизнь и вложила в неё душу. Бабушке становилось все хуже и хуже. Врачи сказали, ей осталось жить не больше месяца. Каждый день Ирина просыпалась с мыслью: это случится сегодня и ее сердце начинало бешено стучать, разрываясь от боли.

Девушка испытывала безутешное горе и не находила себе места. Последние дни превратились в бесконечный кошмар. Надвигающееся горе не давало жить. Ирина не могла ни есть, ни спать, от постоянного напряжения у нее тряслись руки и путалось сознание.

Иногда, бессонными ночами, девушка даже ловила себя на мысли, что, может быть, было бы лучше, если бабуля скорее отмучилась. Тогда закончится этот безумный период ожидания неизбежного.

– Что я за человек? Как я могу об этом думать? – Ирина ненавидела себя за эти мысли.

– Какая же я неблагодарная! Как мне такое могло в голову прийти?!” – И она наказывала себя за вольнодумие разными жестокими способами, морила себя голодом, специально «забывала» взять куртку на улицу, заставляв хорошенько себя померзнуть, но чем ближе был день Х, тем больше Ирина понимала, что никакие ее жалкие манипуляции не помогут решить ее главную проблему: она не могла отпустить бабушку, просто не могла.

Стараясь не травмировать больного человека, Ирина заходила к бабушке в комнату всегда с маской беспечности и жизнерадостности. Ей приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы заходя в комнату, где стояла жуткая кровать, обставленная капельницами, на лице была беззаботная улыбка.

Ради бабушки она готова была идти на любые жертвы, и она делала попытки быть максимально веселой и бодрой, чтобы не расстраивать умирающую.

Обычно, присаживаясь на стоящий рядом с кроватью стул, Ирина брала лежащую женщину за руку и начинала разговор с пустой болтовни: какая сегодня за окном погода, что нового творится в мире, как дела у соседей. Но, уже через пять минут, предательские слезы начинали непроизвольно литься ручьем из ее глаз, и девушка быстро удалялась в ванную, чтобы смыть с себя эту позорную слабость. Горькие слезы оставляли свой отпечаток на лице и Ирина, порой, более часа стояла над раковиной, пытаясь окончательно успокоиться.

Вернуться в свое обычное состояние и надеть маску “беспечности”, было не просто, оставшись один на один со своим горем, эмоции не позволяли себя контролировать и выходили из нее фонтаном, разрывая ее изнутри и причиняя физическую боль.

Желудочные спазмы иногда начинали не на шутку пугать Ирину, и, на миг, она даже забывала о своем горе, но очередная волна страдания накатывала с новой силой и поглощала уже бедную девушку без остатка.

В последние несколько дней Ирина не могла спать, и дежурила в спальне бабушки, хотя в этом и не было необходимости. Девушка просто сидела и смотрела телевизор без звука, иногда переключая каналы. Каждые полчаса она подходила к бабушке и проверяла ее дыхание.

– Слава богу, живая! – успокоительно выдыхала Ирина, и спасительное чувство облегчения прокатывалось по ее телу словно приятная дрожь.

– Бабуля, милая моя, ты только держись, сколько сможешь, ради меня! Не бросай меня тут одну, я без тебя не смогу, – шептала Ирина спящей женщине и чувствуя, каждый раз, очередной приступ отчаяния, закусывала себе больно руку и убегала снова в ванную, боясь, что неожиданно разрыдается и разбудит бабушку. Оставшись наедине с зеркалом, она могла уже не притворяться и всецело погрузится в своё переживание.

– Господи, если ты есть, я обещаю, буду ходить в церковь, я отдам все, что у меня есть, даже уйду в монастырь если прикажешь, только сотвори чудо! Пусть бабуля поправится! Пусть поживет еще немного! – молитвы успокаивали Ирину, хотя она прекрасно понимала, что на той стороне провода уже давно никого нет и никто ее не слышит.

Вчера Ирина ходила к одной известной ведьме, которая, якобы, способна победить смерть и вернуть молодость старому и больному телу. Ведьма ей наплела, с три короба, про свои возможности, пообещала помочь, затем напоила чаем и дальше Ирина почувствовала, что с ее телом происходит нечто странное. В квартире старушки появились мужчины, ведьма взяла у них деньги и вернулась к Ирине на кухню. Дальше девушка уже не могла, адекватно, воспринимать реальность. Как во сне, она видела происходящее, но словно безвольная кукла, не могла пошевелить ни рукой ни ногой, совершенно обессиленная, она, в итоге, провалилась в глубокий сон.

Утром ведьма дала ей какой-то отвар и сказала, что Ирине все это приснилось, но нужно будет регулярно ходить к ней “на процедуры” раз в три дня, тогда они смогут помочь бабушке победить смерть.

Все тело девушки болело, словно его переехал грузовик, голова кружилась после наркотика, выданного ей этой старой мошенницей. Первая мысль Ирины была позвонить в полицию и сообщить об этом притоне, но потом она поняла, что сама виновата во всем. Зачем пошла в это логово?

Ирина вытерла слезы рукавом, ей было стыдно смотреть в глаза людям, и она опустила лицо, как можно ниже. Отчаянье совершенно отняло рассудок и толкало на всевозможные немыслимые поступки. Так и ехала Ирина домой в тапочках, боясь возвращаться за обувью в это проклятое и опасное место, откуда ей посчастливилось только что уйти.

В прошлый понедельник бабушке стало немного лучше и она даже смогла разговаривать, хотя обычно, кроме стонов и отрывочных криков боли, ничего нельзя было разобрать. В этот счастливый день, кто-то сверху услышал молитвы несчастной девушки и сжалился над ней, дав ей то, что она так слезно просила.

Все было, как и прежде, словно разговор матери и дочери, которые было связаны одной душой и одним интересом.

– Как же ты выросла, дочка… – женщина с любовью посмотрела на девушку. – Я помню тебя еще совсем малышкой!

Ирина обняла бабушку и прижалась к ее груди.

– Бабуля, я тебя так люблю, ты самое дорогое, что у меня есть!

– Когда я умру… – начала бабушка, но Ирина ее перебила.

– Что ты такое говорить? Не надо об этом!

Громко закричала плаксивым голосом Ирина, удивляясь своей неадекватной реакции, словно это не она кричит, а кто-то в ее теле принимает решения без ее участия.

– Дочка, не перебивай, мне тяжело говорить, – тихо произнесла бабушка и громко закашлялась, перепугав бедную девушку до полусмерти.

– Иришка, я хочу, чтобы ты не переживала так из-за моего ухода, ты должна жить дальше, выйти замуж, закончить институт. Хотя бы занятия начала снова посещать.

Глаза девушки округлились, про учебу она совершенно забыла, да и как ей в таком виде показаться на людях?

– Что, думала я не знаю что ты прогуливаешь занятия? Уже который день? – попыталась улыбнутся старушка, но явно с большим трудом. Улыбка моментально превратилась в гримасу боли.

– Что бабуля, опять? Дать тебе таблетку? – Ирина метнулась к, аккуратно разложенным приходящей медсестрой, медикаментам на столе.

– Все в порядке, не беспокойся за меня, я себя чувствую уже значительно лучше, а ты, начинай уже думать о себе… – женщина прикрыла глаза и, кажется, уснула. А Ирина осталась снова наедине со своим страхом.

“Думать о себе…” – это именно то, что Ирина, меньше всего, хотела делать в данный момент. Всё, чего она хотела, это растянуть, как можно дольше, эти последние мгновения, когда она могла наслаждаться общением со своим самым близким человеком. Ирине казалось, что она только сейчас начала осознавать, насколько дорога ей бабушка, взявшая ее из ненавистного приюта и вырастившая Ирину, как родную дочь.

Приют девушке запечатлелся в памяти очень хорошо, ее туда определили, когда родители Ирины погибли при очень странных обстоятельствах, отравившись угарным газом. Это была легкая смерть, они просто уснули. Девочка тогда чудом спаслась и оказалась, загадочным образом, на улице. Все эти обстоятельства жизни Ирина не помнила, как и своих родителей.

Полузабытые образы, стерлись напрочь из памяти, и девушка уже почти не могла вспомнить, как ни старалась, а с семейной фотографии на нее смотрели совершенно незнакомые ей люди, безразлично смотрящие, куда-то сквозь нее, улыбчивым взглядом. Ирина пыталась уловить хоть какие-то чувства к этим родным ей людям, но в душе ничего не отзывалось и девушке было даже немного стыдно за свое равнодушие.

Сидя в ночной тишине и вслушиваясь в прерывистое дыхание бабушки, Ирину иногда, посещали неожиданные воспоминания. Она проваливалась в прошлое и заново переживала те моменты жизни, когда она могла накричать на бабушку или обмануть, прикинувшись больной, чтобы не идти в школу. Каждое такое воспоминание вызывало у нее дикие приступы неудержимого рыдания.

– Бабушка, ты только не умирай, держись как можно дольше, – шептала, еле слышно, девушка спящей женщине, – я не хочу без тебя жить…

Но Ирина понимала, насколько с её стороны глупо, умолять умирающего человека, жить дальше, обрекая, тем самым, самого себя на еще большие страдания.

“Даже несмотря на то, что бабушка спит и не слышит… все-равно, подло и очень эгоистично с моей стороны”, – корила себя Ирина, но она не могла ничего с собой поделать. Страх остаться одной в этом мире, был сильнее.

Понедельник принес облегчение не только умирающей женщине, но и Ирине, и в какой-то момент, она уже даже решила, что уж теперь, совершенно точно, все будет хорошо. Не может быть иначе. Скорее всего, Бог услышал её молитву и решил помочь, выделив дополнительное время, чтобы Ирина могла еще немного побыть вместе с бабушкой и забыть обо всем этом кошмаре. Болезнь отступится и все вернется на круги своя.

Вторник поставил жирную точку на всех надеждах несчастной девушки, преподнеся очередное разочарование. Бабушке стало совсем плохо. Их семейный врач, с прискорбием, сообщил: “Уже скоро, мне очень жаль, держись, милая, зато она больше не будет страдать”.

Ирина не знала, что думать: да, она хотела, чтобы бабушка перестала страдать, но что означает ее уход? Куда уйдет ее душа? Может быть, там будет все гораздо хуже, а может быть… там вообще ничего нет?

Девушка проводила врача и уже, не сдерживаясь, начала рыдать прямо в комнате, рядом с лежащим телом бабушки. Теперь ей уже не нужно прятаться и не придется надевать маски. Врач сказал, что бабушка в коме и ей так даже лучше, – она не будет чувствовать никакой боли. Обездвиженное тело любимого существа лежало на кровати и выглядело совершенно мертвым. Но Ирина знала, где-то там внутри, теплится еще душа, но это знание не давало чувство облегчения. Теперь душа бабушки, словно в ловушке.

– Поверь деточка, – обратился он к ревущей Ирине, – те боли, что испытывают люди в таком положении, хуже любого ада. Я бы врагу не пожелал такого. Поэтому, не стоит так убиваться, она прожила очень долгую жизнь, не каждому дано столько лет в здравом рассудке пробыть! Ты должна быть рада за нее!”

Странным образом, слова мудрого доктора, чудесным образом, повлияли на Ирину и заставили ее размышлять. Пожилая Клавдия Александровна, действительно, прожила долгую и удивительную жизнь. Ей уже было за семьдесят с хвостиком, когда Ирина появилась в ее жизни. Немыслимым чудом, ей удалось оформить опекунство над малышкой, и с тех пор, они были неразлучны.

Еще будучи девочкой, Ирина как могла, помогала бабушке во всем и была очень благодарна за ее тепло и заботу. Видеть близкого человека в постели для Ирины было, вполне, нормальным явлением, практически, всю их совместную жизнь, Клавдия Александровна болела.

– Старость – не радость, – часто вздыхала она, – все уже болит!

Ирина старалась всегда быть рядом с бабушкой, чтобы той не было одиноко. А сейчас… Это близкое создание, от нее, уходит… Навсегда!

До вечера она задыхалась в беззвучных рыданиях, но слезы уже не текли. Казалось, что за это недолгое время, она исчерпала весь слезный лимит. Если бы в этом жестоком мире существовала возможность, отдать свою жизнь за другого человека, то Ирина принесла бы себя в жертву, не задумываясь.

Когда-то давно, бабушка рассказывала ей сказки на ночь, и только сейчас, Ирина понимала, что это были вовсе не сказки, а пересказы фильмов и сериалов. Но ей было всегда интересно слушать эти рассказы и засыпать под них. В приюте, где жила Ирина, после той страшной трагедии, никто не обращал внимания на запуганного ребенка. Старшие дети обижали, воспитатели наказывали за малейшую провинность, в окружении царила атмосфера ненависти и предательства. Клавдия Александровна забрала девочку из приюта и вырастила ее, как свою дочь. Ирина была безмерно благодарна ей за это и старалась отплатить в ответ вниманием и заботой. Пожилая женщина страдала множеством заболеваний и нуждалась в постоянном уходе и Ирина, с детских лет, была добровольной сиделкой, готовой проводить дни и ночи напролет, ухаживая за больной. Впрочем, женщина не всегда была прикована к постели, были у нее и такие дни, когда она вставала с кровати и выходила на улицу. Тогда Ирина выходила с ней в этот огромный для нее мир, держа за руку и озираясь по сторонам.

Когда Ирина пошла в школу, ей было сложно влиться в коллектив, но она старалась быть дружелюбной со всеми, но друзей и подруг не заводила, – сразу же после занятий ей нужно было бежать домой, чтобы накормить бабушку и помочь ей сделать гимнастику от пролежней. Вся жизнь пробежала как один день, много воды утекло. Сейчас Ирина уже закончила школу и поступила в институт.

Сидя в темной комнате на полу и раскачиваясь из стороны в сторону, девушка предавалась своему горю и отчаянно ждала, хоть какого-нибудь, чуда.

– Хватит сидеть без дела, выход есть всегда! Нужно его найти! – Ирина вымола лицо холодной водой и насухо вытерла полотенцем.

– Ведьма оказалась шарлатанкой, но ведь есть же, настоящие экстрасенсы, колдуны, которые, действительно, что-то могут? – девушка открыла ноутбук и стала искать.