Глава 2

При виде роскошного отеля, к которому подвез ее водитель Даниеля, сердце Евы упало. Это был тот же отель, где они ужинали на прошлом «свидании». Ну конечно, а где еще он мог назначить ей встречу? Отель «Иден» был самым дорогим на Агуадилле.

На ней были простые чистые джинсы и черная рубашка, которую она не смогла погладить – в лагере отключили электричество, а тратить энергию генератора на глажку было бы настоящим расточительством. В общем, как и в прошлый раз, она почувствовала себя неряшливой оборванкой, которой здесь совершенно не место.

Когда она вошла в холл, к ней немедленно направился служащий отеля, на табличке, приколотой к лацкану золотой булавкой, под именем значилось «Генеральный менеджер».

– Синьорина Берген? – учтиво осведомился он.

Она кивнула, подумав, что описать и узнать ее, конечно, было проще простого. Рыжеволосая бедно одетая женщина.

– Пойдемте со мной, пожалуйста.

Она послушно последовала за ним мимо огромного фонтана, ресторана, где они с Даниелем ужинали месяц назад, мимо бутиков к лифту, который обслуживал коридорный. Едва менеджер нажал кнопку верхнего этажа, раздался звон.

– Куда вы меня ведете?

– В апартаменты синьора Пеллегрини.

Они достигли верхнего этажа, едва он успел ответить. Коридорный распахнул перед ними дверь.

Ева замешкалась.

Ужинать в личных апартаментах совсем не то, что в публичном месте. Вряд ли это будет разумно.

Менеджер терпеливо ждал, пока она выйдет из лифта. Все, что ей надо было сделать, – открыть рот и сказать «нет». Если Пеллегрини так сильно нужно встретиться с ней, могли бы поужинать в публичном месте. А ей надо было просто поставить ему такое условие – и никуда бы он не делся.

Но что-то подсказывало Еве, что, несмотря на все свои недостатки, Даниель не из тех мужчин, которые принуждают женщину к чему бы то ни было. Так что она вышла из лифта и последовала за менеджером по широкому коридору. Они остановились у двери, он постучал. Дверь сию же секунду открыл дворецкий.

– Добрый вечер, синьорина Берген, – поприветствовал он Еву на хорошем английском. – Синьор Пеллегрини ждет вас на балконе. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

– Стакан воды, пожалуйста. – Она старалась говорить твердо и спокойно, чтобы не выдать своего изумления при виде размеров и роскоши апартаментов.

Присутствие дворецкого несколько успокоило Еву. Менеджер пожелал ей хорошего вечера и удалился. Она прошла в просторную светлую комнату, затем – на огромный балкон, с которого открывался прекрасный вид на Карибское море, сейчас уже черное, расцвеченное мерцающими отражениями звезд. Слева располагался бассейн, справа – накрытый на двоих стол, за которым спокойно разместилась бы дюжина гостей. За ним вальяжно восседал Даниель Пеллегрини. При виде Евы он поднялся и направился к ней, протягивая вперед руки.

– Ева, рад снова тебя видеть, – произнес он с широкой улыбкой. Сегодня он совсем не был похож на того Даниеля, который три дня назад раздраженно требовал подлечить ему нос.

Ева без особой охоты подала ему руку, ожидая обычного рукопожатия, но он быстро схватил ее за запястья, притянул к себе и бесцеремонно расцеловал в обе щеки. От прикосновения его губ у нее что-то перевернулось в животе, она ощутила его свежий аромат, который отчего-то слегка взволновал ее. Ненавидя себя за суетность, она все же мысленно порадовалась, что ей удалось принять душ. Даниель выглядел и пах слишком уж хорошо, а его легкая улыбка почему-то не оставила ее равнодушной. Его темно-серые брюки и белая рубашка сияли безукоризненной чистотой. В этом отеле вообще было безупречно все, включая гостей. И Ева в очередной раз почувствовала себя замарашкой. И не важно, как старательно следила она за собой: быть безупречной, живя в лагере беженцев, – задача непосильная.

Она почувствовала облегчение, когда он наконец отпустил ее, и с досадой потерла о джинсы руки, чтобы избавиться от покалывания, вызванного его прикосновением.

– Ваш нос, похоже, хорошо заживает, – заметила она, чувствуя необходимость сказать хоть что-нибудь, чтобы отвлечься от трепета где-то под ребрами. О том, что Даниель дрался, свидетельствовал теперь лишь небольшой синяк вокруг глаза, и Ева снова ощутила укол любопытства – кто же был его соперником? Какой-нибудь бандит? Или ревнивый бойфренд одной из его пассий?

– Ты хорошо поработала.

Она выдавила из себя подобие улыбки.

– Вы сходили к врачу?

– Это было ни к чему.

Дворецкий вошел на террасу, неся поднос с двумя высокими стаканами и парой бутылок воды.

– Не знал, какую вы предпочитаете – простую или газированную, поэтому принес и ту и другую, – сообщил он, ставя стаканы и бутылки на стол. – Могу я предложить вам еще что-нибудь перед ужином?

– Мне ничего не нужно, спасибо, – ответила Ева.

– Еще один скотч, – потребовал Даниель. – И прихвати бутылку.

– Как пожелаете.

Даниель указал ей на стол:

– Присаживайся. Чтобы не терять зря времени, я уже заказал еду на нас двоих. Если тебе что-то не понравится, повар приготовит, что захочешь.

Ева почувствовала раздражение. Она не была привередой в еде, но его самонадеянность не понравилась ей.

– И что вы заказали?

– Суп из брокколи с сыром стилтон, потом веллингтонский пирог с говядиной, – улыбнулся он, занимая свое место за столом. – Подумал, ты скучаешь по дому и тебе будет приятно отведать исконно английской еды.

Несколько ошеломленная, она села за стол напротив него.

– Исконно английской еды? Но я из Нидерландов.

– Ты голландка?

Его изумление почти заставило ее улыбнуться. Какая ирония. Однажды он провел с ней целый вечер, но даже не удосужился узнать, откуда она родом. Для него она была просто очередной привлекательной женщиной, которую он намеревался заполучить в свою постель на одну ночь, считая, что она будет вне себя от счастья.

– Я родилась и выросла в Роттердаме.

Он наморщил лоб.

– Я почему-то решил, что ты англичанка.

– Многие так думают.

– У тебя совсем нет акцента.

– Англичане его замечают, но вы итальянец, поэтому он не режет вам ухо.

Дворецкий принес бутылку скотча для Даниеля и спросил, не хочет ли Ева к ужину чего-нибудь покрепче воды. Она покачала головой и перевела взгляд на Даниеля.

– Думаю, этим вечером мне лучше сохранять ясную голову.

Даниель усмехнулся. Ясная голова пригодилась бы и ему, но он рассчитывал, что скотч поможет ему легче справиться с предстоящим разговором.

– Какими еще языками ты владеешь?

– Английским, испанским и французским, еще сносно говорю на итальянском.

– Докажи, – попросил он, перейдя на родной язык.

– Зачем? – тоже по-итальянски спросила Ева. – Хотите подловить меня?

Рассмеявшись, он покачал головой:

– И это ты называешь «сносно»?

– Пока я не могу смотреть фильмы на каком-то языке, не упуская деталей, я не считаю, что свободно им владею, – пояснила она уже по-английски.

– Тогда давай разговаривать на итальянском. Это тебе поможет.

Она отрицательно покачала головой.

– Вы сказали, нам надо обсудить что-то важное. Мы оба хорошо говорим по-английски, и мне хотелось бы понимать все нюансы.

– Ты мне не доверяешь?

– Не вполне.

– Я ценю твою откровенность. – Честность была редкой гостьей в его мире. Родные Даниеля были безупречно честны с ним, но с тех пор, как он высоко поднялся в области архитектуры и заработал свой первый миллиард, едва ли в его окружении был хоть один человек, который осмелился бы прямо сказать ему «нет».

Дворецкий вернулся на террасу с первым блюдом. Поставил на стол суповые тарелки и корзинку с булочками.

Ева склонилась над столом, вдохнула исходящий от еды аромат и удовлетворенно кивнула.

– Пахнет вкусно.

Дворецкий слегка поклонился.

– Булочки свежевыпеченные, но, если вы предпочитаете безглютеновые продукты, я принесу.

– Я не боюсь глютена, – улыбнулась Ева. – Но благодарю за предложение.

Ева оказалась первой женщиной на памяти Даниеля, которая не сидела на какой-нибудь диете и спокойно относилась к продуктам с глютеном. Это было так необычно и выгодно отличало ее от других представительниц прекрасного пола, с которыми он встречался. Да и выглядела она иначе: приятные округлости и изгибы фигуры, красивая заметная грудь. Ева Берген была очень сексуальна, и Даниель с удовольствием полюбовался бы ею в более женственной одежде. А еще лучше – вообще без одежды.

Когда они снова остались одни, она взяла булочку, разломила ее и спросила:

– Так что вы хотели обсудить?

– Сначала ужин, потом разговоры.

Она положила булочку на тарелку.

– Нет, давайте лучше поговорим во время еды, или я решу, что вы просто обманом опять заманили меня на свидание.

– Я не заманивал тебя обманом на прошлое свидание, – возразил он.

– И все же наша прошлая встреча была свиданием. Вопросы, которые вы задали мне о больнице, вполне можно было обсудить в течение пяти минут за чашкой кофе.

– Это было бы совсем не весело.

– Моя работа – это не веселье, синьор Пеллегрини…

– Даниель. – На прошлой их встрече он много раз просил ее не обращаться к нему так формально. Его вообще несколько обескуражило, что, похоже, Ева вовсе не восхищалась им. Обычно его фамилия и внешность действовали на женщин магнетически. С тех пор как на него посыпались награды за архитектурные проекты и деньги, он не встречал ни одной женщины, которая не смотрела бы на него трепеща ресницами. Кроме Евы. Единственную вспышку интереса к нему с ее стороны он заметил в момент их знакомства, когда их глаза встретились в первый раз. И это был первый раз со дня гибели Пиеты, когда он ощутил желание. И молния, которая проскочила между ним и Евой, заставила его снова почувствовать себя живым.

Однако со стороны Евы та вспышка была единственной, в дальнейшем она вела себя с ним сдержанно, что Даниель списывал на обстановку, в которой они общались. Он думал, что если вытащит ее с Кабальерос и привезет на куда более комфортную и приятную Агуадиллу, то там девушка расслабится и оттает. Как же он ошибался.

Никаких электрических разрядов между ними больше не проскакивало, Ева держалась холодно, все его попытки флиртовать потерпели крах, а на предложение провести с ним ночь она ответила резким отказом. Это было неслыханно! Ева Берген отвергла его с презрением! Ему было горько и ужасно неприятно, и он отпустил ее безо всяких разговоров.

Именно презрение он видел на лице своего отца, когда в новостях сообщали то об одной, то о другой однодневной подружке Даниеля. Его родители были сильно разочарованы тем, что он не хотел жениться. Пиета нашел женщину для создания семьи, хотя ему и понадобилось целых шесть лет на то, чтобы наконец обменяться с ней клятвами верности. Предполагалось, что за это время остепенится и Даниель. Однако у него такого намерения не было. Ему нравилась свободная жизнь. Он был доволен собой и делал что хотел. Если ему вдруг приходило в голову провести выходные в Вегасе, он отправлялся туда на личном самолете, прихватив с собой нескольких друзей. Его идеальный старший брат никогда не вел себя так… Он служил Даниелю сияющим маяком, к которому надо стремиться… Так было всегда. Ну так что ж, последнее слово все равно осталось за Даниелем. Он сумел заработать больше, чем личные средства Пиеты и наследство, которое он должен был получить, вместе взятые.

А потом это последнее слово перестало что-либо значить, потому что Пиета погиб. Человека, которого Даниель в равной мере любил и ненавидел, его брата и главного соперника не стало. Он умер. Ушел. Исчез. Утрата Даниеля была чудовищно огромной и тяжелой. Сердце его было разбито.

– Я отношусь к своей работе очень серьезно, мистер Пеллегрини. И здесь я не для развлечения и веселья, – осуждающим тоном заявила Ева. – Ваши попытки флиртовать со мной были неуместны, а предложение провести вместе ночь – вдвойне.

Без сомнения, сестра сочла бы его мазохистом, узнай она, что он решил жениться на женщине, которая открыто презирает его. Франческа не поняла бы, как это необычно и свежо – быть рядом с честной и прямолинейной женщиной. Для него добиться Евы было будоражащим кровь испытанием, как для альпиниста покорить Эверест, вершина которого теряется в облаках, – опасно, но острые ощущения стоят того, чтобы рискнуть.

– Полагаю, для флирта красивую женщину куда больше подошло бы пригласить в ресторан с тремя звездами от Мишлена.

Она чуть зарделась.

– Если вы опять будете заигрывать со мной, я уйду.

– Не услышав то, что я хочу сказать?

– Зависит от вас. Если вы в состоянии сосредоточиться на деле, я не против.

– В таком случае не буду тянуть резину. Мне нужна жена, и я хочу, чтобы ею стала ты.

Ева нахмурилась, ее голубые глаза гневно сверкнули.

– Это не смешно. Чего вы хотите на самом деле?

Он съел ложку супа. Ева была права: очень вкусно.

– На самом деле я хочу сесть в самолет и поскорее убраться отсюда, но вот нужна мне жена, и ты, tesoro, дорогая, идеально мне подходишь.

На несколько мгновений между ними повисло молчание, потом Ева резко отодвинула стул и встала.

– Вы просто отвратительны. Играйте в свои игры, а я не хочу. И кстати, я вам не дорогая!

Схватив свою холщовую сумку, лежавшую на полу около стула, Ева развернулась и пошла прочь – подальше от этого ужасного человека. Но едва она успела сделать пару шагов, Даниель сообщил:

– Прежде чем ты уйдешь, хочу тебе кое-что показать.

– Ничего не хочу видеть.

– Даже миллион долларов наличными?

И снова вопреки самой себе Ева обернулась.

На столе, рядом с ее тарелкой лежал раскрытый кейс. В кейсе лежали деньги. Очень много денег.

Она заморгала, словно пытаясь избавиться от наваждения. И встретилась взглядом с Даниелем.

– Мне удалось привлечь твое внимание? – осведомился он.

Да уж, она не ошиблась – с чувством юмора у него все в порядке.

Ева кивнула. Ему, разумеется, удалось привлечь ее внимание, но ей казалось, что все происходит во сне. Кейсы, полные наличных, бывают только во сне или в кино. Но не в реальной жизни.

Хотя Даниель Пеллегрини – тоже персонаж не из реальной жизни. Миллиардер из старинного и знатного рода. Его жизнь не отличалась бы от ее сильнее, будь он хоть с Луны.

– Если согласишься выйти за меня замуж, этот миллион долларов я передам агентству «Блю трейн» завтра же утром. И это для начала.

– Для начала? – еле слышно переспросила она, не отрывая взгляда от денег.

– Если присядешь за стол, я все объясню.

Ева прошла к своему месту и села, пристально глядя на Даниеля, словно ожидала, что он вдруг достанет из шляпы кролика. Даниель одним глотком допил скотч, потом плеснул в стакан новую порцию и подтолкнул к ней. Она залпом выпила все, не обратив внимания на жжение в горле и на то, что несколько секунд назад к этому стакану прикасались губы Даниеля.

– Согласишься выйти за меня, и эти деньги пойдут на благотворительность. А в день свадьбы я переведу твоему агентству еще два миллиона, и продолжу переводить по три миллиона за каждый год нашего брака. Ты же будешь получать по четверти миллиона в месяц и сможешь тратить их по своему усмотрению – хочешь, жертвуй на благотворительность, кроме того, ты получишь кредитную карту на оплату всех своих расходов.

У Евы голова пошла кругом. Он попала в параллельную реальность?

– Можно мне еще скотча? – пробормотала она.

Он выпил сам, потом протянул стакан ей. От выпитого слова его не стали для нее более вразумительными.

Она помотала головой и сделала глубокий вдох.

– Вы хотите заплатить мне за то, чтобы я стала вашей женой?

– Да.

– А почему вы хотите жениться именно на мне?

– С моим желанием это никак не связано. Лишь с необходимостью. Мне нужна жена.

– Да, я поняла. Но почему вы выбрали именно меня? Не сомневаюсь, что любая другая согласилась бы выйти за вас замуж безвозмездно. Вы же мне даже не нравитесь. – Это же бессмыслица какая-то. Она его терпеть не может, и он это хорошо знает.

– Вот именно поэтому я и выбрал тебя.

– Не понимаю.

Он скупо улыбнулся:

– Я не хочу жениться на женщине, которая может влюбиться в меня.