Глава 2

Покидая офис банка, Чарли заставила себя улыбнуться и даже выжать вежливое adios. Грудь теснило, она едва могла дышать. Несколько раз сглотнув, в тщетной попытке сделать полный вдох, она прошла через фойе и направилась в туалет.

Шанс изменить условия займа изначально был невелик, но Чарли решила не сдаваться. Ничтожный шанс лучше никакого.

Но сейчас все кончено. Последний проблеск надежды себя не оправдал. Менеджер сдержал слово. Без гарантии Рауля никакого займа.

Она подавила рыдание.

Несмотря на все ее усилия, Поко Рио потеряет свой дом и будет закрыт.

Бедные дети. Что бы она сейчас ни чувствовала, это несравнимо с тем, что придется пережить им и их семьям, а им и так пришлось немало выстрадать.

Оставалось только признать поражение. Чарли сделала все, что могла. Даже обратилась за помощью к Раулю.

У нее едва не вырвалось еще одно рыдание при воспоминании о том, как униженно она его умоляла. Кто бы мог подумать, что он окажется таким бессердечным. До сих пор пылает гневом, как и в тот день, когда закончился их брак.

Чарли хорошо помнила его рассудительный тон. Так он всегда указывал на ее ошибки. «Carino, настало время признать, что ты не способна к бизнесу. Пыталась, но теперь пора подумать о семье, о которой мы когда-то мечтали». Она тогда похолодела от его слов.

И в такую семью принести ребенка?

В будущем она, конечно, хотела иметь детей, но только после того, как нашла бы собственную нишу.

Ее мать всю жизнь работала не покладая рук. И за то, что пустила на ветер все ее старания, Чарли было ужасно стыдно. Нужно это исправить. Она не хотела, чтобы ее дети, сравнивая родителей, видели в отце воплощение блистательного успеха, а в матери – жалкую неудачницу. Она хотела, чтобы муж и дети гордились ею, видели в ней достойную личность.

У нее не было мысли оставить Рауля. Но когда она попыталась объяснить, почему сейчас по-прежнему неподходящий момент завести ребенка, все перевернулось с ног на голову, и они оказались лицом к лицу, выкрикивая слова, которых она не помнила, но понимала, что за ними стоит.

Авантюристка и неудачница – два главных обвинения, которые до сих пор звенели в ушах. Ужасно больно. Ведь она так старалась достичь успеха, произвести на него впечатление чем-то еще, кроме своего тела. Но зашла слишком далеко.

Отчаяние затуманило ум, за деревьями уже не было видно леса. Деревья стали такими толстыми, что Чарли не могла найти обратной дороги.

И тогда он приказал ей уходить. Это было так, как если бы у нее в голове вдруг вспыхнула и погасла лампочка. И вместе с наступившей темнотой пришло осознание, что она так больше не может. Не может быть женщиной, какую он хотел в ней видеть.

К тому времени, когда она собрала вещи, он остыл и пришел сказать, что можно остаться. Но поздно. Он хотел совершенства, а она так далека от него. Их брак умер.

Так почему у нее сжимается сердце при мысли о нем? Почему она не просто огорчена тем, что он отказал ей в ее просьбе, но и чувствует глубокую горечь. Даже потеряла аппетит.

Натянув на лицо улыбку, Чарли вышла из туалета, убедившись, что сможет сдержать слезы до возвращения домой. Рауль, ее учитель хороших манер, внушил ей, что в любой ситуации нужно быть милой и приветливой. Имидж для Казорла – все.

У Чарли разболелась голова. Она зажмурилась, оказавшись на улице. Сверкающее солнце Валенсии лишь усугубляло боль.

Ее машина была припаркована за углом, но прежде чем она успела туда повернуть, заметила темную фигуру.

– Рауль?

Она была ошеломлена.

Вот так увидеть его в свете дня, великолепного в своем темно-синем костюме и голубой рубашке, оттенявшей цвет синих глаз, – это нечто.

Хотя и не исключено, что только совпадение. Не иначе. Уже несколько лет Рауль обедал и пил кофе со многими игроками испанских банков. У него были самые лучшие контакты. Он знал исход их встречи раньше, чем она здесь появилась.

Его сети раскиданы повсюду. Стало ясно, почему он здесь.

Она направилась прямо к нему. – Явился позлорадствовать, да? Он опустил руки и выпрямился.

– Нет, carino. – Легкая улыбка тронула чувственные губы. – Собственно, я хочу бросить тебе спасательный круг.

Она насторожилась.

– Спасательный круг?

– Тот, что поможет спасти твой центр.

Рауль наблюдал за сменой эмоций на ее лице.

– Теперь ты хочешь помочь мне?

Открыв для нее дверцу машины, он позволил себе еще одну улыбку.

– Садись, обсудим.

– Скажи, куда ехать, и мы встретимся там. Я тоже на машине.

Ого! Она теперь на машине!

– Если тебе нужна помощь, советую все же сесть. Это единственно возможный вариант. Уеду я, а вместе со мной предложение о помощи.

Он сел в машину, застегнул ремень безопасности. Чарли заставила себя действовать. Плюхнувшись на переднее сиденье, с треском захлопнула дверь.

Рауль поморщился, однако отметил про себя ее черный дизайнерский костюм и волосы, свободно падающие на плечи. И, что удивительно, полное отсутствие косметики. Обычно она так тщательно делала макияж, что на лице не было заметно ни малейшего несовершенства. По крайней мере, после того, как ей был открыт доступ к его банковскому счету и, соответственно, магазинам высшего класса. Только первые дни их знакомства ее лицо было таким же свежим, как сегодня.

Рауль ощутил тонкий ванильный аромат, у него сжался живот. Этот аромат преследует его уже три дня с тех пор, как Чарли появилась на вечеринке.

Она посмотрела на него настороженно и смущенно.

Он почувствовал удовлетворение.

Именно то, что нужно.

Чарли заговорила высоким гортанным голосом еще из тех, добрачных, времен.

– Значит, все же решил мне помочь?

– А зачем тогда я, по-твоему, приехал?

В субботу вечером у него было только одно желание, заставить ее самостоятельно расхлебывать эту кашу.

Она ушла от него. Охотница за состоянием, сделавшая из него дурачка. Она ничего не заслуживает.

После вечеринки он отвез Джессику домой и вернулся к себе. Как и всегда с тех пор, как ушла Чарли. Полночи лежал без сна, вспоминая жену. Изгибы ее тела, мягкость кожи, свежий ванильный аромат. И впервые за два года проснулось его либидо.

Один короткий злой разговор, и тело вернулось к жизни.

Он снова и снова в мельчайших деталях проигрывал их разговор. И все время перед его глазами стояла Чарли, та, прежняя. И та, которой стала потом. И та, которую он увидел сегодня вечером.

Несмотря на воскресный день и ранний час, Рауль использовал все свои контакты, включая владельца здания, чтобы узнать о финансовых рисках предприятия, о котором она говорила.

Выяснилось, что у Чарли достаточно средств, чтобы оплатить половину суммы. Куда делись остальные деньги, ему не хотелось думать сейчас.

В финансовом мире ее имя известно достаточно. Ни один инвестор не рискнет вложить деньги в ее проект. Как, впрочем, и банк, в котором открыт ее счет, не дал бы ей ссуду без гарантии мужа.

Вероятно, она испробовала все средства, и только он может спасти проект. Ну что ж, ей придется хорошо заплатить за это.

– Ты собираешься дать мне взаймы?

– Нет, не взаймы.

Рауль молча смотрел на нее, давая время осознать, что только он может сделать ее мечту реальностью.

– Ты это серьезно?

– Да.

– Наверняка тут какая-то ловушка.

– Ничего в жизни не дается просто так, carino. – Он почувствовал, как она напряглась. Ничего, пройдет. К концу дня у нее будут совсем другие эмоции рядом с ним. К тому времени, когда зайдет солнце, она окажется в его постели.

Целибат – не его решение. Но только сегодня ночью, лежа без сна и думая о ней, он понял, почему у него никого нет.

Зачем другая женщина, когда жена по-прежнему у него в крови.

Чарли не просто явилась незваной на вечеринку, а пробралась ему под кожу. Существует один способ избавиться от нее раз и навсегда.

– Что это за ловушка?

– Мы поговорим об этом, когда приедем.

– Куда? В Барселону?

– Si. И там за обедом обсудим детали нашей сделки. А пока могу сказать, если согласишься на мои условия, здание, о котором ты так мечтаешь, считай, у тебя в кармане.

Чарли прикусила губы и сжала кулаки. Хорошо, что ногти не такие, как раньше, когда она жила с Раулем, иначе бы причинила себе ощутимую боль. Хотя сейчас боль была не такой сильной, этого оказалось достаточно, чтобы заглушить начинающуюся панику.

– Тогда скажи, почему ты изменил решение?

– Не торопись. Мы все обсудим, когда доберемся домой.

Уступать не хотелось, но Чарли заставила себя мыслить разумно. Сейчас его отношение к ней улучшилось. Во всяком случае, по сравнению с тем нескрываемым отвращением в субботний вечер в отеле. Он здесь и, если верить его словам, собирается помочь. В данный момент только это имеет значение. Об остальном можно позаботиться позже. Спор – не решение проблемы. В конце концов, ради детей можно и пострадать.

Сознание расценило это как страдание, зато тело, оказавшись рядом с ним в ограниченном пространстве салона, казалось, имело на этот счет свое мнение. До боли знакомая пытка: легкие сдавило, пульс участился, кожа натянулась.

Она медленно выдохнула и незаметно скосила глаза на Рауля. Рукава его рубашки были закатаны, загорелая левая рука лежала на открытом окне. В отличие от людей его круга он предпочитал сам сидеть за рулем, за исключением тех случаев, когда бывал на вечеринках. В его день рождения, который они впервые отмечали вместе, она подарила ему день езды по гоночному треку. Он слишком хорошо воспитан и не сказал, что ездил по этому треку миллион раз, и даже обрадовался подарку.

Как же они были счастливы тогда.

Подавив вздох, Чарли перевела взгляд на дорогу.

Через несколько минут они прибыли на вертолетную площадку. Пилот запустил мотор, и через четверть часа они прилетели в Барселону.

Чарли с изумлением смотрела на новый дом Рауля.

– Когда ты сюда переехал?

– Год назад.

По контрасту со старой виллой на берегу реки в секторе частного землевладения эта вилла располагалась в эксклюзивном предместье Авенидо-Тибидабо. Трехэтажного здания с кремовыми стенами и башенками под терракотовой крышей было почти не видно из-за высоких пальм, высаженных вдоль кованой ограды.

Интуиция подсказывала, что именно здесь скрывается ловушка. Но какая? Неопределенность действовала на нервы. Неопределенность – общество Рауля. Ее смущало, что даже сейчас, по прошествии времени, тело по-прежнему реагирует на него.

Дом, в котором они жили с Раулем, был большим и современным, со всеми удобствами, хотя и без излишеств. Этот, по размерам такой же, стал шагом в роскошь. Мозаичный пол, высокие потолки, арки с фресками – все дышало историей.

Чарли откашлялась, проглотив привкус горечи.

– А где прислуга? – В это время, особенно по понедельникам, дом всегда был активен.

– Я отпустил всех на выходной. – Глаза Рауля странно блеснули. – Думал, лучше мы побудем одни.

Жар запульсировал у нее в животе, растекаясь по венам.

Почему она реагирует на него так, словно и не было никаких этих двух лет?

Она потерла руки, беспокойство нарастало с каждой минутой.

– Не знаю, к чему вся эта прелюдия, только завтра я работаю в центре и должна вернуться в Валенсию не слишком поздно. Итак, каковы твои условия? Давай обсудим.

– Мы поговорим за обедом.

– Ладно.

Она прошла за ним в столовую с высокими окнами, выходящими во внутренний сад, где яркое солнце освещало идеально подстриженную лужайку с обилием цветущих растений.

Длинный стол из темного дерева был накрыт на двоих. Рауль выдвинул для нее стул.

– Нам приготовили обед. Чувствуй себя как дома. Дома? Чарли подавила невеселый смешок. Это пространство никогда не станет ее домом. Через две недели они будут официально разведены. Она, можно сказать, уже считала дни.

Осторожно опустившись на стул, Чарли пробежала пальцами по серебряным приборам, словно в бессловесной медитации.

В любой момент Рауль может признаться, зачем ему понадобилось привозить ее сюда. Вряд ли это связано с деньгами. В отличие от нее – идеального примера неудачника в бизнесе – он способен превращать все, чего бы ни коснулся, в золото. Сколько бы она ни призывала себя ничего не читать о нем, это было все равно что запретить ребенку трогать красивую игрушку. Еще до того, как несчастье с отцом вынудило его заняться отелями Казорла, Рауль продал свою фирму информационных технологий. Продажа принесла ему, как сообщали интернет-издания, два с половиной биллиона евро. А с тех пор, как принял семейную фирму, он успел добавить в свою копилку дюжину аэропланов и столько же новых сверкающих морских лайнеров.

Короче говоря, сейчас ее муж стоит больше, чем некоторые страны.

Если бы она прислушалась к адвокату, могла бы отхватить приличный кусок от его состояния, намного превосходящий десять миллионов, которые он перевел на ее счет. Чарли несколько месяцев не прикасалась к ним. Это деньги Рауля, а она ничего не вложила, так почему должна что-то требовать? Она и так во время их брака потратила кучу его денег.

Рауль вернулся в столовую с большим подносом. Мясные деликатесы, маринованные овощи, запеченные перцы, вяленые томаты, сыры, деревенский хлеб. Словом, все, что она любит. И это только закуска.

Он разлил по бокалам красное вино, оставленное на столе «подышать». Потом в молчаливом тосте поднял бокал и, прежде чем сесть, сделал из него глоток.

Чарли не могла больше терпеть.

– Все это, конечно, чудесно. И я тебе благодарна. Но не смогу проглотить ни кусочка, пока ты не скажешь, какие у тебя условия.

Положив себе на тарелку понемногу от каждого блюда, Рауль отломил хлеба, прожевал, сделал еще глоток вина.

– Я готов дать деньги на покупку здания и сделать там реконструкцию. Сколько времени, по-твоему, могут занять все работы? Четыре месяца?

– Да. Новый собственник согласился дать нам шесть месяцев на перемещение. Два из них уже прошли.

Владелец здания, где сейчас находился Поко Рио, скоропостижно скончался, оставив команду на своего не слишком активного заместителя. Хуже всего, что семья покойного, не питавшая сентиментальных чувств к несчастным детям, предпочла продать дом застройщику, сообщив об этом сотрудникам центра лишь тогда, когда сделка уже состоялась.

– Четыре месяца, чтобы оформить покупку и провести реконструкцию?

– Да, времени в обрез. Но мы должны сделать дом как можно более удобным для детей. Снести многие межкомнатные перегородки, расширить дверные проемы.

– Хорошо. Все это можно обсудить после того, как мы достигнем соглашения.

– На что я должна согласиться? Центр располагает достаточным фондом, чтобы выплачивать любые проценты по займу.

Его улыбка походила на оскал чувственной акулы.

– Повторяю, я не собираюсь давать тебе деньги взаймы. Кто знает, получу ли их обратно.

Она почувствовала раздражение.

– Я уже сказала…

– Знаю, знаю. Твои способности к бизнесу не больше, чем у ребенка. Я так же доверяю твоим подсчетам, как и твоей проницательности.

– Проницательность подвела меня единственный раз, когда я выходила за тебя замуж, – бросила она и тут же пожалела о своих словах. Не стоит вступать с ним в конфронтацию, пока не состоится сделка.

Его глаза превратились в лед.

– Жаль, что ты к этому так относишься. Когда я сказал «дам деньги», я буквально это и имел в виду. Конечно, мне хотелось бы получить что-то взамен, но не в денежном эквиваленте.

Она знала это!

Уже с той минуты, как села в его машину. Знала, что в этом кроется какой-то подвох.

– За то, что я согласился дать деньги и весь имеющийся опыт, условия весьма скромные. Я хочу, чтобы ты вернулась в мою постель и жила со мной как жена до завершения проекта.