– Вы с ней все-таки поосторожней, патрон.

– Спасибо за совет, но я уже большой мальчик.

– Я от чистого сердца.

– Я тоже.

Слова помощника все же немного смутили Лоренса Серенака, который отвел взгляд и принялся рассматривать веранду. Безукоризненно ровные кирпичные стены, идеально отполированные балки, добела выскобленная каменная плитка на полу.

– Неужели ты и правда все это сделал своими руками?

– Так я все выходные и каждый отпуск что-нибудь мастерю. Мы с отцом. Он меня всему учит.

– Черт возьми, Сильвио, ты меня поражаешь. Лично я кое-как терплю ваш поганый климат только потому, что отсюда до моей родни не меньше восьми сотен километров.

Оба громко рассмеялись, и Сильвио тут же предостерегающе вытаращил глаза.

– Ну ладно, за работу.

Лоренс разложил на пластиковом столе три фотографии любовниц Морваля. Сильвио добавил к ним две свои.

– Честно говоря, я не понимаю, зачем нужно изменять жене, – сказал он. – До меня просто не доходит.

– Как давно вы с Беатрис вместе?

– Семь лет.

– И ты ни разу ей не изменил?

– Ни разу.

– Она сейчас наверху? Спит?

– Да. Но что это меняет?

– А почему ты ей не изменял? Может, она прекрасней всех женщин на свете и у тебя нет причин отвлекаться на других?

Сильвио перебирал фотографии. Судя по всему, он уже жалел, что завел этот разговор.

– Хватит, патрон. Мы собрались не для того, чтобы обсуждать мою семейную…

– Подожди, – перебил его Серенак. – Ты что, намекаешь, что твоя жена далеко не красавица?

Сильвио решительным жестом опустил на стол руки ладонями вниз.

– Красавица или не красавица, это не имеет никакого значения. Для семейной жизни это вообще неважно. Только полный кретин станет сравнивать свою жену с другими женщинами по красоте. Это же вам не конкурс! Какой бы прекрасной она ни была, всегда найдется другая, еще более прекрасная. Даже если вы женитесь на Мисс Вселенной, через несколько лет она постареет. Что ж теперь, каждый год разводиться и жениться на новой Мисс Вселенной?

Слушая тираду помощника, Лоренс как-то странно улыбался. Смотрел он при этом не в лицо собеседнику, а куда-то за его плечо.

– Вот, значит, как? Значит, я не первая красавица королевства?

Сильвио резко обернулся. Его щеки приобрели пунцовый оттенок.

В дверях стояла Беатрис. Лоренсу она показалась восхитительной. Потрясающей. Высокая, темноволосая, с длинными черными ресницами. На плечи Беатрис набросила кремовую шаль, красивыми складками ниспадавшую на круглый живот и делавшую ее похожей на античную статую и оттенявшую персикового цвета кожу. В глазах у нее плясали смешливые искорки. Интересно, подумал Серенак, Беатрис всегда была так прекрасна или неземной красотой ее наделило будущее материнство? Во всяком случае, у него сложилось впечатление, что она переполнена счастьем, весь ее облик будто светился. Лоренс что-то такое читал на эту тему в журналах, но своими глазами наблюдал впервые. Одновременно кольнула грустная мысль, что он, наверное, стареет: еще несколько лет назад ему бы и в голову не пришло, что беременная женщина может быть такой сексапильной.

– Сильвио, – сказала Беатрис, усаживаясь на стул, – ты не принесешь мне стакан сока? Все равно какого.

Сильвио вскочил и бросился на кухню. Беатрис поправила шаль у себя на плечах.

– Значит, это вы – знаменитый Серенак?

– Почему «знаменитый»?

– Сильвио мне про вас все уши прожужжал. Вы не перестаете его удивлять. Точнее говоря, изумлять. Ваш предшественник использовал более… классические методы.

С кухни донесся голос Сильвио:

– Ананасовый подойдет?

– Да!

После секундной паузы она, в свою очередь, крикнула:

– А бутылка открытая?

– Да, вчерашняя.

– Тогда не надо!

Они немного помолчали.

– Нужно в подвале посмотреть, там еще должен быть.

Может, беременные женщины и сексапильны, думал Серенак, но до чего капризны. Любопытно, а в нормальном состоянии жена Сильвио такая же пышнотелая? И ведь не спросишь…

– Правда, он прелесть? – спросила Беатрис. – Лучший из мужчин. Знаете, Лоренс, я ведь его давно заприметила. И сразу себе сказала: «Чур, мое».

– Подозреваю, что он не слишком долго сопротивлялся. Перед вами трудно устоять.

– Спасибо. – Шаль сползла с плеч, и Беатрис снова подтянула ее. – Приятно услышать комплимент, особенно от вас.

– Почему особенно от меня?

– Потому что вы умеете видеть женщин.

Она произнесла это с легкой иронией. Шаль, разумеется, снова соскользнула, после чего Лоренсу не оставалось ничего другого, как перевести глаза на плоды мастерства Сильвио и его папаши.

– Мне он тоже нравится, – изучая взглядом балки, кирпичную кладку и стеклянные двери, сказал он. – И не только из-за шоколадных кексов и коллекции грилей.

Беатрис улыбнулась.

– Симпатия у вас взаимная. Хотя я не уверена, что это мне по душе.

– Почему же? Вы опасаетесь моего дурного влияния?

Беатрис плотнее запахнулась в шаль и наклонилась к разложенным на столе фотографиям.

– Гм… Кажется, вы кого-то подозреваете?

– Это он вам сказал?

– Кто же еще? Это его единственный недостаток. Как все скромники, в спальне он становится болтлив.

– Манговый? – Голос Сильвио донесся откуда-то снизу, видимо, из подвала.

– Ну если другого нет! Только похолодней! – Она улыбнулась Серенаку: – Не осуждайте меня, Лоренс. Могу я поэксплуатировать его еще несколько дней?

Инспектор молча кивнул. Беременные женщины не просто сверхсексапильны, они еще суперкапризны.

– Думаю, он такой во всем мире один. И вы его вычислили.

– Я тоже так думаю, инспектор.

– Пожалуй, ему чуть-чуть недостает воображения?

– Вот уж нет!

Вернулся Сильвио с большим стаканом, из которого торчала соломинка. На боку стакана красовался кружок апельсина. Беатрис поцеловала мужа в губы.

– Ну, поскольку я вымок до костей, то испытывать жажды не могу по определению… – начал Серенак.

– Простите, патрон! Что вы выпьете?

– А что у тебя есть?

– Пиво?

– Прекрасно! Только похолоднее. На апельсин я не претендую, но от соломинки не откажусь.

Беатрис одной рукой придерживала шаль, а во второй сжимала стакан.

– Сильвио, скажи ему, пусть катится к черту.

Бенавидиш расплылся в улыбке.

– Темное, светлое или безалкогольное?

– Темное.

Сильвио снова исчез в глубине дома. Беатрис опять склонилась к фотографиям.

– Это кто? Учительница?

– Да.

– Понимаю вас, инспектор. Она действительно… как бы это сказать… хорошенькая. Неотразимая. Как будто сошла с романтической картины. Или как будто специально позирует.

Лоренс вздрогнул от неожиданности. Как странно. Во время встречи с учительницей ему пришла в голову та же мысль. Беатрис внимательно рассматривала остальные снимки. Она отбросила назад спадающие на лоб волосы и слегка нахмурила брови.

– Инспектор! Хотите, я вам помогу?

– С расследованием?

– Да. На этих фотографиях есть деталь, которая прямо-таки бросается в глаза. Во всяком случае, в глаза женщине.

19

Стефани Дюпен стояла возле круглого окна и глядела на улицу, по которой шли мокрые жители Живерни. На ней все еще было облегающее черное платье. Через несколько минут она отошла от окна на пару шагов и сняла платье. Полураздетый Жак лежал в постели на боку. Он поднял глаза от бюллетеня по продаже недвижимости в округе Анделис. Комната располагалась в мансарде. Посередине потолка тянулась дубовая балка, с которой свисала лампочка с абажуром, заливавшая комнату рассеянным светом. Кожа Стефани приобрела в этом освещении оттенок красного дерева.

Стефани снова приблизилась к окну и стала смотреть на вечернюю деревню – площадь возле мэрии, тополя, школьный двор.

«Что ты встала у самого окна, – подумал Жак, – тебя же с улицы видно!» Но вслух он ничего не сказал. Стефани буквально прилипла к окну. На ней был только лифчик, черные трусы и серые чулки.

– Почему на похоронах все время идет дождь? – чуть слышно прошептала она.

Жак отложил журнал в сторону.

– Не знаю. В Живерни часто идут дожди, Стефани. В том числе во время похорон. Просто про дождь на похоронах люди дольше помнят. – Он уставился на жену пристальным взглядом. – Ты ложишься?

Она ничего не ответила, но медленно отошла от окна. Развернулась в три четверти оборота и поймала свое отражение в круглом окне.

– Я потолстела, тебе не кажется?

Жак улыбнулся:

– Смеешься, что ли? Ты…

Он замялся, подыскивая слово, способное передать то, что он чувствовал, глядя на ее длинные волосы, гибкую спину цвета меда и изгибы тела.

– Ты… Настоящая мадонна.

Стефани улыбнулась. Завела руки за спину и расстегнула лифчик.

– Нет, Жак. Мадонна красива, потому что у нее есть ребенок.

Пристроив бюстгальтер на плечики, висевшие на вбитом в балку гвозде, она повернулась и, не глядя на Жака, села на край кровати и принялась медленно снимать чулки. Жак вытянул из-под одеяла руку и положил ее на плоский живот жены. Чем ниже она наклонялась, снимая чулок, тем ближе к его руке была ее обнаженная грудь.

– Кому ты хочешь понравиться, Стефани?

– Никому. Кому я должна, по-твоему, нравиться?

– Мне, Стефани. Ты должна нравиться мне.

Стефани ничего не ответила. Молча легла и накрылась одеялом.

– А мне не понравилось, – после некоторого колебания сказал Жак, – как на тебя пялился этот полицейский. На похоронах Морваля. Очень не понравилось.

– Не начинай. Хватит уже.

Она повернулась к нему спиной. Жак слышал ее ровное дыхание.

– Завтра Филипп и Титу зовут меня на охоту. На плато Мадри. Ближе к вечеру. Ты не возражаешь?

– Нет. С чего бы я стала возражать?

– Точно? Если скажешь, я останусь.

Ровное дыхание. Вот и все, что у него есть – спина жены и ее дыхание.

Это невыносимо.

Он положил журнал в изножье постели. Чуть помолчав, спросил:

– Ты не будешь читать?

Стефани покосилась на ночной столик. На нем лежала одна-единственная книга. «Орельен» Луи Арагона.

– Нет, не буду. Можешь выключать.

В комнате стало темно.

На пол упали черные трусы.

Стефани повернулась к мужу:

– Сделай мне ребенка, Жак. Умоляю тебя.

20

Инспектор Серенак во все глаза смотрел на Беатрис, стараясь разгадать, что прячется за этой ее насмешливой улыбкой. Веранда словно превратилась в кабинет следователя. Жена Сильвио Бенавидиша зябко куталась в шаль.

– Беатрис! Так какая именно деталь бросилась вам в глаза?

– Она касается вашей учительницы. Кстати, как ее зовут?

– Стефани. Стефани Дюпен.

– Ах да, Стефани. Красивая девушка. По словам Сильвио, она разбила вам сердце.

Серенак нахмурил брови.

– Так вот. Руку даю на отсечение, что она никогда не крутила любовь с этим типом. С Жеромом Морвалем.

Беатрис еще раз внимательно пересмотрела все пять фотографий.

– Поверьте мне, она единственная из этих пяти женщин, никогда не вступавшая с ним в физический контакт.

– Что заставляет вас так думать? – Серенак, по ее примеру, тоже попытался изобразить загадочную улыбку.

Ответ прозвучал хлестко и категорично:

– Он не в ее вкусе.

– Вот как? А кто же в ее вкусе?

– Вы.

Беременные женщины отличаются редкой прямотой.

Вернулся Сильвио с бутылкой «Гиннесса» и большим фирменным бокалом и поставил то и другое перед начальником.

– А можно я здесь посижу, пока вы будете работать? – спросила Беатрис.

В глазах Сильвио мелькнул испуг. Лоренс сдул с пива шапку пены и проворчал:

– Какая разница, если он все равно все вам потом выболтает?

Бенавидиш воздержался от комментариев. Серенак ткнул пальцем в одну из фотографий и объявил:

– Ладно, я начинаю.

Беатрис и Сильвио наклонили головы, разглядывая снимок. Тот, на котором Жером Морваль взасос целовал сидящую у него на коленях девушку за заваленным бумагами письменным столом.

– С точки зрения следствия фото не представляет большого интереса. Снято в кабинете Жерома Морваля. Девушку зовут Фабиенна Гонкальв. Одна из его секретарш. Молодая и распутная. Из тех, что под деловым костюмом носят кружевные трусы.

Сильвио осторожно положил руку на плечо жены, которой происходящее явно доставляло массу удовольствия.

– Если верить подруге секретарши, это сцена пятилетней давности. Фабиенна тогда была не замужем. Не то что сейчас.

– По-моему, на убийство из ревности точно не тянет, – сказал Сильвио и перевернул фотографию. – А что насчет кода? «23–02»?

– Понятия не имею. Никаких соответствий обнаружить не удалось. Ни с датой рождения, ни с датой знакомства. Единственное, что лично у меня не вызывает сомнений, – второе число обозначает не месяц.

– Извините, что перебиваю, патрон, но я уперся в тот же тупик. Девушек я установил, но по поводу цифр полный туман. «03–01», «21–02», «15–03»… Может, это шифр частного детектива, который делал снимки?

– Возможно. Но даже если так, что это нам дает? До тех пор, пока мы не выйдем на частного детектива, а Патрисия Морваль будет отрицать, что послала нам эти фото, мы не сдвинемся с мертвой точки. Ладно, оставим это пока. Давай, твоя очередь.

Сильвио так и не снял руку с плеча жены. Мало того, он ухватил конец шали и придерживал ее, чтобы не спадала. Чтобы достать снимок, ему пришлось изогнуться. Второе фото явно было сделано в ночном клубе. Жером Морваль сидел, щупая декольте переливающегося платья молодой загорелой и сильно накрашенной блондинки. Серенак присвистнул. Сильвио кашлянул. У Беатрис блеснули глаза.

– Алина… Алина Малетра, – пробормотал Сильвио. – Тридцать два года. Специалистка по связям с общественностью в артистической среде. Разведена. Складывается впечатление, что с ней у Морваля был самый продолжительный роман. Независимая особа. В парижских галереях чувствует себя как рыба в воде.

– Связи с общественностью… – хмыкнул Лоренс. – Значит, теперь это так называется. Судя по фотке, та еще штучка. Ты с ней разговаривал?

Беатрис выпрямила спину – ни дать ни взять волчица, почуявшая опасность. Пальцы бдительного Сильвио крепче сомкнулись на шали.

– Нет, – ответил инспектор. – По моим данным, она девять месяцев назад перебралась в США, в местечко под названием Олд-Лайм. Не знаю, слыхали вы про него или нет, но говорят, это что-то вроде американского Живерни. Там собираются импрессионисты с Восточного побережья. Находится в штате Коннектикут, неподалеку от Бостона. Я пытался ей дозвониться, пока безуспешно. Но не сомневайтесь, патрон, я ее достану!

– Хорошо. Надеюсь, ты не сочиняешь сказку про американский вояж прекрасной Алины, чтобы не расстраивать жену?

Беатрис провела рукой по колену Сильвио.

Беременные женщины не только сексапильны и капризны. Они еще умеют быть ласковыми.

– А теперь держитесь, – продолжил Сильвио. – Знаете, на кого Алина Малетра работает в Бостоне?

– Дай подсказочку! – взмолился Серенак. – Она работает одетой или наоборот?

Сильвио не снизошел до комментариев.

– Алина Малетра трудится в фонде Робинсона!

– Ишь ты. Опять этот чертов фонд! Сильвио, разыщи мне эту девицу, – строго сказал Лоренс, покосившись на Беатрис. – Ладно, теперь моя очередь.