Матвей замялся, опуская глаза вниз, его действительно мало волновало помпезное и таинственное собрание Гериона, больше всего его беспокоило, чтобы их не заставили делать что-то противозаконное или опасное и чтобы Ева не ввязалась в какую-то губительную игру из-за жажды разгадать тайну связи его каретных часов и организации. Он вообще вступил в Герион исключительно из-за желания найти друзей в новом городе. Сейчас же, кроме их благополучия и радости, его мало что интересовало, поэтому, в отличие от Алекса, который высматривал в толпе респектабельных господ, знаменитых дипломатов и руководителей разных предприятий, Матюша выглядывал Еву, Лану и Ингу. Через пару минут он заметил девушек, которые стояли у высокого фонтана, рассматривая бликующие в солнечном свете гладкие камешки на дне бассейна, куда с грохотом обрушивался водный каскад. На Еве было белое платье в пол со шлейфом, с острым глубоким декольте, доходящим до самого пояса. Ярким акцентом этого наряда был один рукав, сильно расширяющийся книзу и весь покрытый синими языками пламени из тончайшего шелка. У Инги платье было словно расписано акварелью, с узором, напоминающим гжельский фарфор, а Лана не могла себе позволить нарядное платье такого уровня, поэтому взяла напрокат синий смокинг, и он в сочетании с ее густым коротким каре рождал образ, напоминающий героиню какой-нибудь французской романтической комедии.

– Привет, красотки! Ну что, вас еще не принесли в жертву? Или зачем тут они нас собрали? – поочередно целуя девушек в щеки, произнес Матвей. Он еще раз подозрительно оглянулся на напыщенную публику и покачал головой.

– Что за глупости, это же тебе не масоны, так что, надеюсь, мы обойдемся без оккультных практик, – смеясь парировала Ева, хотя сама едва могла унять непонятную дрожь внутри.

– Наша организация скорее напоминает ассасинов, так что нас с большей вероятностью отправят на Ближний Восток, чтобы тайно свергнуть какого-то лидера, – заметил Алекс.

– Надеюсь, что ничего подобного не будет, я была настроена просто выпить пару коктейлей в красивом платье и посмотреть фейерверк, – заявила Инга, – а вы вечно со своими теориями заговора. Мы можем спокойно провести хотя бы один вечер?

– Если ты будешь пить столько коктейлей, то тебе скоро понадобятся другие встречи – в клубе анонимных алкоголиков, – в свойственной ему язвительной манере высказался Алекс, всматриваясь в глубину аллеи, где Петр Тарэк разговаривал с несколькими пожилыми мужчинами.

– Я просто снимаю стресс, – фыркнула обиженно Инга.

– А я, пожалуй, пойду поздороваюсь с Петром, – объявил Алекс, манерно поправляя волосы. – Вы со мной? – небрежно оглядываясь на ребят, поинтересовался юноша, но не нашел поддержки.

После того как Тарэк представил его нескольким важным джентльменам, Алекс, довольный собой, возвращался к друзьям. Он смотрел на них издалека, наблюдая, как они смеялись, кажется обсуждая предстоящую вечеринку, но взгляд его снова и снова возвращался к Еве. Ее загорелое упругое тело, которое виднелось во все разрезы и вырезы тонкого белоснежного шелка, полностью оголенная спина, глубокое декольте – по всему было понятно, что нижнего белья под этим платьем нет. От этого в голове Алекса возникли волнующие фантазии, и он во что бы то ни стало хотел заключить Еву в свои объятия немедленно. Юноша достал телефон и начал набирать смс:

«Красавица моя, если я тебя сейчас не поцелую, то умру от горя. Через пять минут жду тебя у розовой беседки».

Алекс видел, как она достала телефон, как прочла сообщение, как дрогнули краешки ее губ в мимолетной улыбке, он наблюдал, как она подняла глаза, ища его в толпе. Когда их взгляды встретились, Ева еле заметно отрицательно покачала головой. Алекс вспыхнул, отказы он не любил. Ева всегда принимала его игру, прячась от товарищей, они уединялись на несколько минут, целовались украдкой, веселясь своей жаркой влюбленности, а потом снова вливались в ряды друзей как ни в чем не бывало. Алекс немедленно хотел получить желаемое, он сверкнул на нее своими темными глазами и написал:

«Если ты не примешь мое предложение, я поцелую тебя сейчас на глазах у всех».

Ева была в замешательстве, она не ожидала такого выпада от Алекса и, не привыкшая, чтобы ей указывали, засмеялась, беря Матвея под руку, и громко произнесла:

– О, Матюш, у меня платье со шлейфом, я выбираю тебя сегодня своим кавалером.

А потом обратилась к остальным:

– Пойдемте в зал, скоро начнется торжественная часть, займем места получше.

Матвей был на десятом небе от счастья, он подхватил край Евиного платья и, гордо подняв голову, повел ее по центральной аллее к парадному входу в здание. Поднявшись по мраморной лестнице, они прошли в просторный беломраморный зал, погруженный в таинственный полумрак. Между сдвоенных белоснежных колонн светильники в виде свечей освещали огромные эмблемы Гериона, составленные из трех щитов, огоньки в этих светильниках подрагивали, будто от дуновения ветерка, создавая тревожную атмосферу. На сцене была установлена трибуна, а в центре стояло огромное величественное синее кресло с высокой спинкой, напоминающее трон.

– Что сейчас будет? – спросила шепотом Лана, сильно сжимая Евину ладонь.

– Не знаю, но мне как-то не по себе, – отозвалась Ева. Как и все неизведанное, торжественное собрание Гериона рождало массу предположений, домыслов и пугающих догадок.

Вскоре все расселись по местам, и Ева немного успокоилась. На сцене появились четыре молодых человека, они чистыми, высокими, почти ангельскими голосами исполнили песню о дружбе и верности долгу на французском, русском и английском языках. Эту песню Ева слышала впервые, но мелодия отчего-то показалась ей знакомой и очень близкой ее сердцу. Каждое слово отзывалось в душе, вызывая невероятное волнение и трепет. Комок подступил к горлу, поэтому, когда забили барабаны и на сцене появился Тарэк-старший, Ева была в растрепанных чувствах. Речь его она слышала уже смутно, он рассказывал о каких-то достижениях, какого прогресса удалось достигнуть в двусторонних отношениях с Бразилией. Затем он пригласил на сцену несколько господ, надел на них сине-белые ленты, объявив почетными членами организации. Далее он поздравил всех с юбилеем, и ни у кого из молодежного крыла не осталось сомнения, что именно Тарэк-старший и был главой этого тайного общества, как вдруг в зале все затихли, будто ожидая чего-то. Тарэк вышел из-за трибуны и объявил, что наступает самое торжественное время и сейчас на сцене появится Герион!

Все в зале встали, Тарэк достал из кармана карточку для голосований и начал стучать ею по значку Гериона, приколотому слева, в области сердца. И все присутствующие последовали его примеру, они взяли в руки свои карточки, повернули их белой стороной к залу и начали отстукивать по значкам на груди такт, напоминающий удары сердца. Действо это было столь впечатляющим, казалось, что все люди в зале превратились в одно существо, стук сердца которого эхом разносился вокруг, предвосхищая появление лидера, вождя. Ритм нарастал, усиливая волнение, и Ева едва уже справлялась с эмоциями, она чувствовала, как гул в зале превращается в шум в ушах, как ей все больше недостает кислорода, она начала глубоко и часто дышать. В это время на сцену, поддерживаемая с двух сторон крепкими парнями, поднялась пожилая дама в бархатном платье. Через несколько мгновений дама заняла место в огромном кресле, стоящем в центре сцены, и Ева с ужасом узнала в ней Аврору Александровну. Ева не могла поверить, что Герион и есть ее вездесущая соседка Аврора, она в панике начала оглядываться по сторонам и всматриваться в лица.

Девушка заметила среди гостей сначала Виталия Михайловича – профессора философии, затем «ассирийца» – соседа Авроры по даче и в конце концов увидела Михаила Леонидовича Замковского из благотворительного фонда Натали. Внезапно вся ее жизнь показалась Еве чьей-то спланированной игрой, она почувствовала себя зверьком в западне, марионеткой в чужих руках. Вдруг все поплыло перед глазами и почва начала уходить из-под ног, девушка услышала, словно издалека, как кто-то позвал ее по имени, потом чья-то рука подхватила ее и все пропало.

Ева медленно открыла глаза, веки были тяжелыми, руки онемели. Девушка приподнялась, чтобы понять, где находится, села и увидела, что она в чьем-то кабинете. Диванчик, на который ее уложили, был небольшим и довольно твердым, обитым мебельным флоком, рядом находился массивный письменный стол из полированного дерева, на нем стояла золотая скульптура Орфа – двуглавого древнегреческого пса, верного слуги великана Гериона. Большое кожаное зеленое кресло и внушительных размеров библиотека дополняли гнетущее впечатление. В противоположной части комнаты возвышались огромные двери, ведущие в сад, они были распахнуты, и за ними слышались голоса. Ева встала, слегка покачиваясь, придерживаясь за подлокотник диванчика. И еще не до конца осознавая, что произошло, девушка пошла на шум, сделав пару шагов, она узнала немного резкий голос Петра, который говорил кому-то:

– Сокровища сами идут к нам в руки, девчонка по ошибке отдала кольцо Аврориного мужа нам! Остались только камея и часы.

Ответа Ева не услышала, через паузу снова прозвучал голос Пети:

– Мы уже очень близки к успеху, осталось совсем немного.

От слов Тарэка-младшего Ева молниеносно пришла в себя, осознавая, что она отдала кольцо Тарэку, думая, что он Герион, а оно предназначалось для Авроры. Ева замерла, боясь себя выдать, но Петр, видимо, услышал стук ее каблуков и заглянул в комнату, держа телефон в руках.

– Я перезвоню, – буркнул он. И расплываясь в наигранной улыбке, обратился к Еве: – Наконец-то ты пришла в себя, ну и переполох же ты устроила! Хорошо, что в зале был врач, сказал, что это обычный обморок и скоро ты очнешься. Видимо, там было душно, – тараторил Петр, подавая Еве руку и помогая выйти в сад, где на лужайке были установлены высокие столики для фуршета. – Может, воды? – не унимался Тарэк, с показным беспокойством вглядываясь в лицо Евы.

– Нет, спасибо мне уже лучше, а где все? – оглядывая пустую лужайку, удивилась девушка, желая скорее вернуться к друзьям.

– Они отправились на аллею памяти, сажать деревья, а я остался с тобой, хочешь к ним присоединиться?

– Конечно.

Петр повел Еву по извилистому лабиринту из пушистых стриженых туй, и вскоре они очутились на широкой аллее. В ее начале возвышались огромные могучие деревья с широкими кронами и толстыми стволами, но по мере того, как они продвигались, деревья становились все моложе и тоньше, как, наконец, вовсе пропали, а вместо них Ева увидела гостей праздника. Они выстроились вдоль ровных рядов лежавших на земле саженцев, рядом, как под линейку, были выкопаны лунки и, воткнутые в землю, стояли новые лопаты, украшенные синими атласными лентами.

В центре аллеи Ева заметила Аврору Александровну. «Все-таки не показалось», – подумала девушка, она пристально посмотрела на старушку в надежде поймать ее взгляд. Ева все еще надеялась увидеть во взгляде Авроры неподдельное удивление, которое ознаменовало бы, что все это не продуманная неведомая Еве игра и не чудовищная ловушка с непонятным исходом, а всего лишь совпадение, пугающее, но совпадение. Однако Аврора Александровна не смотрела на Еву и совсем не собиралась развеять ее опасения, пожилая дама была полностью увлечена утонченным молодым человеком в элегантном синем костюме, он поддерживал старушку под локоть и заискивающе смотрел прямо в глаза. Алекс, как и свойственно было ему, не терял времени даром, поняв по разговору пожилых джентльменов и Тарэка, что молодежное крыло пригласили на праздник из-за того, что Герион подыскивает себе преемника, и узнав, наконец, кто все-таки Герионом является, юноша не собирался оставаться в тени. То, что руководила организацией женщина, да еще преклонных лет и ко всему соседка Евы, Алекс счел подарком судьбы. Он был убежден, что очаровать ее ему не составит труда, ведь о силе его обаяния в университете уже слагали легенды.