Цитаты из книги «Элитная западня. Часть вторая. Сокровища Гериона»

– Ева, а тебе бывает когда-нибудь страшно? – А я думала, ты уснул, – оставив без внимания его вопрос, произнесла девушка, повернувшись на пуфе к нему лицом. – Я бы не хотел, чтобы ты увидела меня в таком состоянии, всегда мечтал быть в твоих глазах отважным и сильным рыцарем, но у меня, по-моему, начинается паническая атака. Ева окинула друга оценивающим взглядом, прикусила губу и тут же забралась на кровать поверх одеяла. Она легла на живот, подперев лицо руками, собрала распавшиеся волосы на одну сторону и пытливо уставилась на взволнованного Матюшу. Лицо его было бледным, отчего мелкие веснушки еще ярче читались, перемешанные с крошечными бусинами пота, выступившего на лбу. – Тебе нужно переключить внимание на что-то другое, всем бывает страшно, думаю, это свойственно любому живому существу

– Матрешки – более заурядного подарка нельзя было и придумать. У иностранцев и так все знания о нашей стране строятся на стереотипах: медведь, ушанка, балалайка, водка и вот еще матрешка. А мы же совсем другие, и ценности наши, и приоритеты далеки от этих предметов. Вот я, например, настоящую балалайку вживую и не видела, ну, может, когда-нибудь на сцене. А медведя только в зоопарке и водки никогда не пила. Что же получается, я не русская, так, что ли?

Но вам никогда не стать Евой, не потому, что вы хуже нее, а потому, что вы не она. Эта мысль стара как мир, но я для вас ее повторю. Вы никогда не добьетесь успеха и счастья, пока не выясните, что эти слова значат именно для вас. Ведь оригиналом быть всегда лучше, чем плохой копией!

– Лана, вы же образованная девушка, разве можно говорить «страшно вкусные», – улыбнулась дама, жестом приглашая Лану сесть за ее стол.

Валентина Ивановна не сразу согласилась принять приглашение сына и отправиться в ресторан с мужем, как в старые добрые времена. Но, поразмыслив, пришла к выводу, что гораздо цивилизованней будет сохранить со своим мужем приятельские отношения. Так и она достоинство свое не потеряет, и Тема будет легче переживать их развод. Однако, постояв немного у зеркала, разглядывая свою слегка располневшую фигуру и зачатки брылей с двух сторон от подбородка, она уже готова была отказаться от этой затеи, представляя, что новая возлюбленная мужа моложе и красивее.

– Ты сомневаешься в моем обаянии? Хочешь, покажу тебе свой донжуанский список, он потолще твоей медицинской карты. Да я могу закадрить кого угодно, когда угодно и как угодно, и мне для этого даже ничего не нужно, могу с закрытыми глазами или без голоса, да даже с одной ногой, подтвердите, девчонки, – задорно произнес Алекс, но, встретившись взглядом с Ланой, почему-то осекся.

Она появилась примерно через час. Была слегка озадачена, с убранными в хвост волосами, чего Герман не любил, и если бы сейчас между ними не было неясности, то он непременно прижал бы Еву к себе и, целуя в шею немного ниже маленького ушка, легонько стащил бы резинку с волос и распушил их, проникая пальцами в копну скользящих локонов. Но сейчас только сдержанно поздоровался и помог снять бежевый тренчкот с клетчатой подкладкой, к которому в комплекте шли туфли на ровной платформе. Этот комплект они совсем недавно вместе покупали в ДЛТ, а потом катались на речном трамвайчике и всю дорогу целовались, греясь в лучах заходящего солнца. Герман подумал, вдруг это уже больше никогда не повторится, и у него защемило сердце.

Да опостылело мне все это, сказал же, я вне игры, делайте, что хотите. Вы не понимаете, я искал эти сокровища только для того, чтобы доказать бабуле, что она зря списывала меня со счетов, она ведь даже не приняла меня в ряды Гериона. А сейчас, когда ее не стало, это все не имеет смысла. И кстати, я видел завещание, камей в нем нет. Аврора даже после смерти меня решила проучить, знала, как я ими одержим, и, должно быть, подарила всю коллекцию какому-нибудь музею или вовсе выбросила на помойку, лишь бы они мне не достались

– Господи, Ева, что случилось? Почему ты такая мокрая, где твоя куртка? – от неожиданности вскрикнул Герман. Ева, совсем обессилев от эмоционального напряжения, несколько раз хлопнула мокрыми ресницами, потом разжала кулак и, не глядя на юношу, произнесла не своим голосом: – Она там. Герман в изумлении глядел на металлический номерок из гардероба с цифрой 28, который врезался в Евину нежную ладошку, оставляя кровавый след. – Да что там произошло? Хочешь, я сбегаю за курткой? – Нет, поехали скорее отсюда, – ответила вымокшая до нитки девушка и, прикрыв глаза, наконец заплакала.

– А вот и есть, дорогая, – быстро произнес Герман, радуясь своей находчивости, которой он не мог похвастаться, находясь в этой компании умников, – здесь есть дата – 1756 год, и мы можем взять последние две ее цифры, как Коко Шанель с той сумочкой.