Заноза

Несколько раз вдохнув-выдохнув, я села прямо на песок и попыталась собраться с мыслями.

Качнувшись вперед, я приложила ладонь ко лбу мужчины. Его кожа была влажной от пота и дождя, дыхание вылетало изо рта рваными хрипами, а на груди расплывалась красная отметина. Тонкие лучики-щупальца растягивались под кожей, медленно подбираясь к сердцу.

Яд ангулов!

У меня может не хватить сил вывести его, даже с помощью дара.

Нервно облизнувшись, я плюхнулась обратно на песок и поежилась от холода.

Я же не собираюсь его спасать, правда?

Поднявшись на ноги, я принялась расхаживать из стороны в сторону. Мысли в голове путались, сталкивались и разлетались мелкими колючими осколками, что ранило даже сильнее клинка.

Рыжий забрал меня из дома силой, тащит в Ан-Салах, где судьба меня ждет не просто незавидная – отвратительная!

Разве не легче просто… бросить его здесь?

Слово-то какое страшное… бросить.

Звучит почти как “предать”, но откуда это волнение?

Разве он мне муж или брат, чтобы думать о таком поступке как о предательстве?

И куда мне идти?

Домой?

Отец меня там точно не ждет. Любой человек в порыве стремится вернуться домой, к тем людям, кто тебя знает и любит… любил. Но теперь я понимаю, что путь туда мне закрыт.

Как только появлюсь на пороге родного шатра – так и все! Единственное, что меня ждет, – кляп во рту и новый наемник, который будет куда жестче и злее, чем этот рыжий котяра.

Но если я останусь, если попытаюсь исцелить его, то путешествие продолжится.

– М-мерай…

Слово сорвалось с дрожащих губ мужчины и заставило меня удивленно прислушаться.

Мерай?

Обхватив ладонями его лицо, я склонилась над мужчиной, прижимаясь губами к влажной коже лба.

Рыжий горел. То проваливался в беспамятство, то выныривал из густой темноты, а его глаза были затянуты мутной пеленой боли и лихорадки.

Небо стремительно темнело, а первые порывы холодного ветра уже покусывали мои голые ноги. Земля быстро остывала, и я должна была принимать решение быстро.

Нахмурившись, я хлопнула ладонью по влажному песку. В сердце ворочались раскаленные “иголки”, а руки сами тянулись к груди мужчины, наливаясь мягким зеленоватым свечением.

Я – шаби. Я – целитель и должна хранить жизнь, а не уничтожать ее. Даже если этот несносный мужик довезет меня до Ан-Салах – сбегу любым возможным способом. Удеру из дворца, скроюсь в толпе и вообще покину Нерех.

Только бы набраться сил и упрямства.

– Держись, киса, я тебя не оставлю, – потерев ладони друг об друга, я коснулась горячей кожи и прикрыла глаза. Это не уничтожит яд, но хотя бы поставит мужчину на ноги, поможет добраться до скал, где можно укрыться до утра, а завтра…

Завтра я найду нужные травы. Я его выхожу, обязательно.

И заодно сделаю нужное мне зелье. Так или иначе, а отказываться от своей затеи использовать тигра в личных целях – я не хочу.

Не допущу, чтобы маджа меня получил, – этого песчаного червя будет ждать большой сюрприз.

Свет, струящийся от моих ладоней, проникал под кожу мужчины, вырывал из горла сдавленное рычание, и на его руках вместо обычных человеческих ногтей появились мощные когти. Я на мгновение испугалась, что он сейчас ударит меня, рефлекторно, не понимая, кто перед ним – друг или враг.

Янтарные глаза распахнулись, впечатали меня в песок напряженным взглядом. В самой глубине расширившихся зрачков плескались непонимание, недоверие и такое глубокое отчаяние, что мне стало страшно.

– Я не могу убрать яд магией – только кратковременно поделиться с тобой силой, понимаешь? – я помогла ему сесть, а через секунду – встать на ноги. – Мы должны добраться до скал. Вон они, всего ничего осталось. Только держись, хорошо?

Тигр молчал, ни слова не произносил, отчего становилось еще страшнее. Он медленно переставлял ноги, пытался держаться уверенно, но нет-нет, да опирался на мое плечо – и в эти моменты я сдавленно шипела и проклинала все на свете.

– Прости… – вдруг прошептал мужчина, когда услышал очередной поток ругательств, и с трудом выпрямился, стараясь не наваливаться на меня слишком сильно.

– Тяжелый ты парень, – я попыталась улыбнуться, обхватила мужчину за пояс, чтобы поддержать. От мощного тела исходил обжигающий жар, под пальцами угадывался какой-то шрам, которого я не заметила раньше. – Будешь как новенький, вот посмотришь.

Скалы, казавшиеся на фоне колючего звездного неба абсолютно черной кляксой, были все ближе. От камня веяло теплом. Он остынет не сразу, позволив путникам нарвать сухой колючки, росшей здесь под защитой горной гряды, и набрать горючих жуков.

Подняться к небольшой, скрытой среди камней пещере казалось мне почти невыполнимой задачей, но тигр держался молодцом.

Силы подвели его в самом конце, когда над нашими головами небо заслонил кусок скалы, а под ногами оказался не песок, а твердая темная поверхность.

Колени мужчины подкосились – и он повалился на землю, как мешок с трухой. Помогая себе лишь руками, он повернулся и уперся спиной в стену, устраиваясь так, чтобы видеть выход из пещеры.

Рыжий не пытался пошевелиться, когда я выскользнула наружу и набрала башмы – кустарника, который любил каменистую почву и жару. Ими местные охотники обычно разжигали костры для ночлега под открытым небом.

Порывшись под одним из камней у входа, я ухватила за хвост двух светляков и безжалостно сдавила их в ладони, чтобы раскрошить панцири и добраться до мягкой обжигающей сердцевины.

Вернувшись в пещеру, я свалила башму в паре футов от тигра и бросила сверху раздавленных жуков. В то же мгновение вверх потянулась тонкая струйка дыма и вспыхнуло слабое пламя. Колючка будет тлеть всю ночь и даст достаточно тепла, чтобы не околеть среди камней.

Бесстрашно умостившись рядом с тигром, я обняла мужчину за плечи и потянула на себя, почти заставив его положить голову мне на колени.

– Что ты делаешь? – пробормотал он.

– А ну-ка, перевернись немного. – Мужчина послушался безоговорочно, будто вообще устал от споров и был не в том положении, чтобы сопротивляться. – Я буду сдерживать яд до утра, а на рассвете вернусь к оазису и наберу нужные травы, чтобы вылечить тебя.

– Ты не можешь идти одна, – янтарные глаза рассматривали меня из-под полуопущенных ресниц, а я прекрасно понимала, какие мысли вертятся в голове тигра.

Что я его брошу умирать, сбегу и махну рукой. О чем еще он мог подумать?

– Пока яд в твоем теле – ты не сможешь никуда пойти, – ответила я холодно. – Я разложу у входа дымогорье, благо оно здесь тоже растет. Никакая тварь не войдет в пещеру, пока я не вернусь.

Мужчина устало прикрыл глаза и тяжело вздохнул, а я совсем осмелела и запустила пальцы в густые рыжие пряди.

Мягкие. Даже странно.

– Как тебя хотя бы зовут, кот?

Он едва приоткрыл рот, каждое слово давалось с трудом, а жар уже утягивал его разум во мрак.

Ответить мужчина не успел.

Отключился.

Виго

Дышать было тяжело. В груди противно булькало, хрипело и похрустывало – хотя последнее мне, скорее всего, просто казалось. Жар накатывал, набрасывался изголодавшимся зверем, впивался невидимыми клыками в плоть и рвал ее в клочья, заставляя захлебываться жуткими кошмарами и видениями, толпившимися на самом краю угасающего сознания.

Подняться я даже не пытался – не хватало сил даже на то, чтобы сесть, не говоря уже о чем-то большем.

Интересно, Заноза и правда вернется или просто успокаивала меня, как успокаивают смертельно больного, когда помочь ему уже нельзя, но и пугать не хочется.

Что я бы сделал?

На ее месте – сбежал бы, не задумываясь. Раз уж Заноза прекрасно знает, для чего я тащу ее в Ан-Салах, то сбежать – самое разумное из решений. Это инстинкт – любой здравомыслящий человек будет спасать свою жизнь. Следующий вопрос – куда? Но первый порыв был бы один – спастись, унести ноги и забыть, что эта неприятность вообще в жизни приключилась.

Однако Заноза сказала, что вернется, и почему-то я ей верил. Это была ненормальная, странная реакция, но девочка вызывала чувство, что перед тобой – открытый человек, который точно не прячет за спиной камень, чтобы потом швырнуть его тебе в спину.

Она говорила то, что думала.

Она спасла мне жизнь. Не бросила там, где грозовая тварь меня подкосила, не сбежала, не растерялась. Пыталась исцелить, почти на себе дотащила до скал.

И от этого все становилось только сложнее.

Я не решился встать на ноги, поэтому просто немного приподнялся и уперся спиной в стену.

С трудом сфокусировав взгляд, я пытался рассмотреть, что происходит у выхода из пещеры, но девчонка умудрилась завести меня вглубь каменного мешка, откуда было видно только краешек неба.

С трудом сглотнув я пожалел, что рядом нет ни капли воды, и попытался отвлечься от давящей жажды.

А если Заноза нарвется на какую-нибудь тварь?

Или на несколько?

Это просто мука какая-то!

У меня не хватало сил сдвинуться с места, собственное тело не слушалось, я ничего не понимал, не чувствовал уверенности ни в чем, а где-то в Ан-Салах меня ждала дочь – и я никак, совсем никак, не мог действовать быстрее.

И совсем ничего не мог придумать для Занозы.

Куда ни плюнь – везде был тупик.

Даже если я явился бы в город тайно и попытался пробраться во дворец, то любое неосторожное действие погубило бы Мерай. У меня не было плана, при котором я бы мог спасти их обеих, и приходилось решать.

А от такого решения становилось тошно и гадко. За себя. За собственную слабость.

Мне казалось, что я прикрыл глаза всего на секунду. Тяжелый сон обрушился на плечи неподъемным грузом, утягивая меня в далекое прошлое. Истлевшее и пыльное, как старый ковер, брошенный на чердаке.

Когда я забрал Мерай у ее матери, она была такой испуганной, забитой и слабой. Мама была всем ее миром, всем, что она знала, – и тут этот мир поломался и рассыпался горькой пылью, оставив малышку посреди неизвестности.

– Мама же еще вернется, правда?

Она стояла на палубе, вцепившись в мой пояс крохотными ручками и тихонько всхлипывала. Горячий ветер трепал темные кудряшки, а я видел не маленькую девочку, а полуразмытый призрак ее матери – так сильно они были похожи.

– Если ты будешь о ней помнить, – ответил я, поглаживая мягкие спутанные волосы и прижимая девочку крепче, будто мог взять на себя ее горе.

Я бы взял.

Я бы все отдал, только бы малышка забыла весь тот ужас. Чистые души не заслуживали подобных страданий, это было просто нечестно.

Мерай посмотрела на меня так серьезно, как взрослая, и медленно кивнула.

– Я буду помнить. И ты тоже, дядя Виго. Если мы будем помнить маму вдвоем, то она вернется быстрее, правда?

Что-то мягкое коснулось щеки, и я увернулся, как от удара, распахнул глаза и рефлекторно перехватил чужую руку.

Глаза Занозы расширились, став похожими на блюдца, а рот приоткрылся в немом протесте. В руке она сжимала влажный лоскут, явно оторванный от моей рубашки.

– Отпусти, – скомандовала девушка, и я подчинился. Бережные прикосновения уняли головную боль, а через минуту губ коснулось что-то холодное. – Это нужно выпить.

– Что?..

Заноза криво усмехнулась и сама сделала первый глоток.

– Это не яд. Противоядие. Моей силы недостаточно, чтобы вывести отраву ангулов из твоего тела, так что пришлось по старинке – травки, корешки, жопки жуков, крепкое словцо.

– “Жопки жуков”?

– Не капризничай и пей давай!

От первого глотка меня прошиб холодный пот. Такой убойной гадости я еще никогда не пробовал! Кисло-горькое месиво, в котором без труда угадывался корень песчаной слезы, какие-то дикие ягоды и мерзкий привкус подгнивших листьев.

Когда первый приступ тошноты откатился, я почувствовал себя лучше. Горячие тиски на груди чуть разжались, а темное пятно там, где ударил хвост ангула, едва-едва посветлело.

– Пить надо через каждый час, – бормотала Заноза, обтирая мое лицо влажной тряпкой. Из широких темно-зеленых листьев девушка смастерила что-то похожее на флягу и дала мне напиться. – Завтра будешь как новенький.

Я пристально изучал ее лицо, но не мог найти подвоха. Девчонка совершенно искренне пыталась помочь.

Почему?

Нос защекотал запах ее разогретой солнцем кожи, а волосы выглядели куда аккуратнее, чем раньше. Они влажно поблескивали и тугими темными прядями обнимали хрупкие плечи, доходя почти до коленок. Припухшие губы чуть приоткрылись, обнажая ровные белые зубы.

Облизнувшись, девчонка чуть отодвинулась, пытаясь сохранить дистанцию.

– Почему ты меня спасла?