Заноза

Полет был коротким и болезненным. Рыжий бросился за мной так стремительно, что я даже испугаться толком не успела, даже не пикнула, когда сильные руки стиснули меня до боли – а потом все померкло. В голове пронеслась безумная мысль, что эта рыжая образина перекинулся тигром. Прямо у меня перед носом! Раз – и стал животным!

Я, конечно, слышала об оборотнях, но никогда живьем не видела.

Чуть пошевелившись, я попыталась встать, но куда там!

Приоткрыв глаза, я уперлась взглядом в песок, куда меня бессовестно ткнули лицом.

Кто-то за спиной пыхтел и сыпал такими ругательствами, каких я не слышала даже от брата – а уж он-то мог похвастаться большим запасом всевозможных витиеватых проклятий.

Рывок! Многострадальная рубаха натужно затрещала и расползлась по шву на боку; а я недовольно замычала, потому что это – будь оно проклято! – единственная одежда, которая на мне была, и тереться об песок голой грудью – удовольствие ниже среднего! Я почувствовала, как кто-то оторвал от подола широкую полосу и больно скрутил мои руки за спиной.

Гад!

– Опусти! – вместо грозного рыка получился какой-то невнятный всхлип, отчего песок набился в рот и я зашлась надсадным кашлем. – Отпусти котяра облезлый, чтоб тебя в дюнах шакалы драли!

– Завались уже, наконец! – зарычал он в самое ухо, а через мгновение – натурально зашипел, как самый обычный кот. – Идиотка, чуть не угробила нас обоих.

– Я прыгать за мной не просила, дубина! – выплюнула в ответ и тотчас взвизгнула от неожиданности, когда тяжелая ладонь хлестко ударила по обнаженной ягодице. – Я тебя убью, клянусь песчаными червями! Я тебя…

От резкого рывка на мгновение потемнело в глазах, а через секунду сверху нависла массивная тень. Проморгавшись, я собрала все свое негодование, всю свою ярость и унижение в одном испепеляющем взгляде… чтобы тут же вжать голову в плечи, рассматривая своего похитителя.

Проклятье…

А он ничего такой.

Обругав себя последними словами за внезапный интерес и малодушие, я все равно не могла отвести от мужчины любопытного и восхищенного взгляда. Как ребенок на ярмарке, который впервые увидел воздушных змеев и их игривые хвосты из умопомрачительных разноцветных лент.

Широкоплечий, мощный, в яркой, изрядно помятой рубашке. Непослушные рыжие пряди трепал ветер, но мужчина даже внимания не обращал – смотрел исподлобья, хмурился и стискивал зубы, а все лицо было усыпано веснушками, с любовью исцеловано пустынным солнцем. В глубине янтарных радужек рокотали грозы и билась золотыми всполохами жаркая, пустынная заря.

Аккуратная рыжая борода была вся в песке, на скуле наливался синяк, а я сидела голой задницей посреди какой-то дюны и думала о том, что, будь я проклята, а эта сволочь – удивительно хороша собой!

Он резко отстранился и дернул меня за шиворот, поднимая на ноги. Без особых церемоний мужчина закинул меня на плечо и, не обращая внимание на сопротивление, куда-то потащил. Песок зашуршал под подошвами его сапог, а перед моими глазами все поплыло, в горле забулькала горькая тошнота. И только я собралась сообщить похитителю, что вот-вот испачкаю его одежду, если он немедленно меня не поставит, как тот остановился.

– Остудись! – рявкнул он и просто бросил меня вниз.

В воду.

Оазис Дэваж. Это единственный оазис рядом с поселением, и Стену мы точно еще не проехали.

Есть шанс вырваться! Вернуться домой.

Оттолкнувшись от топкого песчаного дна, я с трудом вынырнула и отчаянно глотнула раскаленного воздуха. От рубашки остались одни лохмотья: на животе зияла дырища, кусок ткани едва прикрывал грудь, а узкая полоса внизу стыдливо скрывала за собой промежность.

Досада и ярость клокотали внутри меня, неслись по венам раскаленным дурманом, формируясь в одно конкретное желание – орать во все горло, топать ногами, кусать и царапать, только бы вырвать себе свободу.

Потом – хоть потоп, но сейчас хотелось бежать навстречу закату и прыгнуть в кровавое солнце, навсегда покинув этот проклятый остров, который язык не поворачивался назвать домом.

Проморгавшись, я вскинула голову и встретилась взглядом с похитителем, который успел умыться и теперь смотрел на меня темными от ярости глазами. В горле моментально пересохло, а коленки предательски задрожали.

Всякие детский игры да шуточные драки не могли подготовить меня к столкновению с таким противником. Брат учил меня давать сдачи, бежать быстрее и прятаться лучше, но как справиться со здоровенным мужиком, что вдвое тяжелее и куда сильнее?

Колючие слезы обожгли щеки, и, зло засопев, я всхлипнула, закусила губу до крови – только бы позорно не разреветься перед этим… этим!..

Крепкая рука намотала мои волосы на кулак и грубо потянула назад, до хруста в позвоночнике, зафиксировала – и сердце провалилось куда-то в желудок, когда мужчина навис сверху, заслоняя собой солнечный свет и весь мир.

– В себя пришла? – рявкнул он, а низкий вибрирующий голос прошелся по моим нервам колючими песчинками. Лицо мужчины было так близко, что я отчетливо видела, как на виске пульсирует жилка, как грудь вздымается и опадает; а от мощного тела исходил такой жар, что мне казалось – я просто сгорю, если прикоснусь к этой усыпанной веснушками коже.

– Не увози меня во дворец, – прошептала я тихо. – Прошу! Я все равно не смирюсь, слышишь?! Я найду способ! Сбегу! Ты меня не удержишь, клянусь…

Язык заплетался, ломал и коверкал слова, кончик пощипывало от соли, а мужчина смотрел все так же пристально, будто не слышал ничего. От него так одуряюще пахло медом и пустынными цветами, крепким травяным чаем.

И он наклонился слишком близко, все еще держа меня за волосы, вплел пальцы до самого основания, стиснул до боли, до тихого рычания, клокочущего в горле непролитыми угрозами и проклятиями; а я чувствовала, как реальность тонет в янтарном взгляде, и вяло думала, что никогда не видела таких густых и длинных ресниц.

Совсем как у девчонки.

Он собирался сказать что-то еще, наверняка какую-нибудь гадость или грубость, но я не дала ему такой возможности.

Качнувшись вперед, я отчаянно крепко прижалась к губам незнакомца.

Виго

От ее порывистого поцелуя я потерялся окончательно. Замер, вцепился в ее волосы, но медлил; хотя, видит Галакто, должен был сразу оторвать ее прочь от себя и бросить в озеро охлаждаться дальше.

Девчонка так доверчиво прижималась, так отчаянно льнула к груди, что я на секунду отпустил контроль и позволил ее языку скользнуть в рот. Неуверенно, неумело, но отчаянно, будто от этого поцелуя зависела ее жизнь.

Под пальцами медленно расползалась тонкая ткань исполосованной сорочки, открывая острые хрупкие плечи, излом ключиц, и под ладонью скользила шелковая мягкость смуглой кожи, позолоченной и пропитанной солнцем.

Девица прикусила мою нижнюю губу острыми зубками, втянула ее в рот и что-то порывисто зашептала, прижалась влажным лбом к моему; а у меня по венам растекся непривычный горький жар, от которого мышцы скрутило болезненной судорогой.

Я хочу еще…

Эта раскаленная, как угли, мысль меня отрезвила, разозлила до кровавой пелены перед глазами, хотя девка была и не виновата совсем. Это был отчаянный порыв или хитрый трюк, чтобы сбить меня с толку, – и Заноза в этом преуспела.

Я оттолкнул девчонку резко, грубо, так, чтобы у нее больше не возникало глупого и безрассудного желания поцеловать меня снова.

Дыхание вылетало из груди рваными хрипами, я никак не мог успокоить колотящееся сердце, подскочившее к горлу и застрявшее там колючим клубком.

Девка встала на ноги и впилась в меня ненавидящим взглядом.

Правильно! Лучше ненавидь. Не смей жаться ко мне, не ищи защиты. Я никак не могу тебе помочь.

– Ты язычок свой острый всем в рот суешь при первом знакомстве? – мои слова задели девушку, заставив ее покраснеть еще сильнее и броситься вперед, отчаянно, без малейшего шанса хотя бы ударить меня в ответ.

Это был рывок человека, готового на любое безумие, – только бы вырваться на свободу.

Она врезалась в меня, но даже не сдвинула с места – просто повисла на моих руках, но вовсе не от бессилия, а всего лишь выжидая подходящего момента.

– Угомонись, Заноза. Пока я окнчательно не вышел из себя.

Поставив ее на ноги, я подтолкнул девушку к берегу и поплелся следом, пытаясь прикинуть, как долго придется возвращаться на корабль. Парусник должен был остановиться сам, как только почувствовал бы, что хозяина нет на борту, но вокруг хватало проблем и без солнца и бесконечного песка.

Эта крохотная, изолированная от всей остальной пустыни долина – опасное, непригодное для обычной жизни место. Здесь почти не бывало караванов или случайных гостей – только несколько поселений, жители которых привыкли к условиям и охотились на песчаных тварей.

Местное зверье могло запросто уничтожить корабль, если бы почувствовало чужое присутствие.

Проклятье!

Дернуло же меня вывести девку из каюты! Стоило всего лишь оставаться безучастным. Дать ей воды, а еще лучше – усыпить. Благо у меня было достаточно настоек, которые вырубили бы ее на несколько дней, но я не мог. Боялся гнева маджи, приказавшего не применять дурман. Боялся, что он может обрушить свою ярость на Мерай.

Я бы стерпел все, что угодно.

Но маленькая девочка не выдержала бы, начни ублюдок ее ломать.

Гадство!

Девка замерла у самого краешка воды и уставилась себе под ноги, что-то рассматривая. Она выглядела жалко, подавленно, а узкие острые плечики мелко подрагивали. Ткань висела лохмотьями, блестящие струйки воды стекали по смуглым стройным ногам, а я заметил, что у Занозы дрожат коленки.

В два движения оказавшись за ее спиной, я смотрел, как напрягается каждый мускул в тонком хрупком теле, а девчонка вытягивается в струнку и задерживает дыхание, будто ожидает нового удара или грубости.

Главное, пусть не дергается.

Я распутал узел на ее запястьях и отбросил полоску ткани в сторону, а затем, ухватившись за ворот того, что когда-то было рубахой, просто разорвал тряпку надвое, обнажая смугло-золотистое тело.

Заноза вскрикнула и рванула вперед, но моя рука в ее волосах быстро превратила яростный вопль в тихое хныканье.

– Угомонись, твою мать!

Стянув через голову свою рубашку, я умудрился расстегнуть пуговицы одной рукой и накинуть ткань на плечи девчонки.

– Застегнись! – рявкнул я ей на ухо и прошел мимо, стараясь не смотреть на несносную пигалицу.

– А как же ты?

От ее вопроса я чуть языком не подавился. Бросил через плечо вопросительный взгляд и заметил в карих глазах… Что? Беспокойство?

Это очередной трюк?

– Просто твоя кожа… – хмуро пробормотала девчонка и отвернулась. – У нас так даже старосты не ходят.

– Переживу, солнце вот-вот зайдет. Лучше о себе волнуйся, Заноза.

– У меня, вообще-то, имя есть!

– Мне неинтересно, – пожав плечами, я шагнул к девушке и стиснул ее запястье. Ее сопротивление не могло меня остановить – пусть хоть ляжет на песок, я просто потащу ее за собой!

– И сколько маджа тебе заплатил, чтобы приволочь меня во дворец?

В ее вопросе больше горечи, чем гнева. И направлена эта горечь была не на меня, нет. А на отца, на мир вокруг. На законы, которые вынуждали людей отдавать долги, и порой им приходилось делать это собственной плотью и кровью.

Долг пустыни священен.

– Мне никто не платил.

– И тебе не противно участвовать… во всем этом?

Я раздраженно цыкнул.

– Давай просто помолчим.

За спиной раздалось злое сопение.

– Но если тебе не платили, то почему ты так со мной поступаешь?! Почему просто не можешь отпустить?!

– Я обязан забрать тебя для уплаты долга.

– Но долг пустыни – дерьмо шакалье! – воскликнула девушка и дернула руку, будто и правда думала, что может вырваться. – Мой отец погряз в этих правилах, нарушение которых ничего не меняет! Боги плевать хотели на эти законы – никто не спустится с небес, изрыгая молнии, чтобы покарать провинившихся!

– Даже если я с этим согласен, то не могу тебе помочь, – я сам не понимал, зачем разговариваю с Занозой, но чувствовал, что задолжал ей хоть какое-то объяснение. – Есть определенные причины, и я ничего не могу изменить.

– Какая чушь! – она совершенно точно закатила глаза, пусть я этого и не видел. – Все, что угодно, можно изменить. Ты просто расскажи о своей проблеме, и мы вместе что-нибудь придумаем. А потом быстренько все решим, пошлем друг друга к такой-то матери и разойдемся!

Ее простота и наглость заставили меня улыбнуться.

Наивная девочка, дитя своего племени, не покидавшая пределов крохотного мирка. Открытая, бесхитростная, но ничего не знавшая о том, что вообще творится за пределами ее вселенной.

Она не могла мне помочь. Она не вернет мне дочь.

– Я доставлю тебя во дворец маджи. На этом все.

Заноза замолчала на несколько долгих минут. Мы просто брели по раскаленному песку, а я всматривался вперед, пытаясь рассмотреть корабль в горячем мареве.

– Ты думаешь, что я просто дурочка, да?

Обернувшись, я остановился и посмотрел на девчонку сверху вниз. Она встретила мой взгляд без страха. Мне казалось, что с каждой минутой Заноза становится увереннее. Она совершенно меня не стеснялась, не пыталась прикрыться, не поправила сползающую с плеча рубашку, которая была ей откровенно велика, не отворачивалась и не зажималась. Говорила как с равным, и только легкий румянец на щеках выдавал легкое волнение и смущение.

И это было плохо.

Очень плохо.

Иметь дело с уверенным противником куда сложнее, чем с затравленной жертвой. И мне было бы куда проще, если бы она визжала и испуганно закрывалась, пыталась сбежать, а не спокойно шагала следом.

Это развязало бы мне руки, в каком-то смысле оправдало бы грубость. Позволило бы скрутить ее, обездвижить, заставить замолчать, не травить мне душу ядом.