Планирование боевых действий

1 декабря 1942 г. командир бригады подлодок КБФ капитан 1-го ранга А.М. Стеценко представил Военному совету флота доклад о потерях 3-го эшелона развертывания^[9]. Признавая гибель восьми подлодок и резкий рост потерь по сравнению с 1-м и 2-м эшелонами, Стеценко объяснял эти факты рядом причин. К ним, по мнению комбрига, относились общее усиление сил и средств ПЛО противника, появление большого числа плавающих мин, усложнение навигационной обстановки из-за увеличения продолжительности темного времени суток и связанные с этим случаи попадания подлодок на уже известные минные поля, а также пренебрежение рядом командиров, ходивших в походы в составе 1-го и 2-го эшелонов, опасностями, создаваемыми силами ПЛО и минными заграждениями. Считалось, что пять подлодок погибли при прорыве через Финский залив от действий вражеских надводных и подводных кораблей либо мин, а три других стали жертвами атак субмарин неприятеля, находясь на позициях. Следовательно, главную опасность представляло форсирование Финского залива, в то время как при патрулировании на позиции подлодки подвергались гораздо меньшей угрозе. Современные данные – на дне обнаружены остовы шести из восьми ПЛ 3-го эшелона – не противоречат в целом данной оценке^[10]. Несмотря на большую в абсолютном выражении цифру потерь, в докладе не высказывалось никаких сомнений по поводу возможностей подлодок форсировать Финский залив в следующую кампанию, напротив – постоянно подчеркивалось, что одновременно с погибшими через те же районы в то же самое время успешно проходили другие подлодки, а значит, преодолеть вражескую ПЛО вполне возможно.

Планирование боевых действий подводных лодок Краснознаменного Балтийского флота (КБФ) на кампанию 1943 г. началось в самом начале года, когда Финский залив был еще скован льдом. «План действий подводных лодок КБФ на коммуникациях противника в кампанию 1943 г.»^[11] был завершен к 27 марта и утвержден командующим КБФ вице-адмиралом В.Ф. Трибуцем 8 апреля 1943 г. (прил. 1.3).

В первом разделе документа проводился анализ морских коммуникаций противника на театре военных действий. После рассмотрения сил и средств вражеской ПЛО в третьем разделе определялись наиболее выгодные для действий подлодок районы. Таких составители плана установили одиннадцать:

№ 1 – западнее острова Борнхольм

№ 2 – южный вход в пролив Кальмарзунд – восточное побережье острова Эланд

№ 3 – северный вход в пролив Кальмарзунд, район между континентальным побережьем Швеции и западным побережьем острова Готланд

№ 4 – Норрчепингская бухта и южные подходы к Стокгольму

№ 5 – восточные подходы к Стокгольму и Аландское море

№ 6 – устье Финского залива, подходы к острову Утё

№ 7 – восточное побережье Балтийского моря между параллелями м. Овизи (Овишу) и Нидден (ныне литовский город Нида)

№ 8 – южное побережье Балтийского моря, подходы к Данцигской бухте

№ 9 и 10 – Ботнический залив, разделенный по 62-й параллели

№ 11 – Финский залив между Таллином и Хельсинки.

Позиции № 1, 9, 10 и 11 считались невыгодными для развертывания подлодок в период белых ночей, остальные планировалось занять подводными лодками 1-го эшелона развертывания с началом кампании^[12].

По данным разведки, противник в Финском заливе создал и собирался наращивать три рубежа ПЛО: первый между побережьем Финляндии у Манни, о. Гогланд, о. Большой

Тютерс и о. Вигрунд, второй на меридиане м. Юминданина и третий между маяком Порккалан-Калбода и о. Найссаар. Каждый из рубежей состоял из линий минных заграждений, корабельных дозоров, береговых артиллерийских батарей, прожекторов, шумопеленгаторных станций, постов наблюдения. Далее в документе шло подробное описание каждого из участков на основании данных, добытых советской разведкой, причем главным образом самими подводными лодками.

Считалось, что на участке о. Гогланд – о. Большой Тютерс выставлено всего две линии мин, причем одна на участке о. Гогланд – банка Викала, вторая к северу от Большого Тютерса до Викалы. Такое же количество минных линий предполагалось между Большим Тютерсом и о. Вигрунд, их местоположение в документе не уточнялось. Рубеж в районе м. Юминданина, как считалось, содержал в основе минные заграждения, выставленные немецкими и финскими кораблями еще в 1941 г. и теперь подновленные противником. Кроме того, в состав рубежа, по мнению составителей документа, входила противолодочная сеть, обнаруженная в сентябре 1942 г. в точке 59°54,0' с. ш. / 25°20,0' в. д. (в 7,5 мили юго-зап. м-ка Калбодагрунд)^[13]. Наконец, в самый западный рубеж между Порккалан-Калбода и о. Найссаар, помимо патрульных сил противника, входило минное заграждение неизвестной плотности, состоявшее из антенных и гальваноударных мин. Никакого общего вывода по поводу возможности форсирования Финского залива и ожидаемого уровня потерь при этом составители документа не делали^[14]. Уверенность в успехе форсирования в предстоящей кампании подтверждалась и постановкой задач на проведенное штабом БПЛ 4 марта 1943 г. командное учение, главной темой которого являлась отработка взаимодействия между ПЛ и ВВС КБФ при атаках конвоев в Балтийском море^[15].

Замысел прорыва излагался в «Плане действий» в шестом разделе «Состав и сроки эшелонов»:

«1. Так как для зарядок аккумуляторных батарей ПЛ ПЛ требуется минимум 3 часа темного времени, то развертывание 1-го эшелона должно начаться 7.05.43 г. и быть закончено до 24.05.43 г.

Указанное выше условие диктует начать возвращение первой ПЛ из состава эшелона не ранее 20.07.43 г.

2. Указанный срок выхода и возвращения ПЛ ПЛ 1-го эшелона вызывает необходимость увеличения автономности их, которая должна быть доведена:

для ПЛ ПЛ типа «Щ» – 65 суток

для ПЛ ПЛ типа «С» – 70 суток

для ПЛ ПЛ типа «Д» и «Л» – 75 суток

для ПЛ ПЛ типа «К» – 80 суток для ПЛ ПЛ типа «М» – 15 суток

Указанное увеличение автономности ПЛ ПЛ достигается за счет увеличения запасов всех видов снабжения».

Последующими пунктами данного раздела оговаривалось выделение в состав 1-го эшелона шести субмарин (Щ-303, Щ-323, Щ-408, С-9, С-13, К-52), в состав резерва – двух (Щ-406, С-12) и для проведения разведывательных выходов – двух (М-96, М-102). Для смены 1-го эшелона к 10 июля штаб БПЛ должен был подготовить восемь других лодок.

В 8-м разделе «Плана» излагались требования и рекомендации по переходу подлодок от Ленинграда до момента окончания прорыва через Гогландский рубеж. Считалось, что на всем этом участке субмарины будут обеспечиваться своими силами, в частности Ленинградской ВМБ, Кронштадского МОР и ВВС флота. Участок от Кронштадта до точки погружения на восточном Гогландском плесе планировалось преодолевать за две ночи с промежуточной покладкой на грунт в районе о. Сескар. Заход и стоянка лодок на Лавенсари разрешались лишь в порядке исключения – при нарушении графика перехода, в связи с наступлением свежей погоды либо при обнаружении минной опасности. Из точки погружения до момента завершения форсирования Гогландского рубежа лодки двигались самостоятельно по маршруту через Нарвский залив (проход между банками Неугрунд и Намси), но их прорыв должен был обеспечиваться ударами авиации по вражеским дозорам.

Важная информация содержалась в 9-м разделе – «Форсирование подлодками Финского залива на вест от о-ва Гогланд».

Штаб флота разработал три маршрута прорыва через Финский залив, из которых наиболее выгодным считался центральный. Хотя он пролегал через наиболее плотную часть минного заграждения «Юминда», уровень опасности считался допустимым, поскольку заграждение сильно разрядилось. В то же время этот маршрут отличался от других отсутствием вдоль него береговых постов наблюдения и корабельных дозоров. Практическая возможность прохождения маршрута была подтверждена в 1942 г. подлодками 3-го эшелона. Тем не менее меридиан маяка Калбодагрунд требовалось форсировать в подводном положении, после чего без паузы в ночь на 4-е сутки прорыва предполагалось преодолеть и Нарген-Порккалауддский рубеж. Перед этим составители плана предусмотрели лишь одну зарядку (а фактически подзарядку) батарей – на протяжении 4 часов в ночь на 3-и сутки похода в районе острова Вайндло (между точками 59°44,8' с. ш. / 26°17' в. д. и 59°48,2' с. ш. / 26°05,8' в. д.). Окончательный выход за пределы устья Финского залива согласно плановой таблице должен был произойти в 23 часа 5-х суток прорыва. Первая и вторая подлодки эшелона в течение прорыва должны были трижды связаться с командованием: по окончании 1-й зарядки, после прохода Нарген-Порккалауддского рубежа и окончании 2-й зарядки и после выхода в Балтийское море. Только после получения всех вышеуказанных донесений от обоих кораблей командование собиралось возобновить развертывание остальной части 1-го эшелона.

Вместе с тем обстановка в Финском заливе была гораздо сложнее, чем она представлялась в штабе Краснознаменного Балтийского флота.

Планирование противником кампании на Балтике 1943 г

Прежде чем перейти к непосредственному рассмотрению вопроса, раскроем структуру командования германскими ВМС на Балтийском ТВД в 1943 г.

По состоянию на начало года главной инстанцией, отвечавшей за ведение боевых действий на театре, являлось командование группы ВМС «Север» (командующий – генерал-адмирал Р. Карльс). Группе были подчинены восемь (!) различных командований, в том числе морская станция Балтийского моря (адмирал Г. Гузе), отвечавшая за береговую оборону всего Балтийского моря и морской район, расположенный южнее линии Мемель (Клайпеда) – южная оконечность о. Эланд, «Морской командующий Прибалтики» (1 февраля должность переименована в «Адмирал Прибалтики»; контр-адмирал Т. Бурхарди), отвечавший за береговую оборону оккупированного побережья Прибалтики и Ленинградской области, и начальник тральных соединений «Восток» (контр-адмирал К. Бемер). Последнему были подчинены все корабельные соединения, действовавшие на Балтийском театре военных действий против СССР, под которым понималась часть Балтийского моря, расположенная севернее линии Мемель – южная оконечность о. Эланд и Финский залив.

Назначенный 30 января на должность главкома кригсмарине гросс-адмирал К. Дениц решил изменить структуру командования, а заодно произвести перестановки командного состава, заменив старых адмиралов, коллег предыдущего главкома на своих доверенных лиц. В марте вместо Карльса был назначен адмирал О. Шнивинд, вместо Гузе – адмирал Г. Шмундт. 2 апреля все три вышепоименованных командования были выведены из подчинения группы ВМС «Север». Теперь «Адмирал Прибалтики» и начальник тральных соединений стали подчиняться морской станции Балтийского моря, которая в июле была преобразована в Военно-морское командование. Впрочем, в 1943 г. адмирал Шмундт, хорошо проявивший себя на Балтике в качестве фактического командующего немецким Балтийским флотом в 1941 г., теперь почти не вмешивался в боевые действия в Финском заливе, сконцентрировав свое внимание на борьбе с минами в южной части Балтики и проводке конвоев и кораблей через датские проливы.

Из опыта кампании 1942 г. командование ВМС Германии пришло к выводу, что никакие потери, понесенные на минах, не заставят советское командование отказаться от попыток развертывания подводных лодок в Балтийском море. В то же время прорыв даже небольшого количества подлодок из Финского залива ставил под угрозу плавание неохраняемых судов на всем Балтийском театре и заставлял вводить систему конвоев, для надежного охранения которых противник не располагал достаточным количеством эскортных кораблей. Кроме того, само по себе введение системы конвоев приводило к задержкам судов в пунктах формирования и, как следствие, к снижению общего объема грузоперевозок. Перед командованием противника стояла задача найти способ полностью заблокировать подлодки КБФ в восточной части Финского залива и, таким образом, окончательно решить вопрос обороны своих коммуникаций на Балтийском театре.

Вопросом, игравшим первостепенную роль при планировании кампании, с точки зрения немецкого командования, являлось занятие наиболее выгодного исходного положения. На состоявшемся в ставке Гитлера 17 ноября 1942 г. совещании главком ВМС гросс-адмирал Э. Редер подчеркивал: «В начале следующего года для ведения войны на море важен вопрос изоляции Ленинграда, чтобы уменьшить объемы применения заградительных средств и кораблей и одновременно сделать изоляцию действеннее. В случае если взятие Ленинграда в эту зиму окончательно не состоится, значительное облегчение принесет занятие берегового выступа Шепель – Ораниенбаум с островами Лавенсари и Сескар» (прил. 2.1). В приложении к докладу Редера указывалось, что «примерно на широте Шепеля (Шепелевского маяка. – Авт.) заграждение можно поставить только из 3600 мин, что составляет примерно 28 % материала, потребного на сегодняшний день, и при этом на гораздо более подходящих глубинах и намного плотнее. Там они также будут более действенными, т. к. их можно будет наблюдать с берега и с помощью небольшого числа кораблей, а также прикрыть от попыток траления береговыми батареями».

22 декабря Редер докладывал Гитлеру по данному вопросу повторно. При этом он не скупился на описание выгод, которые получат немецкие ВМС в случае, если сухопутные войска займут острова в восточной части залива и ликвидируют Ораниенбаумский плацдарм.

«Большая нагрузка и нехватка эскортных сил вынуждает еще раз обсудить большие преимущества мер по изоляции района Лавенсари – Сескар и участка Шепель – Ораниенбаум до весны 1943 г.