Глава 2

Да-да! У меня была цель, и я шла. Правда, чем дальше, тем медленнее, а шагнув за скрипучую калитку и вовсе затормозила. Скажу вам честно: я струсила. Так струсила, что хотелось выскочить обратно на улицу и припустить со всех ног отсюда: к людям, к смогу, к цивилизации.

И вроде же ничего особенного, просто старый неухоженный участок с домом. Но почему-то казалось, что простая понятная жизнь вместе с лаем, детским смехом, мычанием коров, запахами и звуками – раз! – и кончилась за забором, отрезанная как ножницами захлопнувшейся калиткой.

А здесь какая-то другая жизнь – непонятная, странная. И тишина… Густая, первобытная, жуткая тишина. От самой калитки начинались кусты, тянулись вдоль забора, плавно перетекая в лохматые деревья, в зарослях которых притаился старый покосившийся дом. Ни тебе цветочков, ни аккуратных грядок с каким-нибудь там укропом или редиской – сплошная травища по пояс с протоптанной кое-как тропинкой.

Отлипнув, наконец, от калитки, я зашагала по этой самой тропинке. В конце-концов, Сашенька того стоит. Надеюсь… От приближающегося с каждым шагом дома веяло чем-то загадочным и страшноватым. На стене рядом с входной дверью висела потрепанная медвежья шкура, и сквозь ее дыры просвечивали изъеденные серые бревна. На скамье, притулившейся возле стены, лежало соломенное чучело, перевязанное красной лентой, на нем виднелись следы подпалин, часть соломин была выдернута и валялась рядом. Видно, нужно для каких-то ритуалов. Вряд ли отпугивать птиц: ни одна нормальная птица не подумает тут вить гнездо и растить детей в такой обстановке. Я вздрогнула и попятилась. Почему-то расхотелось входить внутрь подозрительного дома. Но снова вспомнив Сашеньку, я глубоко вздохнула и решительно дернула за веревку. Щеколда внутри лязгнула и дверь со скрипом отворилась.

Я осторожно шагнула через порог. Там не было ничего такого… ужасного или потустороннего: обычная лестница в пару рассохшихся ступенек, за ней небольшой коридор, заставленный всяким барахлом, потом ниша, задернутая цветастой занавеской и… дверь. А вот за дверью все было как и положено ведьме: загадочно, таинственно и сумрачно из-за наглухо зашторенных окошек… И аромат такой… Колдовской. То ли дымом пахло, то ли цветами, то ли тем и другим вместе.

В глиняных горшках, расставленных тут и там, что-то пузырилось, на комоде медленно вращался круглый ночник. Он заливал то красным, то зеленым, то лиловым светом стены, завешанные сухими пучками трав, старинные сундуки, из которых выглядывали какие-то осколки, черепки и даже – ой, мамочки… – пожелтевший череп. И этот жуткий череп становился попеременно то багровым, то болотно-зеленым, то фиолетовым, а его пустые глазницы молча смотрели на меня… За спиной еле слышно скрипнула половица. Волосы на затылке моментально встали дыбом, я быстро оглянулась и взвизгнула: там, в дальнем углу светились две большие изумрудные точки.

Я попятилась и, споткнувшись о кресло, едва не упала. Точки моргнули, раздалось урчание, и из темноты показалась черная кошка. Она подошла и, мурлыкая, потерлась о мои ноги. Облегченно вздохнув, я огляделась.

На бархатной скатерти, покрывавшей круглый стол, неясно мерцал хрустальный шар. Рядом лежал кинжал, инкрустированный радужными камнями, вереницей стояли незажженные свечи. От дымка благовоний окружающие предметы, казалось, двигались, приобретая неясные очертания. В стареньких часах на стене вдруг что-то гулко щелкнуло, и оттуда с сиплым криком вылетела облезлая кукушка. Я подскочила от неожиданности и рухнула в уютное большое кресло. То кошка, то кукушка… Еще пара подобных штучек, и я поседею от ужаса. Посмотрит Сашенька на такую страсть, потом его никакими приворотами не подманишь!

Тут дверь распахнулась, и на пороге появилась ведьма. Живьем она выглядела куда моложе, чем на том снимке в объявлении. Да ей лет сорок, ну максимум – сорок пять. Худощавая, даже красивая, наверное. Правда, одета во что-то невообразимое, из сплошных шалей, амулетов и лоскутков. Но явно ведьминское.

– Итак… – она устроилась за круглым столом и верила в меня свой взгляд. Точь-в-точь с фотографии! Как рентген. Ну просто луч смерти! – Рассказывай!

И я рассказала. Смотрела в пол, сбивалась, запиналась, путалась, но рассказала. Она всё выслушала, даже вздохнула пару раз сочувственно. Уж не знаю, искренне вздохнула или просто деньги отрабатывала – не такие уж маленькие, кстати. А потом велела явиться в среду на рассвете.

Я явилась. И вместо пахучего зелья в пыльном флакончике получила пластиковый контейнер – точно такой же, какие выдают в супермаркетах. Представьте себе! Приворотное зелье оказалось никаким не зельем. В чай его не подмешаешь, да и во что покрепче – тоже. Мне дали три клубничных пирожных, совершенно обычных с виду, с кремом между слоями воздушного теста.

– Что это?

Если честно, я подумала, что ведьма – или гадалка, или ведунья, как хотите, так и называйте, – надо мной просто поиздевалась. Но она выглядела совершенно серьёзной.

– Люди недооценивают кулинарную магию! А твое недоверие ее и вовсе разрушает, – покачала головой ведьма и забормотала нараспев: – Угости этими пирожными своего возлюбленного. И ты запустишь древний, крепкий приворот. Даже если он долго держал глаза закрытыми, он не сможет тебя не заметить и не увидеть. И в его сердце запылает пламя…

От ее бормотания и немигающего взгляда становилось не по себе. Хотелось поскорее исчезнуть. Забрать приворотное зелье для… – ну, вы уже знаете, для кого – и бежать отсюда подальше. Пусть бы и на работу в такую рань, но зато в привычный, уютный, предсказуемый мир.

– А если он все не доест? Куда остальное?

– Важно, что внутри, а не что снаружи…

– Снаружи, внутри… Не поняла. Так остатки пирожных-то куда?

– Куда угодно, – вздохнула ведьма с таким мученическим видом, словно вынуждена была говорить с непроходимой тупицей. – Хоть в мусорное ведро. Лишь бы кто-то посторонний не съел.

В итоге я сидела среди других сонных пассажиров, пристроив на колени сумку, а в руке осторожно держала пластиковый контейнер с пирожными. Боялась помять случайно.

Уж не знаю, случайно ли так совпало, или ведьма и правда знала, что делала… Но, как ни крути, все складывалось удивительно удачно. Во-первых, Саша обожает клубничные пирожные и точно съест все до крошечки, даже уговаривать не придется. Во-вторых, не нужно придумывать, как ему их подсунуть. Дело в том, что вчера был его день рождения. Я поздравила его и настолько расхрабрилась, что пригласила в гости. На сегодняшний вечер. На чай. А он взял, да и согласился!

А в-третьих… Будь это какой-нибудь порошок или зелье, как бы я с ними справилась? Подливать или подсыпать что-то в чай было бы страшновато. А вдруг увидит? Или я потом чашки перепутаю? Так и представляю себя перед зеркалом, безнадежно влюбленную в себя саму! А тут уже готовые пирожные! Все просто. Выложу на тарелочку, скажу: «Угощайся!» И всё!

Осталось лишь закончить рабочий день, поехать домой, приготовиться к приходу Саши, да и угостить его пирожными.

Только вот те самые пирожные нужно где-то спрятать. Чтобы никаких лишних вопросов. И уж конечно, чтобы никто на них не покушался – руки вырву и голову отгрызу!

Я обшарила всю приемную в поисках укромных мест. Но нет в ней таких мест. Здесь всё общее, как при коммунизме. Оставишь что-нибудь без присмотра – и оно уже переходит в коллективную собственность.

И тут меня осенило. В окружающем меня пространстве, где всё общее, есть святая святых, которую я охраняю, как ревнивый цербер. Куда имеет доступ всего один человек, и он слишком занят, чтобы задавать мне вопросы. В конце концов, моя работа – просто выполнять его поручения. Он вправе вообще меня не замечать. И сегодня это как нельзя кстати.

Я открыла ключом дверь в кабинет босса и вошла.

Куда же положить контейнер?

Я огляделась по сторонам. Стены цвета кофе с молоком. Ровные офисные шкафы, под завязку набитые подарками от партнеров, спецлитературой и разнообразными справочниками. Компьютер, телефоны, папки с важными документами – всё ждало его (и, конечно же, меня), затаилось в ожидании нового рабочего дня. Снова кофе, много кофе. Снова всякие бумажки, звонки, нескончаемый поток информации – как всегда, изо дня в день…

Но сегодня это не удручало и не раздражало. Сегодня я об этом вообще не думала. Я думала о том, что будет вечером. Я посмотрела на часы и отсчитала время до конца рабочего дня, хоть он только-только начался. Я уже видела Сашу – весёлого, беззаботного, такого светлого и великолепного – в моей квартире, за идеально накрытым столом… Ещё чаю, Саша? Конечно, Варя. Ещё пирожное, Саша? Чудные пирожные, Варя, я как раз люблю клубничные. Ну, а потом… Может, через несколько дней, а может, и сразу…

С небес на землю меня спустили самым беспардонным образом. Из рая – прямо в опостылевший офис, к компьютеру и кофемашине.

– Варя! Некогда стоять и мечтать. Кофе!

Глава 3

Это кошмар. Кошмар по имени Виктор Сергеевич. Знакомить я вас с ним не стану – у него всё равно не будет на вас времени. Он вечно занят. Виктор Сергеевич влетел в кабинет ураганом, и я скоренько оттуда вылетела. Чтобы не возникало лишних вопросов. Едва придя в себя от неожиданности, запустила кофемашину.

Она ещё работала, а он уже высунулся из кабинета.

– Варя, какого чёрта? Почему так долго?

– Извините, Виктор Сергеевич, уже почти готово.

– А вещи из химчистки забрала?

– Еще вчера, Виктор Сергеевич. Они в шкафу. Отдать водителю?

– Сначала кофе! – скомандовал он и скрылся в кабинете.

Я за ним не успеваю. Я очень стараюсь, правда. Он не жаловался на меня и не грозился уволить. Но всё равно у него бешеный ритм. Считается, что после тридцати мужчины становятся степеннее и спокойнее. Про кого угодно это говорите, но только не про Виктора Сергеевича! Конечно, он уже давно не мальчик, но сил и энергии в нём хоть отбавляй.

Жаль только, что он не понимает, что далеко не все люди в мире устроены так же, как он. Некоторым надо отдыхать. Или задумываться перед тем, как что-то сделать. У них нет в голове скоростного процессора.

Кофе приготовился, а я всё присматривала место, куда поставить контейнер с пирожными. Подальше от компьютера и прочей техники, чтобы пирожные не нагревались. Эх, надо было не мечтать в кабинете босса, а спрятать контейнер за один из тех бесполезных пафосных подарков в шкафу. Там и уборщица-то раз в год пыль вытирает, точно никто бы нос не сунул.

И в этот момент хрюкнул селектор:

– Варвара, быстрее! Мне же работать надо.

Работать надо. Конечно. Кофейный маньяк. Я отнесла дымящуюся чашку в кабинет. Босс уже целиком ушёл в работу и даже не посмотрел в мою сторону. Впрочем, как и всегда. Но ничего. Сегодня лучший день в моей жизни. Никакие поручения никаких боссов его не испортят.

Я вернулась в приёмную. Странно. Виктор Сергеевич обычно не приходил так рано. Но что ж, всё бывает, и палка раз в год стреляет. Ничего. Тряпки из химчистки – не проблема. Кофе – тоже.

– Варя! – снова зарокотал селектор. – Документы из бухгалтерии на подпись где? Они уже с утра вот на этом столе лежать должны!

Прямо вижу, как рукой по своему столу хлопает.

– Будет сделано, Виктор Сергеевич.

Чёрт бы тебя побрал, Виктор Сергеевич! Пил бы ты спокойно свой кофе, Виктор Сергеевич!

Это, конечно, про себя. Это, конечно, не вслух.

Рабочий день всегда начинается с того, что боссу нужны какие-нибудь документы. Я миновала пустующий офис и двинулась в сторону бухгалтерии. Только бы не оказалось, что именно сегодня главбух решила застрять в пробке или поспать подольше. А то будет, как обычно: провинилась она, а выслушивать недовольство по этому поводу – мне.

До бухгалтерии – десять метров по коридору. И все эти десять метров меня грызла какая-то смутная, туманная мысль. А когда я постучала в кабинет и услышала: «Да-да!», – мысль оформилась, и меня, без всякого преувеличения, прошиб холодный пот.

Пирожные для Саши! Я же оставила контейнер прямо возле кофемашины! А вдруг кто-нибудь зайдёт к Виктору Сергеевичу, пока меня нет?

Трясущимися руками я сграбастала папки у главбуха, та ещё что-то пыталась сказать, но я не слушала. Развернулась и пошла обратно. Хотя нет, не пошла – побежала. Полетела. Даже споткнулась пару раз.

Через офис я пронеслась, не глядя по сторонам, ворвалась в приёмную и… И застыла на пороге.

Не знаю, какой чёрт вынес Виктора Сергеевича из кабинета. Я же только на минуту вышла. Может, на две.

– Ты опять все перепутала, Варя. Пирожные у нас по пятницам, а сегодня среда, – буркнул с набитым ртом Виктор Сергеевич. В руке он держал последнее пирожное. Точнее, то, что от него осталось. Держал осторожно, двумя пальцами, чтобы не перемазаться. В другой – чашку кофе, которая всё ещё дымилась. Ну как он успел? И правда, двух минут же не прошло! – Но эти гораздо лучше. Всегда покупай теперь в этой кондитерской.

К его губам прилипла крошка. В самом уголке между губами. Губы двигались, и крошка двигалась вместе с ними. Маленькая такая крошечка, которая должна была прилипнуть совсем к другим губам, а она прилипла к этим вот. А мой взгляд прилип к ней. И как бы я его ни отводила, он все время возвращался обратно.

– Что-то не так, Варя? – вкрадчиво спросил Виктор Сергеевич. Закинул в рот остатки пирожного и слизнул, наконец, эту дурацкую крошку с губ. – Документы? Давай сюда.

Он легко забрал папки из моих ослабевших рук и скрылся за дверью кабинета. С кофе и документами. Опустевший контейнер валялся на столе. Я прошла к рабочему месту и упала в кресло. Даже не знаю, как выразить словами всю ту тяжесть, что на меня обрушилась.

Значит, и поездка на край города, и таинственная ведьма с жутким взглядом, и все планы на вечер – всё зря. Ничего не будет. Сказка закончилась, даже не начавшись.

Но главное, у меня теперь в наличии босс, съевший приворотные пирожные, – одна штука.

Ведьма предупреждала, что в чужие руки заговоренное лакомство попасть не должно. А вот что случится, если попадет, – о том не сказала.

Ой, что же теперь будет?

Глава 4

Я не раз слышала красивую фразу: день прошел как в тумане. А теперь точно знаю ее смысл.

Всё буквально валилось из рук, пальцы предательски подрагивали и совершенно не получалось сосредоточиться.

Я заполняла для Виктора Сергеевича договор и поставила не ту дату.

Я отправила письмо не тому адресату. Счастье ещё, что спохватилась всего через несколько минут и отправила уже тому. Но не тот его всё равно получил. Вот удивился. Хорошо хоть никаких страшных тайн там не было.

А один документ я, кажется, и вовсе потеряла. Но это не точно. Завтра еще поищу, вдруг найдется? И тогда все наладится… Так что Виктору Сергеевичу сообщать о потере пока, наверное, не стоит.

Только я об этом подумала, как белая фарфоровая чашечка – его любимая, между прочим – выскользнула из моих рук и разбилась, расплескав кофе на ковер.

А все потому, что весь день я внимательно наблюдала за боссом. Кто знает, как подействуют на него эти несчастные пирожные!

А они, кажется, действовали. Он был не такой как всегда. Посматривал на меня косо, но не подгонял, не отдавал приказ за приказом. Это молчание настораживало. Очень настораживало.

К обеду странные взгляды, которые он на меня бросал, стали меня откровенно пугать.

К вечеру я и вовсе чуть ли не в обморок падала.

Я ждала геноцида, судного дня, апокалипсиса, громов и молний. А их не было и не было. Это становилось невыносимым!

Но все когда-нибудь заканчивается. Вот и рабочий день приблизился к завершению. Я даже немного воспряла духом. Оставалось совсем чуть-чуть. Какой-то час – и я вырвусь отсюда и полечу домой: надо успеть привести себя в порядок перед приходом Саши. Но почему-то именно этот последний час тянулся особенно долго.

В полной тишине внезапный рык селектора показался таким оглушительным, что я вздрогнула.

– Варя, зайди, пожалуйста, на минуту.

Ну всё. Допрыгалась. Доигралась. Я с трудом встала и на ватных ногах пошла в кабинет. Помните, я сказала, что Виктор Сергеевич ни разу не пытался меня уволить? Похоже, сглазила. Сегодня это явно случится.

В последнее время я со своей работой справлялась далеко не так хорошо, как хотелось бы. Не успевала за всеми его поручениями. Была обычной, а не такой молниеносной и реактивной, как он. И теперь ещё из-за истории с пирожными совсем расклеилась. И понеслось: косяк на косяке, и косяком погоняет.

Точно уволит…

С этой мыслью я прошла все стадии, которые вам назовёт любой психолог. Сначала я осознала ее, потом отрицала, потом попыталась придумать себе оправдание. Простите, Виктор Сергеевич. Мне сегодня нехорошо, Виктор Сергеевич. Я обязательно…

А, да что там! Это же он. Ему не важно, как я себя чувствую. Ему всё равно, почему у меня что-то не получилось. Ему надо, чтобы работа была сделана. А если я не справляюсь, он найдёт вместо меня того, кто справится. И правильно сделает, в общем-то.

У двери в кабинет наступила последняя психологическая стадия – принятие. Помнится, пару недель назад мне предлагали пойти продавцом-консультантом в магазин косметики. Я тогда ответила, что меня и в родном офисе неплохо кормят. Что ж, придётся взять свои слова назад.

Когда я вошла, Виктор Сергеевич поднял голову от документов, сложил руки перед собой и задумчиво на меня посмотрел.

– Ты очень перегружена работой, Варя, – ровным голосом сказал он. – Я думаю, тебе не хватает нормального отдыха.

Я проглотила ком, который вознамерился подняться к горлу. Давай же, не тяни! Скажи уже то, что должен сказать! Я готова.

– Сегодня ты можешь уйти домой пораньше.

Я замерла, ожидая продолжения. Ну? А завтра могу вообще не приходить, потому что…

Но нет. Ничего такого.

– Да, действительно можешь, – повторил Виктор Сергеевич и кивнул, как бы соглашаясь с самим собой. – А ещё я подумал тут, поразмыслил… Ты ведь очень ценная сотрудница, Варя.

Что?.. Что он вообще несёт? «Ценная сотрудница» сегодня путала даты и адресатов. «Ценная сотрудница» до сих пор не может понять, потеряла она документ или нет. О судьбе чашки и ковра и вовсе лучше промолчать.

А Виктор Сергеевич продолжал вводить меня в ступор:

– Труд должен справедливо вознаграждаться…

Это сарказм? Он собирается вычесть из моей зарплаты стоимость чашки? Хоть бы не ковра!

– А когда я последний раз повышал тебе зарплату? В прошлом году ещё… Так что я отдал распоряжение бухгалтерии. Тебе выдадут премию. А со следующего месяца твоя зарплата станет больше.