Кто подвержен материнскому гневу?

Ответ на этот вопрос прост – любая мама. Однако культурные факторы, такие как раса и социальное положение, также имеют значение. Именно об этом я подробно рассказываю в своей книге. Мне удалось опросить пятьдесят матерей из разных слоев общества, которые на собственном опыте узнали, что такое «материнский гнев». Я побеседовала с европейками, канадками карибского происхождения, афроамериканками, латинками, метисками и азиатками (американками и канадками тайваньского происхождения, индианками, камбоджийками, китаянками из Канады, представительницами южноазиатских стран, американками китайского и калмыцко-монгольского происхождения).

В ходе общения с представительницами ислама, христианства, иудаизма, буддизма, индуизма и агностицизма я поняла, что для материнского гнева абсолютно не важно, какую религию исповедует та или иная женщина, верит ли она вообще в концепцию высших сил. Разгневанные матери могут состоять в браке или незарегистрированных отношениях, быть в разводе или попросту одиноки. Ничего не важно для этого сильного и разрушительного чувства!

Опрошенные женщины относятся к разным социальным слоям населения. Одни упорно трудятся, чтобы заработать на жизнь, и ищут бесплатные летние лагеря для детей. Другим доступна такая роскошь, как свое жилье и возможность оплачивать больничные счета из собственного кармана. Большинство опрошенных матерей имеют работу с полной или частичной занятостью. Я побеседовала с очень разными женщинами: с директором неправительственной организации, практиком аюверды^[2], готовящей блинчики доса^[3] на продажу, преподавательницей йоги, исследовательницей в области здравоохранения, менеджером, отвечающей за разнообразие и инклюзивность, аспирантом и ночной сиделкой. Также среди опрошенных мною были мамы-домохозяйки, у которых есть подработки. Две из них занимаются сетевым маркетингом, а третья продает лак для ногтей.

У некоторых мам дети ходят в школу (государственную или частную), у других находятся на домашнем обучении. Они проживают по всей территории США: от Мунчи в Нью-Джерси до Калабасаса в Калифорнии и Кертистауна на Гаваях. И так как с материнским гневом сталкиваются женщины по всему миру, я опросила мам из Канады, ЮАР, Израиля, Нидерландов, Великобритании, Новой Зеландии, Австралии, Германии и Ирландии.

В книге речь пойдет о матерях биологических, приемных, берущих детей на патронатное воспитание, мачехах, а также тех, кто прошел многолетний курс лечения от бесплодия. У этих женщин от одного до семи детей, среди которых есть как новорожденные, так и взрослые. Некоторые из них ощутили все «прелести» материнского гнева еще во время беременности. Другим же потребовались годы воспитания, а иногда и появление еще одного ребенка, прежде чем их охватил жгучий гнев. С одними мамами общаться было очень легко. Веселые и душевные, они делились своими историями настолько активно, что мои пальцы неустанно порхали по клавиатуре. Другие же отличались замкнутостью и стыдились говорить откровенно о своих чувствах. Многие мамы в принципе впервые беседовали с кем-то на столь животрепещущую тему. Так что без слез не обошлось.

К сожалению, не все истории вошли в книгу. Я привела здесь те, которые смогли бы отразить разнообразный опыт. Имена всех мам и некоторые детали, позволяющие их узнать, изменены.

Слово «мать»

Для меня «мать» – это слово с широким смыслом. Помимо своего основного значения, я использую его как синоним глагола «воспитывать», что в действительности и делает любая мама. Ведь «мама» означает заботу во всех ее проявлениях. И каждый, кто выполняет сложную работу, связанную с воспитанием детей, имеет эмоциональную и духовную связь с этим словом. Иногда я называю кого-то «мамой» еще до того, как ребенок появился на свет. И это тоже делается намеренно. Личности некоторых людей приспосабливаются к режиму материнства еще задолго до того, как их малыш издаст хоть звук. Знаете… и те, чьи дети рождаются мертвыми, также идентифицируют себя как матери. Это горько, но это так. Существует множество способов стать матерью.

Не имеет смысла использовать всеобъемлющий термин «родительский гнев», потому что «отцовский гнев» не соизмерим с тем, что испытывают мамы. (Почему так происходит, я расскажу чуть позже). Повышенные ожидания в отношении матерей затрагивают всех, кто берет на себя роль мамы.

Связан ли материнский гнев
С послеродовой депрессией?

Взаимосвязь между материнским гневом и аффективными расстройствами послеродового периода считается достаточно сложной, в основном за счет того, что исследований феномена материнского гнева как таковых недостаточно. Гнев может рассматриваться как симптом послеродовой депрессии и тревоги. К тому же многие матери испытывают гнев, при этом не имея психологических проблем. Некоторым из опрошенных мною мам после рождения ребенка поставили диагноз «послеродовая депрессия», другим – нет. Были также матери, которые думали, что у них есть послеродовая депрессия, но сам диагноз поставлен не был. Лично у меня послеродовую депрессию так и не выявили. Я столкнулась с материнским гневом в период между девятью месяцами и годом, когда начала отлучать от груди своего первого ребенка. К тому времени никто уже не проверял меня на наличие послеродовой депрессии. Был ли мой гнев связан с нестабильным гормональным фоном? Или же все дело в не диагностированной вовремя послеродовой депрессии? Может ли человек страдать послеродовой депрессией по прошествии трех лет? Что насчет восьми? Двенадцати? Как же это оказывается сложно понять и проанализировать!

Несмотря на то что нет достаточного количества исследований, которые могли бы установить окончательную связь между послеродовой депрессией и материнским гневом, мне бы хотелось избежать патологизации последнего. Лично я рассматриваю материнский гнев как понятную (пусть и не очень приятную) реакцию на реальность.

Можно ли назвать материнский
Гнев жестоким обращением с детьми?

Во время поиска примеров материнского гнева мне на глаза попалась крайне занимательная информация. Например, список двадцати пяти худших матерей в истории. Внимание, спойлер! Все они убили своих детей. По мнению общества, матери в гневе, то есть плохие матери, – это убийцы и те, кто калечит детей (физически ли, морально – все одно). Ведь материнство в первую очередь о самоотверженности, нежности и покорности, гневу здесь нет места.

Хотя явление материнского гнева плохо прослеживается в истории, сам по себе женский гнев существовал всегда. И поскольку большинство женщин в истории были матерями, эти два явления переплетаются между собой. О разгневанных женщинах было не принято говорить. Например, в книге «Колдовство и магия в Европе XVI–XVII веков» (Witchcraft and Magic in Sixteenth- and Seventeenth-Century Europe) исследователи Джеффри Скарре и Джона Кэллоу пишут, что ведьмы, как правило, были «скандалистками и агрессивными женщинами в целом». Казнь сотен тысяч женщин за «колдовство» с XIV по XVII век в Европе, а затем и в Америке, могла быть массовым убийством разгневанных женщин. К 1800-м годам женщин, «подозреваемых в несоответствии своему социальному положению», уже не сжигали на кострах, вместо этого их окрестили невменяемыми.

Хоть в истории, как мы видим, нет места разгневанным женщинам, все же это не оправдывает жестокость по отношению к ним. Я хочу еще раз подчеркнуть: нельзя отождествлять женский гнев с насилием и вредом.

Все что угодно может приобрести негативный окрас, если довести это до крайности: бег, забота, злость. Пусть материнский гнев и не равнозначен жестокому обращению с детьми, он все же может нанести серьезный вред. Многие матери знают об этом не понаслышке. Ярость – естественная реакция на давление, которое испытывает мать, но даже этот факт не освобождает нас от ответственности за выражение гнева. Абьюз причиняет серьезный физический и эмоциональный вред. И давайте договоримся – это не норма.

В своей книге я рассказываю о материнском гневе в контексте полного неодобрения насилия и жестокого обращения.

Важно! Я призываю всех родителей, которых обуревает гнев, обратиться за поддержкой.

Как пандемия влияет на материнский гнев?

Пусть я и писала эту книгу в разгар пандемии, она не посвящена сложностям материнства во время изоляции. Мне доводилось несколько раз напрямую обращаться к теме пандемии, но даже вне ее упоминания тень коронавируса и того, как он отразился на жизни многих матерей, так или иначе незримо присутствовала в каждом разговоре. А как иначе? Не имея возможности ходить на работу во время пандемии, мы с мужем по очереди использовали нашу спальню в качестве офиса. Несколько месяцев я сидела на нашей кровати, скрестив ноги и положив ноутбук на подушку. В конце концов, я уже физически не могла это терпеть, поэтому купила крошечный письменный стол. Я работала в паре метров от закрытой двери, ставшей единственным способом разделять работу (мое профессиональное «я») и личную жизнь (мое бытие в качестве матери) в период ограничений и пандемии. Так что когда я брала интервью у матерей, все мы полностью зависели от потребностей наших детей, совсем позабыв про самих себя.

Пережив пандемию, мамы как никогда нуждаются в том, чтобы прямо и без прикрас высказать свои чувства и мысли. Обычно, думая о материнстве, мы представляем себе первые неуверенные шаги очаровательно лопочущих малышей, их мягкие ручки и маленькие головки, прижимающиеся к нашей груди. Но эти образы отражают лишь одну сторону материнства. Ту, которая заставляет бездетные пары с улыбкой говорить: «Давай заведем ребенка!» К сожалению, мы мало говорим о другой стороне, давшей о себе знать наиболее ярко во время пандемии: изоляция, бесконечная работа, проблемы со здоровьем, бытовое неравенство, финансовые проблемы. Думаю, эта книга может заставить матерей открыто говорить о тяжелых и изнуряющих моментах современного материнства.

Материнский гнев копился годами, десятилетиями, возможно, даже веками. Отсутствие информации об этом феномене не означает, что его не существует или не существовало до пандемии. Просто мы не считали эти эмоции и чувства достаточно важными, чтобы рассказывать о них, боялись говорить о негативных сторонах родительства, потому что не хотели быть плохими матерями, ведь, несмотря ни на что, мы искренне любим наших детей.

Пандемия не превратила современное материнство в источник ярости. Но когда в 2020 году матери лишились поддержки в виде школ и детских садов, это стало последней каплей, переполнившей чашу их терпения. Матери наконец-то были готовы рассказать о своих чувствах, преодолев страх и стыд. В этой книге рассказываются десятки подобных историй.

1
Где живет материнский гнев

Дом, так или иначе, связан с властью. Его задумали, построили, заняли и контролируют люди со своими потребностями и страхами, но имеющие власть.

Кармен Мария Мачадо.

«Дом иллюзий»

(In the Dream House: A Memoir)

Матери по всему миру негодуют.

Мать отстояла час в пробке после напряженного восьмичасового рабочего дня и наконец пришла домой. Вот она стоит в ванной, а ее пятилетняя дочь балуется. Девочка переминается с ноги на ногу, пританцовывает, включает и выключает воду. Делает все что угодно, кроме чистки зубов.

– Хватит дергаться, – раздраженно выдыхает мама. Дочь встает на цыпочки и плюет прямо в раковину. – Ну что ты делаешь?!

Мать берет бумажное полотенце и, вытирая плевок, думает, что ей нужно успеть сделать, когда дочь ляжет спать. Девочка несколько раз намеренно роняет зубную щетку, хихикая над своими выходками. Мама не выдерживает и демонстративно шлепает ладонью по стене.

– Прекращай! – она выхватывает зубную щетку прямо изо рта дочери. – Каждый день одно и то же! А ну-ка открывай рот!

Мать быстро и грубо чистит зубы девочки, но та и не думает успокаиваться.

– Стой спокойно, а то ударишься!

Спустя несколько жалких секунд происходит неизбежное – дочь случайно ударяется головой о раковину. Она хватается за ушибленное место и начинается громко кричать. Мама бросает зубную щетку в раковину, садится на унитаз и закрывает лицо руками. Она знает, что если сорвется, то разнесет весь дом, мало не покажется никому.

Материнский гнев охватывает все тело. Пальцы сводит судорогой, щеки горят, дыхание учащается. Гнев вспыхивает быстро, яростно и неконтролируемо. Он выплескивается посредством ругательств и громких криков, от которых наутро болит горло. Мать машет руками и топает ногами.

– БЫСТРО ПОЧИСТЬ ЗУБЫ!

Как матерям нам следует быть заботливыми, терпеливыми, добрыми и спокойными. Мы стараемся скрывать свой гнев, держать эмоции в себе и не давать им выхода. Шейла, мать двоих детей, трех и семи лет, из Брисбена, Австралия, призналась в электронном письме: «Меня частенько охватывает гнев. Порой так и хочется схватиться за острый нож и хорошенько изрезать им наш матрас на лоскуты». А кому-то иногда хочется покричать где-нибудь, где нас никто не услышит. «Раньше я кричала под водой в общественном бассейне, но, увы, пандемия лишила меня и этой возможности». Впадая в ярость, не причинить никому физического вреда стоит огромных усилий. Джоанна из Португалии призналась мне: «Помню, как схватила свою маленькую дочь и… вцепилась зубами в ее пушистый комбинезон, чтобы не сделать чего похуже».

Чаще всего, когда мама зла, под раздачу попадают дети. Однако иногда гнев может быть направлен на партнеров или домашних животных, общественные порядки и всех, кто нас окружает. Материнский гнев также проявляется в самоповреждении: злоупотреблении психоактивными веществами, порезах, ударах по ногам и лицу, закусывании губ, щек и языка. Одним словом, во всем, что причиняет физическую боль. Матери, которых обуревает гнев, подвергают себя истязаниям, даже не подозревая об этом. Это страшно, но это случается чаще, чем вы можете себе представить.

Причина возникновения боли заключается вовсе не в отказе ребенка чистить зубы или в других аспектах воспитания. Ее причины гораздо глубже! Гнев появляется из-за постоянного стресса и неоправданных ожиданий, связанных с материнством в сочетании с отсутствием поддержки со стороны семьи и общества в целом.

Самое неприятное в причинах, вызывающих материнский гнев, – это то, что мы их не замечаем. И по итогу все, что мы видим, что видят окружающие, – это разгневанная мать. На первый взгляд материнский гнев выглядит как причина и следствие: ребенок уронил кувшин, тот разбился вдребезги, в результате чего мама вышла из себя и закричала. Такое объяснение легко понять: произошло неприятное событие, за которым последовала реакция. Если добавить чуть больше деталей, то станет ясно, что мать неоднократно просила ребенка не играть с кувшином. Возможно, столь хрупкая вещь была дорога ей как память о прабабушке, спасшейся от холокоста. Или же у мамы горели сроки по сдаче работы, а бабушка, которая должна была посидеть с ребенком, не смогла прийти из-за мигрени. Так или иначе, если видеть всю картину целиком, то маме можно только посочувствовать в подобных ситуациях.

Если представить материнский гнев в виде «дома», причинно-следственная связь начинает прослеживаться уже на первом этаже. Скажем, на «кухне», поскольку именно там происходит большая часть повседневной рутины. Дабы полностью понять причины возникновения материнского гнева, нам нужно покинуть «кухню» и спуститься в «подвал», к самому основанию и попытаться разобраться, что же было до. Говоря «до», я имею в виду то, что произошло за час или за день перед тем, как мама накричала на ребенка. Также стоит брать во внимание личные проблемы и тревоги матери, которые обостряются день ото дня. Ежедневные заботы, самоопределение, социальные нормы, власть (или отсутствие власти), травмы из прошлого, современные общественные структуры и установки – все это в совокупности доводит матерей до ручки, вынуждая их сжимать кулаки и срываться на окружающих их людей, чаще всего на тех, кого они любят больше всего на свете.

В «подвале», где все ярче разгорается материнский гнев, мы узнаем, что отсутствие поддержки со стороны партнера уходит корнями в социальное и культурное неравенство между полами. Отмотаем время назад и вспомним мать и ребенка, разбившего кувшин. Возможно, каждое утро мама остается с ребенком совершенно одна, потому что отец рано уходит на работу. Ее муж зарабатывает меньше, но начальник разрешает ей работать из дома по утрам, чтобы та не жертвовала «материнскими обязанностями». Мужу же такой возможности работодатели не предоставили. Да он и не просил, поскольку в его офисе так не принято. Никто из его коллег мужского пола не работает из дома. Если подумать, ее супруг даже не уверен, есть ли у кого-то из них дети. Для матери работать из дома – значит быть рядом с ребенком, если тот заболеет и не сможет пойти в детский сад. Вся ответственность по заботе о малыше в таком случае ложится на ее плечи, несмотря на то что мама тоже работает. Рабочий график матери порой бывает более гибкий, чем у отца, – этот момент кажется незначительным и безобидным на фоне других проблем, но все же он является результатом структурного неравенства. В результате чего вся основная ответственность и забота о ребенке неизменно возлагается именно на мать. В момент, когда муж целует жену на прощание и уходит на работу, а их ребенок бьется в истерике на полу, раздражение внутри матери постепенно нарастает.

Возможно, накануне вечером, перед тем как ребенок разбил кувшин, она попросила мужа повесить полку для ее коллекции повыше, чтобы их подрастающий сын не мог до нее дотянуться. И вполне вероятно, он лишь отмахнулся от просьбы жены, сказав: «Да успокойся, он не достанет». Размышляя над этим, мы понимаем, что в день, когда кувшин оказался разбит, мать злилась вовсе не на сына, а на мужа, ведь тот проигнорировал ее просьбу, посчитав ее переживания необоснованными. В глубине души она злится и на себя, потому что не настояла на своем, не прислушалась к своей интуиции и не убрала кувшин подальше. В «подвале», где скрывается первоисточник материнского гнева, мы видим, как страдают матери из-за пренебрежения их чувствами.