Цитаты из книги «Пейзаж, нарисованный чаем»

Из семи свободных искусств, унаследованных от античной Греции, точными дисциплинами – арифметикой, геометрией, музыкой и астрономией, а также производными видами деятельности – занимались общинники, тогда как триумвиратом словесных, неточных дисциплин – грамматикой, риторикой и метафизикой – одиночки.

Я тоже прекрасно помню всех, на кого я произвел хорошее впечатление, ибо человек всегда мыслит ниже своих возможностей, а моменты добрых впечатлений редки, и надо их спасать от забвения, потому что те, ради кого мы так старались, эти мгновения непременно забудут.

Точно так же нет человека, у которого слезы стоят только в одном глазу.

Я-то знаю, что у меня слов в запасе больше, чем овец в загоне, – подшучивал и сам Свилар, – не могу только понять, почему я никому не нужен…

зданиями, которые не отбрасывают тени».

Всю жизнь он пытался выйти из роли, которая была ему предопределена издавна установленным порядком вещей, и неудивительно, что все его усилия были тщетны. Несчастье его заключалось в том, что был он идиоритмиком.

– Путь не утомляет лишь того, кто может своей стезе перстом указать, куда сворачивать. Только таких, кого слушают дороги, мало. Обычно мы должны слушать дороги…

Только хлеб, одежду, обувь и ненависть человек способен растрачивать в больших количествах, – думала госпожа Амалия, будучи в Пеште. – Всего прочего – любви, мудрости, красоты – на свете гораздо больше, чем мы в состоянии потребить. Вечно слишком много роскоши, и никогда не хватает простоты вещей

Женщины были правы, – шептал он, – индивидуалы, индивидуалы! Все мы одиночки, идиоритмики, как сказали бы там, на святой скале, вгрызающейся в небо. Все мое поколение – одиночки, мы глухи друг к другу, словно птица нырок; занятые своим делом, ничего не слышим вокруг; укрывшись в спокойных браках, грезим о той, единственной, присужденные к одинокой тарелке и обеду в безмолвии; мы видели города, а не людей в них. Это только в наше время кажется, что всем сорокалетним уже по шестьдесят. Для нас нет ни до, ни после… Неужели у нас не было сил вырваться?

. Жил, ел, дышал и спал с превеликим усилием, словно сооружал пирамиду где-то внутри себя.