Глава 2

Картинка сложилась.

Отличница магической академии, одаренный маг-алхимик с большим потенциалом и светлой головой. Сирота. Опекунша-бабушка скончалась в этом же году, незадолго до рождения крохи. И Мариэлла ей о своей беде не рассказала. Сбежала в другой город. Я пока не поняла, почему именно сюда.

Папашка крохи – мажор, привыкший к безнаказанности. Поспорил с приятелями, что затащит Мариэллу в постель, злился, что никак это не удается, и она хоть и верит его ухаживаниям и сладким речам, но дальше свиданий никак не заходит. Ссора. Его пьянка с друзьями. Упившись, он возвращался в студенческое общежитие и столкнулся на улице с несговорчивой девушкой. Что уж у него в голове перемкнуло, раз он решился на такое, неясно. Но парень оглушил ее и уволок в съемный домик, куда водил шлюх. Опоил, надел ошейник из какого-то странного материала и неделю методично избивал и насиловал, приходя после занятий и бросая связанной на ночь, когда возвращался в общежитие. А в академии рассказывал, что встретил ее в городе, и, мол, она ему сказала, что нужно срочно уехать навестить заболевшую бабушку.

А вот дальше непонятно. То ли Мариэлла решила мне это не передавать, то ли сама не помнит. Каким-то образом она вновь уже на территории академии, у лекарей. А этот маньяк-насильник исчез в неизвестном направлении, и сведения о нем теряются. Но вроде она ни при чем. Кто-то ее спас? Кто и как? Как она попала из того домика в академическую больницу? Что показало расследование и рассказала ли она вообще хоть кому-то о произошедшем? Куда исчез парень? Никаких сведений я из видений не получила.

Академию девушка окончила с отличием, несмотря на шок и случившуюся беременность. Доучилась, скрывая свое состояние. Сама она была в ужасе, отчаянии и панике, что не предусмотрела, не предприняла меры, но как поступить с уже случившимся, не понимала. О беременности не узнал никто. Ни соседки по комнате в общежитии, ни бабушка.

Самая способная ученица курса, талантливый алхимик-зельевар, Мариэлла даже получила предложение о работе еще в середине последнего года обучения. И большую часть выпускных экзаменов сдала экстерном, что позволили ее высшие баллы. Так никому и не рассказав о своей беде, сразу как только освободилась от учебы, девушка уехала сюда, доходила оставшиеся пару месяцев срока, тут родила и жила пока с малышкой. Как я поняла, сначала хотела подкинуть ребенка к крыльцу сиротского приюта. Но не смогла, тянула, надеялась принять, но…

А потом тут почему-то оказалась я.

Перед сном, смирившись с невероятностью ситуации, я заставила себя поочередно принять еще два флакончика. Активировала их, прочитав очередные волшебные слова из инструкции. Снова узрела что-то из воспоминаний прошлой жизни Мариэллы.

Сначала симпатичный каменный дом. Пожилая улыбчивая женщина в элегантном старинном платье. Ее прехорошенькая внучка.

И напоследок получила сжатую информацию о знакомых и однокурсниках, с которыми тесно общалась девушка. Короткие сценки, обрывки разговоров, ситуации, мнение об этих людях, общее понимание, кто есть кто.

Я долистала тетрадь до последней страницы и обнаружила финальное послание.

«Спасибо, моя незнакомая спасительница, что прошла этот путь и впитала воспоминания, которые я для тебя законсервировала. Пожалуйста, прими последнее зелье. Прочитай слова ниже. И приложи ко лбу схему, которую я нарисовала на вложенном листке. Я вручаю тебе свою судьбу, свой дар, свои знания, навыки и умения, все, чем владею. Забери мою жизнь, исправь ее, умоляю, стань мной. Взамен принимаю твой путь и клянусь пройти его достойно. Обратной дороги нет, не ищи ее. Отныне ты – это я, а я – это ты».

Нет-нет-нет!

Стань мной?!

Я вскочила и забегала по комнате. Нервно прищелкнула пальцами и подпрыгнула на месте, когда вдруг зажглась свеча на столе. Светильник же снизил интенсивность освещения.

И вот только сейчас я взглянула на себя. Ночная длинная сорочка, в которой я проснулась и провела весь день. Не моя, кстати. Посмотрела на свои босые ноги. Узкие аккуратные ступни с высоким сводом, размер небольшой. И нет яркого педикюра, который я делала накануне. Пошевелила пальцами. Чужими пальцами, не моими.

Уже понимая, что и руки будут не мои, я все же всмотрелась в них. Сжала и разжала кулаки. Полюбовалась на изящные ладони, на тонкие длинные пальцы с аккуратными ноготками без маникюра. Почему я не заметила этого за целый день? Я совсем слепая?! Как можно было не увидеть, что это чужие руки?!

Приподняла длинный подол и осмотрела то, что открылось. Что ж, и тело не мое. Нет шрамов от удаления аппендицита и от вмешательства с лапароскопией. Увы, я не самый здоровый человек. Это же тело принадлежит молодой особе, недавно рожавшей, живот еще выдает это. Но лишнего веса нет. То ли Мариэлла так мало ела на нервной почве, что и не поправилась за беременность, то ли успела исхудать за прошедшие два месяца. А вот грудь, которую я тут же принялась ощупывать, пустая. Молока нет совсем.

Я уронила руки и постояла, делая размеренные вдохи и выдохи. Дышим, Машка. Дышим. Не знаю как, но ты оказалась в волшебном мире в теле девушки с похожим именем. Может, как раз потому, что имена созвучны? Я Мария, она – Мариэлла.

Я потянулась и перекинула на грудь длинные волосы, заплетенные в растрепанную косу.

Глубокий каштановый цвет, тяжелые, плотные и совершенно прямые. Мои совсем не такие, у меня пушистые, вьющиеся и темно-русые.

Ох! Так это что получается?! Раз я тут, то она на Земле, и мы поменялись телами?

Не скажу, что я сразу приняла эту немыслимую ситуацию. Металась по комнате в попытках найти зеркало. Щупала свое лицо. Пыталась рассмотреть отражение в тазике с водой. Даже всплакнула потихоньку, чтобы не разбудить спящего младенца.

А потом внезапно успокоилась, подошла к столу, села. И выполнила последнюю инструкцию. Зелье. Активация. Рисунок, приложенный ко лбу.

И мир взорвался. А я сгорела в пламени, похожем на северное сияние. Оно было горячим, обволакивающим, очищающим, наполняющим. Не было больно, но меня не стало, я словно растворилась.

– Маузе́ль^[1]! – разбудил меня чей-то голос. – Маузель! Вам письмо.

Я разлепила глаза и обнаружила, что опять упала лицом на скрещенные на столе руки и так и заснула. И оказалось, что уже утро. И я проспала прошлое кормление малышки, но она не плакала почему-то.

Тело затекло от неудобной позы, и я еле разогнулась. С трудом села ровно и обернулась.

У открытой двери стояла девица лет двадцати пяти с неприязненно поджатыми губами. Смотрела она не на меня, а на корзинку в углу, где снова выпуталась из пеленок кроха.

– Письмо? – хриплым со сна голосом уточнила я.

– Да, маузель. Я войду?

Какое странное обращение – «маузель». Словно обрезанная форма традиционного французского обращения к незамужним дамам.

Почему-то мне не хотелось позволять девушке входить. Я сама выбралась из-за стола, босиком прошла к двери и протянула руку. Та скривилась, словно я сделала что-то не то, но отдала мне запечатанный сургучом конверт из плотной бумаги.

– Хоть бы в порядок себя привела, – пробормотала горничная, глядя под ноги, вроде как сама себе, но при этом, чтобы я услышала. – Падшая женщина…

– Алиса, – негромко позвала я девушку. Имя всплыло в памяти само собой. – Ты ничего не перепутала?

– А? – глупо переспросила она. – Чего?

– Дай мне характеристику термина «падшая женщина», – велела я.

– Ну… это… – У нее забегали глаза. Она почему-то была уверена, что я проглочу оскорбление. Из чего делаем вывод: Мариэлле пришлось несладко, но она отмалчивалась.

– Конкретнее! – негромко скомандовала я.

– Ну… которая мужчин… того… Меняет. Вот. И, значится, не блюдет себя.

– То есть – это ты? Ты ведь спишь одновременно с несколькими мужчинами, с каждого берешь деньги и подарки. Каждого уверяешь, что он единственный. Или это считается не «падшая», а шлюховатая и продажная?

Понятия не имею, откуда я взяла эту информацию. Наверное, знала об этом прежняя владелица тела, куда меня занесло.

Алиса вытаращилась на меня и побагровела. Открыла и закрыла рот. Нервно сжала ткань фартука.

– Иди, Алиса, – мягко сообщила я онемевшей горничной. – Спасибо за помощь и что принесла письмо. – Я перевернула конверт и заметила, что кто-то пытался поддеть сургучный оттиск. – Ах да! Не советую еще раз пытаться вскрывать мою переписку. Если вдруг ты забыла, я маг. Очень недовольный твоим поведением маг. В следующий раз останешься без пальцев. Или без рук. Тут уж как получится.

Девушка побелела. Затравленно оглянулась и попятилась, не сводя с меня глаз.

– Что-то не так? – вежливо улыбнулась я ей.

– В… в… ведьма!

– Алиса-а-а, я маг, закончивший академию с отличием. Я много знаю и многое умею. Правда, последние недели выдались тяжелыми, я была немного не в себе. Но не зли меня больше. Хорошо? А то я ведь сильно обижусь. – И я снова улыбнулась дежурной улыбкой.

Работница пансиона судорожно кивнула и поспешила прочь, несколько раз оглянувшись на меня.

Господи, ну вот почему наглым хамам и грубиянам нужно обязательно дать сдачи так, чтобы неповадно было? Отчего нельзя вести себя цивилизованно с самого начала?

Эту бедную Мариэллу, похоже, затравили из-за внебрачного ребенка. А она проглатывала все это вместо того, чтобы не давать спуску.

Не знаю пока, что дали схема и последнее зелье с заклинанием, но глубокий сон все расставил по местам. Я словно бы просмотрела или прочитала подробно биографию юной магини Мариэллы Монкар. Причем с полным погружением в персонажа, словно прошла с ней изрядный кусок жизненного пути. У меня теперь были ее знания, воспоминания, умения, навыки. Я была в курсе ее предпочтений и привычек. Но при этом они оставались ее, не моими. Странное чувство. И я никак не могу понять свое отрешенное состояние и то, как я воспринимаю происходящее.

Ох, Мариэлла. Чудна́я девчонка. Ну вот почему единственный способ, который ты нашла, – это сбежать в иной мир, призвав на место своей души другую? Древнее заклинание по обмену сущностями. И ведь отыскала же его неведомо где и провернула немыслимый обряд. Я теперь знаю, что именно она сотворила, но мне неизвестно, как все исправить.

Не проще ли было отдать ребенка, которого не смогла принять, на усыновление? Не допустить беременности вообще? Вот как не догадалась, что если тебя целую неделю насиловал мужчина, то от этого может появиться столь нежеланное последствие, которое сломает тебе жизнь? Почему не приняла меры, не сварила соответствующий эликсир? Ведь ты знаешь рецепт, даже я его теперь знаю. Ведь ко мне перешло все, что ты когда-то изучала в академии…

Я потерла руками лицо.

Влипла ты, Мария. Придется что-то срочно начинать делать и выкручиваться, сидеть сложа руки я не умею.

Я подошла к малышке, которая по-прежнему не плакала, но сопела и кряхтела все громче. Присела рядом с корзинкой и погладила девочку по светлым волосикам. Она взяла блондинистую масть отца-подонка. А вот цвет глаз пока не ясен, но вроде тоже светлые.

– Доброе утро, безымянная кроха. Завтракать? Приводить себя в порядок?

Закончив с кормлением и гигиеническими процедурами малышки и своими, я распахнула шкаф и хмыкнула. Негусто. Печально. Уныло. Скромно. Мариэлла явно пыталась казаться незаметной.

Нет, так дело не пойдет. А ведь деньги у нее… у меня есть, хоть и немного. Наследство покойной бабушки: счет с неплохим ежемесячным процентом для снятия и дом, который сейчас стоит пустой и который надо или продать, или сдать в аренду.

Кроме унылых, почти монашеских платьев, в шкафу нашлось маленькое зеркало на обратной стороне дверцы. И я увидела свое нынешнее отражение. Измученное осунувшееся лицо, припухшие веки, сухая сероватая кожа, потрескавшиеся искусанные губы, тусклые волосы.

Да-а-а… Девчонка явно была в глубокой депрессии и отчаянии. При том, что исходные данные отличные. Породистая такая внешность, эффектная. Была, до того как…

Плюс общая слабость тела. Мариэлла себя едва не уморила. Но при этом младенец в полном здравии, ухожен, здоров, сыт. Похоже, из-за того, что не может принять и полюбить своего ребенка, несчастная мать себя гнобила и презирала, а об этом ненавистном создании заботилась. Чтобы хоть как-то оправдать себя.

Осмотрела я свой нынешний облик, ужаснулась…

– Что ж. Составляем план действий… – сообщила я зеркальному отражению.

Наклонилась и вытащила со дна шкафа чистую тетрадку. Знала теперь, что она там есть про запас.

Человек я современный, занятой, энергичный. Привыкла все планировать и выполнять по пунктам. А еще имею нехорошую привычку разговаривать вслух, так как больше десяти лет живу одна. Обожаю напевать и пританцовывать, если ситуация позволяет. Плеер с музыкой со мной всегда, так же как и наушники с шумоподавлением. Если не работаю, то слушаю или полезные подкасты, или музыку.

Через несколько минут на первой страничке тетради красовался подробнейший список необходимых дел. Все, как я люблю. С пунктами и подпунктами. Потому что даже самая сложная задача решаема, если ее разбить на много небольших и посильных.

И первым в списке значилось помыться и привести в порядок лицо и волосы. В таком виде нельзя выходить на люди. А еще нужно обновить гардероб себе. Мой облик не должен вызывать жалости, презрения, недоумения или чего-то подобного. С какой стати-то? Ну и малявку надо приодеть. Все эти пеленки легко снимать, признаю. Но совершенно они не приспособлены для мобильных передвижений. Ах да. Еще надо как-то добыть переноску-кенгуру или слинг. Понятия не имею, как они устроены, но ничего. Нет невыполнимых дел, есть неправильный подход к ним.

Купальня в пансионе имелась, вот туда я и направилась вместе с корзинкой и малышкой. Терпимо, как в деревенской бане. Тазики, лоханки, парилка. Умывальные принадлежности, мыло и шампунь у Мариэллы были свои.

Я до скрипа отмыла длинные густые волосы и свое новое тело. Изучила его заодно, скептически поджимая губы. Вот же ж… Малышку тоже искупала, пощекотала и потискала. Она совсем не привыкла к такому, но тянулась к человеческому теплу и радовалась вниманию.

Вот тоже задача. Придумать имя чужому ребенку. Хотя теперь она вроде как моя. Вот не было печали… Готовой к материнству и опекунству я себя не ощущала.

Позднее в комнате я сварила по доставшейся мне чужой памяти зелье для красоты. Травки нашла в мешочках в шкафу. Там же были и тренога с котелком и спиртовкой. Пока зелье остывало, я распечатала конверт. Вчиталась и присвистнула. Дурацкая привычка! Я аж по губам себя пришлепнула. Вот вроде же избавилась от нее, а стресс, новое место и вот, опять…

Так вот какое предложение о работе было получено… А ведь мне известно уже это, но невозможно все сразу вытащить из памяти. Мариэлла Монкар была приглашена на должность преподавателя алхимии и зельеварения в Университет Специальных Чар – УСЧ.

Как его называли в народе, «Усач». Я покопалась в доставшейся мне чужой памяти. Специализируется этот вуз на магах, создающих условия для удобной жизни и существования всех обитателей королевства. Бытовики, портальщики, смотрители за городскими службами, за транспортом. Архитекторы с умением расширять и сжимать пространство. Артефакторы. И да, абсолютно всем им даются базовые, обязательные для каждого магически образованного человека, знания зельеварения и алхимии.

В общем, там учатся те, без кого люди и дня не смогли бы прожить в комфорте. А вот боевого факультета там не было, в отличие от академии, которую окончила Мариэлла.

Что ж, тем более я должна привести это тело в божеский вид. Появиться в таком зачуханном состоянии среди студентов, которые управляют бытовой магией как дышат, – это мгновенная карьерная смерть.

Понятия не имею, как быть с ребенком. Его ведь не существовало в то время, когда отличница и талантливый юный маг Мариэлла Монкар приняла предложение о работе. Просто ее заметили и оценили ум, целеустремленность и способности девушки.

И тут вот вместо нее такой внезапный комплект – я и младенец.

Ладно. Вернемся к пунктам плана. Нет того, чего нельзя добиться, есть ленивые люди, которые не умеют выстраивать цепочку маленьких шагов и планировать свое время и силы.