Мы все, обладающие разумом, оказывается, существуем на грани. Реальность шатка, легкий толчок, сомнение в себе и в происходящем, и ты уже теряешь понимание, что явь, а что – порождение твоих внутренних монстров.
В углу корчилась от беззвучного смеха Ирма.
– А почему ты, интересно, не воспрепятствовала проникновению в мои покои злоумышленника? – возмутилась я. – Ты ведь даже не подошла проверить, кто лезет в окно.
– Потому что я почувствовала по запаху, что этот «злоумышленник» нам с вами хорошо известен как некий лорд Шедл, – сделав серьезное лицо, отозвалась она. – К тому же он карабкался с коробкой и издавал неимоверное количество шума.
Если подчинишься чужой воле и станешь жить не по велениям и порывам своего сердца, а поддавшись жалости или страху. Певчие птицы в неволе не поют. И не живут
Я среди людей и нелюдей, рядом с близкими, но одна. Наедине со своей непосильной ношей и невероятной мощью. Как мне жить дальше? Как не сломаться в одиночестве среди толпы?
Вот уж не думала, что я настолько нестабильна в глубине души. Полагала, что я само спокойствие и невозмутимость, принимаю всё, свалившееся на меня, мудро и терпеливо. Что ожесточилась и очерствела, защищая так свое сознание.
Мы все, обладающие разумом, оказывается, существуем на грани. Реальность шатка, легкий толчок, сомнение в себе и в происходящем, и ты уже теряешь понимание, что явь, а что – порождение твоих внутренних монстров. Мне всегда казалось, что у меня уравновешенный характер, трезвый рассудок, что после всего пережитого меня ничто не выбьет из «настоящего» в «ненастоящее». Но и это всего лишь заблуждение, свойственное всем мыслящим.