– Ты почти сутки проспала. Тсс… – Он приложил палец к губам. – Не говори ничего. Сначала послушай.

Он стремительно приблизился к ней, помог сесть на кровати, взбив подушки, чтобы ей было удобнее, а потом встал на колени у изголовья. Он был так близко. Сиэлле казалось, что она сможет посчитать каждую ресничку.

В нос ударил запах табака и вина.

– Элдж… что происходит? – Запах ее испугал. Это был запах из сна, только привкуса крови не хватало.

Так может пахнуть только Туз, но никак не Элдж!

Элдж нежно улыбнулся. Поднял руку и ласково, почти невесомо, провел по ее щеке, а потом выпалил:

– Давай убежим?

От этих слов у Сиэллы перехватило дыхание.

– Элдж… – не зная, как выразить охватившее ее чувство, пролепетала она. – Я… я согласна!

Она только сейчас поняла, что ждала этих слов с того самого момента, как узнала, что отец собирается продать ее Нейтану Тинклеру.

– Вот и хорошо. – Улыбка Элджа была такой светлой, что Сиэлла почувствовала себя согретой лучами весеннего солнца. И пусть в Омирше сейчас осень, приправленная запахом прели и полынной горечи, сейчас, когда у нее появилась надежда быть с Элджем, в ее душе расцветала весна.

Подавшись вперед, он чуть коснулся ее губ своими, а потом снова погладил по щеке.

– Я все устрою, – торопливо прошептал он, шевеля дыханием ее волосы. – Единственное, что требуется от тебя, – ждать. И вести себя хорошо. Будет обидно, если тебя запрут на ключ.

– Собираешься меня похитить? – хихикнула Сиэлла. После мимолетного поцелуя Элджа ей стало так хорошо, как не было никогда.

Это так сладко – знать, что тебя любит тот, кому ты отдала свое сердце.

– Нет. Не похитить. А взять тебя себе, – серьезно ответил Элдж. – Как только ты избавишься от гнета своей семьи, мы поженимся.

– Ох, Элдж! – Сиэлла счастливо рассмеялась и вновь потянулась к его губам.

Они были мягкими, горячими и очень нежными. Почему они раньше не целовались? Они ведь давно знают о чувствах друг друга. Что им мешало быть счастливыми? Разница в положении? Дурацкое общество, которое ее осудит, если… когда она выйдет замуж за простолюдина?

К черту общество.

К черту запреты.

К черту Нейтана Тинклера со всеми его деньгами!

Сиэлла счастлива.

* * *

Строго наказав ей никаким образом не выдавать себя, Элдж ушел. Он обещал, что все устроит за пару дней, надо только немного потерпеть. И Сиэлла верила. Она верила ему, как самой себе. Потому что это Элдж. Ее Элдж, который любит ее не за деньги. Не за титул. Он просто ее любит.

А она любит его.

Элдж ушел, но след прикосновений его губ остался. И Сиэлла поклялась себе, что сегодня на помолвке она не позволит Нейтану Тинклеру стереть этот след.

Предстоящий прием ее больше никак не трогал. Когда утро перешло в день, в ее комнату пришла Элис. Мачеха обеспокоенно осмотрела ее и спросила, сможет ли Силь выдержать этот вечер. Сиэлла знала, что может. Сейчас, когда на ее губах горели поцелуи Элджа, она могла все.

Ей было так хорошо, что она едва сдерживалась, чтобы не закричать о том, как же она счастлива!

Приходилось делать вид, что самочувствие не позволит ей присутствовать на вечере от начала до конца.

Отец так и не пришел.

Не то чтобы Сиэлла его ждала, но выглядело это безобразно. В конце концов, вчера ей действительно было очень плохо, но отцу было плевать.

Убедив мачеху, что на непосредственном объявлении помолвки она присутствовать сможет (Элдж же сказал вести себя хорошо!), она обронила, что, наверное, не выдержит весь вечер. Мачеха обещала, что поговорит с отцом.

Сиэлла была довольна. Если она уйдет рано – у нее будет больше шансов избежать ненужных объятий нежеланного жениха, который еще не знает, что ему никогда не стать ее мужем.

Когда Элис ушла, Силь поднялась с кровати, вызвала Мирру и попросила принести ей свежую газету. Сегодня ночью Туз не объявлялся, и это тоже было хорошо. Сиэлла сама не знала, почему ее интересует это дело. Да, убили ее знакомого… но ведь она заинтересовалась этим убийцей после первого совершенного им преступления!

В любом случае сегодня ночью маньяк спокойно спал в своем логове. Или не спал. Но все равно никого не убил.

Принесли завтрак, а точнее – обед, потому что завтрак Сиэлла проспала.

Это было не важно. Нужно вести себя хорошо, и поэтому она безропотно проглотила овощное пюре и маленький кусочек белого мяса, приготовленного на пару специально для нее.

Потом Мирра унесла посуду и вернулась для того, чтобы помочь ей собраться. Служанку очень удивило откровенно приподнятое настроение Сиэллы, и та поняла, что она может рассказать о ее поведении отцу. Случайно, без умысла.

Поэтому она изо всех сил попыталась придать себе скорбный вид.

Не получалось. След от жарких поцелуев Элджа все еще горел на ее губах.

– Вы очень хорошо выглядите, госпожа Сиэлла, – закончив с прической, сказала Мирра. Силь так и не поняла, догадалась ли служанка, что ее грусть – напускная, или нет.

– Спасибо… – В зеркале действительно отражалась довольно-таки симпатичная девица. Она уже была не такая бледная, как вчера. И, наверное, не такая растрепанная. Белые перчатки сегодня прекрасно подходили к бежевому платью, а кружевной ворот Сиэлла подняла.

Ей хотелось, чтобы этот мир видел ее саму как можно меньше.

Если бы она могла – спрятала бы лицо под вуалью.

Жаль, что ей не по кому носить траур.

Жаль. Потому что сияющие глаза ее выдавали. Ей казалось, что все вокруг видят… все вокруг знают, что еще совсем недавно она целовалась с Элджем!

Но ничего. Даже без вуали она готова. Готова встретиться с Нейтаном Тинклером и его тьмой.

Встретиться и стать его невестой.

Гостей было совсем немного: к сожалению, их семья не могла позволить себе устроить пышный вечер и пригласить полгорода. Ведь Нейтан Тинклер еще не купил ее. Он еще не дал ее отцу денег. Хотя, возможно, помог с организацией помолвки.

Спустившись в полупустую музыкальную гостиную, Сиэлла оглядела гостей и с горечью осознала, что на ее помолвку «забыли» позвать ее подруг. Все гости были отцовскими друзьями с женами, еще Силь заметила несколько незнакомцев. Возможно, знакомые Нейтана.

Ну что ж, ей все равно. Эта помолвка ничего не значит. Она не выйдет замуж за Тинклера. Ведь на ее губах горят поцелуи Элджа, а в груди горит огонь надежды.

Этот огонь согревает, наполняет ее радостью предвкушения.

Этот огонь поможет ей не поддаться страху.

Увидев будущего жениха, Сиэлла с удивлением поняла, что вчерашняя сцена дала свои плоды. Он лишь кивнул ей в знак приветствия, не делая попыток приблизиться. Возможно, не позволять ему прикоснуться к себе будет не так уж и сложно?

Огонь в груди был так ярок, что тьма, которая вчера буквально затопила ее, сегодня спряталась в глазах Нейтана, не пытаясь выбраться. Сегодня его взгляд ее не пугал, не вызывал приступов паники или боли.

И это тоже было хорошо. Потому что она должна вести себя тихо. Не высовываться и не давать отцу повода ее запереть.

Пусть они думают, что она смирилась. Пусть…

Пусть они мечтают о деньгах Тинклера, которых не увидят. Сиэлла и не подозревала, что ее обида на отца так велика. Понимая, что она обрекает его на дальнейшую нищету, она не испытывала никаких мук совести. Может быть, потому, что ни вчера, ни сегодня он даже не пришел спросить, как она себя чувствует? И сестра тоже не приходила… По сути, за ней ухаживали служанка и мачеха. Элис… за Элис было немного обидно. Но ведь она вышла замуж за отца не из-за денег!

Подойдя к столам, Силь обнаружила, что на них только закуски. Значит, на горячее денег не хватило. Зато было несколько бутылок игристого вина, не самого дорогого.

Интересно, каково сейчас Нейтану? Он ведь наверняка привык к самому лучшему! Будто услышав ее мысли, будущий жених прервал разговор с одним из мужчин, с которыми она была незнакома, повернулся к ней и встретился с ней взглядом.

Совершенно ничего не выражающий, сегодня он не заставил ее оцепенеть или испугаться. Надо соблюсти приличия и подойти к нему.

С другой стороны – она еще не поздоровалась с собственным отцом! Где он, кстати?

Подарив Тинклеру неуверенную улыбку, Сиэлла вновь начала оглядывать собравшихся людей. Но глаза натыкались на потертый ковер, ветхие скатерти, стулья, обивку которых уже давно пора было менять. А еще она заметила, что исчез рояль.

Как? Почему? Забыв, что она все равно собирается покинуть этот дом и сбежать навсегда, Сиэлла ощутила горький укол обиды.

О нет, она не думала, что огромный инструмент, подаренный ей отцом на четырнадцатилетие в те времена, когда у них еще были не такие большие проблемы, перевезен в дом Тинклера. Ее будущий жених, даже если столь любезен, что не против ее увлечения петь, купил бы инструмент сам.

Его репутация говорила сама за себя: Нейтан Тинклер был не только игроком и циником, он любил тратить деньги. Она не сильно интересовалась его жизнью, но тем не менее ей было известно, что он спускает целые состояния на подарки своим любовницам.

Если так – он знает подход к женщинам, так?

Пожалуй, если бы он подарил ей рояль, ей было бы приятно получить этот подарок. Даже от него.

Отец избавился от инструмента. Как будто вместе с Силь должно уйти все, что напоминает о ней.

А потом она поняла…

Слишком гордый, чтобы просить у будущего зятя денег в долг, отец продал рояль, чтобы устроить сегодняшний вечер! Как она сразу не догадалась!

Стало обидно. Силь понимала, что, скорее всего, Нейтан предлагал оплатить сегодняшнее угощение. Как бы она ни хотела думать иначе, этот человек был готов вытащить ее семью из нищеты, а помолвка – это ведь тоже атрибут будущей свадьбы.

Вместо этого отец продал рояль. Ее рояль!

Пожалуй, когда она это осознала, последние крохи вины перед семьей разлетелись в пыль.

Если они так хотят от нее избавиться, она уйдет. И они не получат взамен ни медянки!

Обида на отца была столь сильной, что она решила с ним сегодня не разговаривать.

Вообще не разговаривать с ним.

Никогда.

– Хорошо выглядишь, сестренка! – Сзади подошла Эви, и Сиэлла с горечью должна была признать, что наряд сестры на порядок богаче. Почему она не заметила, как стала нелюбимой дочерью?

Почему из всей ее семьи вчера за ней ухаживала именно мачеха?

– Ты тоже, – тихо ответила Силь.

Эви ослепительно улыбнулась.

– Хорошо отец все устроил, правда?

Обида разгорелась ярче.

– Где мой рояль, Эви?

Веселость слетела с сестры мгновенно. Она поджала губы.

– У него не хватало денег. Пришлось выкручиваться.

– Ты помогала ему, да? Избавляться от единственной дорогой вещи в доме, которая принадлежала мне?

– Силь… не будь такой эгоисткой!

Но Сиэллу уже было не остановить. Обида захлестнула ее штормовым шквалом, и кроме нее не осталось ничего.

– Почему бы тебе было не продать парочку своих платьев? У меня таких никогда не было. Но нет, это тебе в голову не пришло. И отцу – тоже. Сегодня я должна принимать подарки. А получается, что я оплатила свою помолвку сама. Не говоря уже о том, что будущий муж не внушает мне ничего, кроме отвращения. И после этого ты называешь меня эгоисткой?

Больше разговаривать с сестрой не хотелось, и Сиэлла отвернулась от нее.

Надо умерить обиду. Вернуть себе огонь надежды! Согреться в лучах нежности к Элджу.

Но, глядя на пустое место там, где совсем недавно стоял инструмент, это получалось плохо.

И Сиэлла поступила так, как обычно поступала на таких мероприятиях. Взяла бокал игристого вина, нашла самый темный уголок и сделала вид, что она – немая.

Впрочем, долго стоять не пришлось. В музыкальной комнате появился отец и объявил, что в их семье радостная новость: его старшая дочь согласилась выйти замуж. Все сделали вид, что не знали, зачем здесь собрались, Нейтан подошел к ней, поклонился и взял руку в свою. Хорошо, что она была в перчатках, и это прикосновение не принесло ей сильного неудобства.

Сегодня она даже смогла его разглядеть. Впервые, когда он был так близко, ей не хотелось спрятаться.

Было спокойно. Все равно.

Он не станет ее мужем, это Сиэлла знала точно.

Интересно, а он когда-нибудь одевается менее… мрачно? По сути, она никогда не видела его в чем-то кроме черного костюма-тройки, оттеняющего огромные круги под глазами. Разгульный образ жизни давал о себе знать, и сегодня Сиэлла впервые смогла разглядеть в его глазах не только тьму, но и усталость. А еще – циничное равнодушие. Тонкие губы кривились в насмешливой полуулыбке, и Сиэлла заметила, что сегодня он чисто выбрит.

От него пахло кофе, виски и немного – дорогим табаком. Будто он не курил сам, а просто долгое время находился в прокуренном помещении.

И Сиэлла догадывалась, где он был. В игорных домах всегда накурено.

Ей было все равно.

Кажется, ее вчерашняя истерика дала плоды. Ее уже настоящий жених не пытался с ней заговорить. Или прикоснуться к щеке.

Через несколько минут, когда немногочисленные поздравления от друзей отца и его знакомых были приняты, он склонился к ее уху и прошептал:

– Иди спать, Сиэлла. Ты выглядишь лучше, чем вчера, но голодовка не пошла тебе на пользу. Свадьба через десять дней, и я хочу, чтобы свадебное платье на тебе сидело хорошо. А не висело.

Сиэлла едва сдержалась, чтобы не передернуть плечами.

Откуда он знает, что она объявляла голодовку? Элис же вчера говорила, что она просто пропустила завтрак?

И о каком платье он говорит?

Впрочем, все равно. Все равно! Скоро ее здесь не будет. Элдж спасет ее от этого человека. От них всех.

– Спасибо за заботу… господин Тинклер. – Сиэлла попыталась улыбнуться. – Я, пожалуй, последую вашему совету. Еще раз благодарю. Я не очень люблю подобные собрания.

Ее жених ухмыльнулся:

– Я знаю.

Гадая, откуда ему все про нее известно, она позволила ему поцеловать кончики ее пальцев, кивнула ему в знак прощания и степенно и неторопливо вышла из музыкальной комнаты.

Оказавшись у себя, она плюхнулась на кровать и счастливо рассмеялась.

Десять дней. За десять дней она успеет покинуть не только этот дом, но и этот город!