вынашиваемая злость на то, что я расту в каких-то особых условиях, и она капля по капле иногда вымещалась на них. Совсем по чуть-чуть, поэтому существенно не уменьшалась
сказали, что я могу не идти, если не хочу, а я вроде и не хотел, но всё равно шёл. Сам не знаю почему. Мысленно я объяснял себе это желанием поддержать их, но вряд ли мой траурный вид их бодрил.
Мысленно я усмехнулся: почему-то слово «ребёнок» не вяжется с Ваней. Разве можно после всего этого остаться ребёнком? Этот дом называется детским, потому что в нём содержатся маленькие люди в детской одежде, вот всем и кажется, что они дети. Взгляд нас обманывает. Самого главного глазами не увидишь.
В каком же дурацком комфортном прозябании я проводил всё это время, в жалких, ничего не стоящих размышлениях о жизни. Да что я вообще знал об этой жизни?