Цитаты из книги «Популярная музыка из Виттулы»

Другой верный путь к безумию – это самокопание. Отец строго наказал мне поменьше предаваться раздумьям – думай только о самом необходимом; думать вредно, и чем больше думаешь, тем хуже.

с малых лет учись ходить на танцы трезвым; дело, конечно, не из легких, но вполне посильное.

Большой урожай уродливой моркови, похожей на мужской срам: что это – каприз природы или знак свыше, предупреждающий о неугодности молодежных дискотек.

Теперь вот щебенку снимают, а на ее месте положат жирный черный асфальт. Нищета нарядится в черную кожаную куртку. Вот оно, будущее-то, стелется, гладкое, как щека. По нему на новых велосипедах поедут наши детки, вперед к благополучию и техническому образованию.

Оставалось одно. Одна-единственная лазейка для тех, кто хотел выбиться в люди, хоть в самые маленькие людишки. Свалить! Мы свыклись с этой мыслью, мы были уверены, что это наш единственный шанс, и мы его использовали. Вот в Вестеросе ты станешь человеком. И в Лунде. И в Сёдертелье. В Арвике. В Буросе. То была всеобщая эвакуация. Поток беженцев, опустошивший нашу округу, и что странно – эта миграция была совершенно добровольной. Незримой войной.

Мы не умели беседовать, не умели декламировать, красиво паковать подарки и толкать речи. Мы ходили с вывернутыми ступнями. Мы говорили с финским акцентом по-шведски, хотя не были финнами. Мы говорили со шведским акцентом по-фински, хотя не были шведами.

Северный придаток, заболоченные пустоши, кое-где заселенные людьми, которых и шведами-то можно назвать с натяжкой. Мы были иные – малость отсталые, малость неграмотные, малость нищие духом. Ну не водились у нас косули с ежами и соловьями. Ну не было у нас знаменитостей. Ни американских горок, ни светофоров, ни дворцов с усадьбами. Все, чем мы богаты, – это тучи мошкары, вычурная турнедальская брань и коммунисты.

что значит для финна умереть героем, упомянув в первую очередь самоубийство, войну, сердечный приступ в бане и алкогольное отравление.

Но самым опасным пороком, от которого отец хотел уберечь меня, были книги – из-за них единственных люди целыми толпами сходили с ума.

Через тысячу лет наша жизнь, наши самые светлые грезы, наши самые жуткие страхи – все это рассыплется в прах и канет без следа.