Андрей подал документы в МАДИ. Про институт он знал лишь, что после школы с автоделом и правами категорий B и C пацанов туда берут при любом раскладе, если, конечно, не обосраться, получив двойку, а также слышал где-то раньше развеселую речевку: «ударим мадями по бездорожью!» Кроме того, до института было близко ехать – одну остановку на метро или четыре на троллейбусе по прямой безо всяких пересадок.

Экзамены Андрей сдал, что называется, «не приходя в сознание», и без проблем был принят на АТФ. За мощной аббревиатурой скрывалась вовсе не аденозинтрифосфорная кислота, как ему надлежало знать из школьного курса биологии, а автотранспортный факультет.

В институте Андрей практически с первого семестра оказался в команде КВН. Светить мордами желающих было, как всегда, много, а вот делать креативные тексты для команды – не особо. Андрей же совершенно не желал заниматься актерским промыслом, а от клавиатуры его было не оторвать. Андрей быстро вышел на первые роли в команде, руководимой Володей Зайратьянцем – в недалеком прошлом комсомольским активистом и студентом, а теперь ассистентом кафедры «Автомобили».

Зай был умен, подвижен, совершенно не заносчив и обаятельно-талантлив во всем, что касалось коммерции. Как раз когда Андрей заканчивал обучение, Зай ушел с кафедры и открыл рекламное агентство. «Маракуя» с неба звезд не хватала, но кэш-фло генерировала неустанно и прилично. Зай пригласил Андрея к себе на работу, но Андрей отказался – почему-то он вбил себе в голову, что будет работать по специальности.

По специальности, в автоколонне, куда по знакомству с начальником привел его отец, Андрей отработал ровно полгода. Больше у него не хватило сил выносить творившийся вокруг идиотизм. Однажды в случайно купленном номере газеты «Коммерсант» Андрей прочел, что издательский дом собирается выпускать автомобильный журнал. Редакция «Коммерсанта» располагалась на улице Врубеля – в пешей доступности от недавно законченного МАДИ, только разве что с другой стороны Ленинградки. Сочтя этот факт добрым предзнаменованием, Андрей без обиняков пошел в разведку боем. Ночами дома он за пять дней написал три статьи на взятые из головы темы автомобильной тематики и отправился с ними в редакцию.

Собеседование Андрея замотанный ответсекретарь несуществующего пока журнала проводил в курилке на черной лестнице. Выкурив за разговором о том и о сем две сигареты, он взял из рук Андрея стопочку листов и сказал «позвонить завтра». Ни завтра, ни послезавтра, ни неделю спустя застать его не месте не удавалось. Тогда Андрей плюнул на все эти идиотские безрезультатные прозвоны и поехал в редакцию сам. Ответсекретарь поглядел на Андрея как баран на новые ворота, потом спохватился, вспомнил, хлопнул себя по лбу и объявил, что Андрей принят с испытательным сроком в полгода, пока за штатом, а дальше – по обстоятельствам.

Алый состав пронесся мимо платформы Лиано-зово за несколько секунд. Андрей едва успел повернуть голову туда, где стояли две прилепившиеся друг к другу старые грязно-зеленые шестнадцатиэтажки. Знакомый балкон на пятнадцатом теперь выглядел иначе. Вместо зияющей амбразуры, откуда круглый год торчали старые рассохшиеся лыжи, и лет им было явно больше, чем Андрею, а в углу притулился потерявший всякий товарный облик от ветров и дождей еще более древний шкаф, – так вот, вместо всего этого теперь балкон закрывали новые стеклопакеты. Ну наконец-то, подумал Андрей, наконец у нее есть кто-то, кто может решать ее проблемы. И вместо должной бы к месту дежурной ревности он, к своему стыду, испытал лишь облегчение.

Это было десять лет назад. Или двенадцать? – да, собственно, какое имеет значение. Андрей тогда уже не работал в «коммерсовском» журнале. Там он задержался всего-то года на два или два с половиной – на гораздо более интересных условиях его пригласили в автомобильный «глянец», и он, вообще не раздумывая, согласился. «Глянец» соседствовал в одном холдинге с телеканалом. Канал был так себе, маленький, малюсенький, сидел на дециметровом вещании. Но – все же телеканал, причем вполне профессиональный и, как считал содержавший его «папик», имевший перспективы. Вообще, в медийном так – чем в большем количестве «гнезд» ты засветишься сегодня, тем выше твои шансы завтра. Помимо работы в журнале, Андрей делал на канале автомобильную передачу. Причем именно делал – что означает: полностью определял и обеспечивал контентную политику, – а не работал «попкой-дураком» в режиме «куда пошлют».

Тексты, написанные Андреем, озвучивала на камеру бойкая девчонка с «правильной» родословной из большой папиковой семьи, и поэтому в герои стендапа Андрей никогда не лез. Он быстро усвоил правила игры, и они его вполне устраивали. В качестве отдушины он оставил для себя рубрику «Наш тест-драйв», выходившую со свежим материалом раз в две недели. Можно было, конечно, сделать ее еженедельной, но, во-первых, где было взять столько нового материала – пришлось бы сутками не вылезать со съемок и из монтажки, а ведь работу в журнале и редакторские обязанности по передаче в целом с него никто не снимал; и во-вторых, у Андрея были большие сомнения в том, что в году можно набрать сорок восемь или там все пятьдесят моделей автомобилей, достойных тест-драйва, – таких, при виде которых у зрителя не возникнет желания перещелкнуть канал. Поэтому, отказавшись от спринтерского азарта и гигантомании, он стал осваивать «бег на длинную дистанцию».

Ранним сентябрьским вечером Андрей возвращался домой на только что отснятом со всех ракурсов и во всех аспектах новом, только что вышедшем «рендж-ровере» из пресс-парка представительства «Лендровера». Днем помесили прилично грязи на заброшенном карьере. Устал, решил: помою машину завтра, перед тем как отдавать. «Рендж» был весь в глине, выглядел живописно – в разводах, с налипшей пожухлой травой, и только сектора на ветровом стекле, обрабатываемые лезвиями дворников, да фары, омываемые чистящей жидкостью под давлением, нескромно сверкали в начинавших спускаться сумерках.

Андрей поехал через промзону. Дорога там была разбитая, грязная, но отнюдь не более грязная, чем кузов машины, – терять было нечего. В набегающих порывах ветра пошел косой дождь, за считаные минуты превратившийся из мороси в ливень.

На автобусной остановке он увидел ее, безуспешно пытавшуюся спрятаться от непрошеного холодного душа в павильончике с проломленной крышей и выбитыми стеклянными секциями.

– Девушка, да вы тут йогой занимаетесь?! Это вас инструктор послал? Как асана называется? – Андрей выскочил из-за руля и распахнул перед девчонкой переднюю пассажирскую дверь.

– Мокр-асана! – рассмеялась она, запрыгивая на сиденье. – Где тут у вас климат-контроль крутить?

Аэлита – так ее звали на самом деле – согревшись и уяснив, что ограбление, изнасилование и убийство не предусмотрены программой сегодняшнего вечера, всю дорогу до ее дома развлекала Андрея импровизированной дискотекой, подключив плеер из сумочки к бортовой акустике восьмидесятого уровня от «Харман-Кардона». Ехать предстояло долго. К удивлению Андрея, «Пинк Флойд» сменял «Рэйнбоу», «Электрик Лайт Оркестра» соседствовал с «Депеш Мод», а «Квин» мирно уживался с «Алан Парсонс Проджект».

Встретиться договорились через два дня. Андрей, до сих пор не обзаведшийся собственным автомобилем – тут тестовые незнамо куда девать, – приехал на Чистые пруды на своих двоих, в чем признался Аэлите честно и сразу. В ответ черноглазая Дюймовочка достала из сумочки красную книжечку; раскрыв ее, Андрей прочел: «Верескова Аэлита Михайловна. Московский уголовный розыск. Следователь».

На следующий день – была суббота – гуляли весь день по ВДНХ, завалились потом в ресторан «О, кино!», а на третий вечер, после «Юноны и Авось» в Ленкоме Андрей поехал провожать Аэлиту, да и остался у нее насовсем – она так решила. В этой хрупкой девчонке, выглядевшей лет на десять моложе своего возраста, не достававшей макушкой Андрею даже до подбородка, была какая-то невероятная сила. Не подчиниться ей было нереально. Подчиняться же доставляло здоровенному мужику ростом метр девяносто доселе неизведанное удовольствие.

Поезд плавно затормозил у перрона в зале прибытия. При входе в авиатерминал Андрей погрузил чемоданы на ленту рентгенотелевизионного интроскопа. «Одежный» чемодан проехал без проблем, а разглядывая внутренности второго, женщина-оператор с немым вопросом посмотрела на Андрея.

– Бэ-эм-эс. Боевая машина сценариста, – улыбнулся он в ответ.

На паспортном контроле пограничник, привычно бросив взгляд на лицо, в паспорт и снова на лицо, дежурно поинтересовался: цель поездки.

Андрей помедлил немного и честно сказал:

– Неясная.

– Запишем: туризм. Счастливого пути! – откликнулся пограничник, с грохотом шлепнул штамп и вернул паспорт.

В самолете сиденье рядом с Андреем пустовало. Через проход сидела дама, расставшаяся с темными очками только после того, как самолет выехал на рулежную дорожку. Впрочем, очки помогали плохо. Андрей сразу узнал ее, сыгравшую в конце восьмидесятых главную роль в фильме, после которого на нее дрочила половина мужского населения великой страны. Актриса была не одна. Рядом с ней небрежно откинулась в кресле властная, но веселая дама, развлекавшая артистку шутками-прибаутками. Андрей хорошо знал все эти продюсерские заморочки. Не иначе антреприза едет: примы – в «бизнесе», остальные – как всегда, в хвосте, чтобы подешевле.

Звезда выглядела усталой. Она быстро и интенсивно набралась плохоньким брютом, посетила заведение и в позе эмбриона сложилась в своем кресле. Андрей с жалостью смотрел на нее, спящую. Вот тебе и sic transit gloria mundi^[4]. Вчера – свежая девочка и звезда экрана, а теперь что? – антреприза да долгоиграющий сериал. Если бы она знала, кто я, то точно бы удивилась. Интересно, сколько лет она живет моими сюжетами и говорит моими фразами? Андрей вспомнил, посчитал, еще раз уточнил. Шесть. Шесть лет. Да, забавно это. Есть такая работа – творить параллельную реальность. Не самая плохая работа. Один из плюсов – тебя не знают в лицо. Так что можно обходиться без темных очков. Легко. Использовать их только по прямому назначению.

После ленча Андрей задремал и проснулся только от объявления по громкой бортовой связи.

– Дамы и господа! Командир корабля включил табло «Застегните ремни». Наш самолет приступил к снижению и примерно через пятнадцать минут совершит посадку в аэропорту Ларнаки. Погода в Ларнаке солнечная. Температура плюс двадцать четыре градуса по Цельсию. Мы прекращаем обслуживание и начинаем подготовку к посадке. Просим вас: занять свое кресло; убедиться, что ручная кладь размещена на багажной полке или под сиденьем кресла перед вами; застегнуть ремень безопасности; поставить спинку кресла в вертикальное положение; убрать откидной столик; открыть шторку иллюминатора…

Под крылом, как в немом кино, побежали мелкие бурунчики штилевого Средиземного моря, мелькнула серебрящаяся океаном Соляриса маслянистая поверхность Ларнакского солевого озера. Еще один легкий вираж, прицеливание, быстрое проваливание вниз – и самолет с натужным гулом турбин и выпущенными под девяносто градусов закрылками в реверсе, едва заметно подпрыгивая, побежал по полосе.

Пожалуй, в джинсовке с подстежкой мне будет здесь жарковато, улыбнулся Андрей.