Купец идет

Театральная площадь → Копьёвский переулок → Петровка улица → Столешников переулок → Петровские Линии улица → Неглинная улица → Кузнецкий Мост улица → Рождественка улица → Пушечная улица → Третьяковский проезд → Никольская улица → Богоявленский переулок → Биржевая площадь → Ильинка улица → Красная площадь

Москва – город купеческий. У нас всегда купец Калашников противостоял опричнику. И когда столица волею Петра оказалась далеко на севере, Москва оставалась крупнейшим транспортным узлом и промышленным центром империи. А московские деловые люди верховодили и задавали тон не только на волжских ярмарках, но и в далекой Сибири. Наш город торговый, часто торгашеский и по духу, и по истории. Как говорили в старину, «Посторонись, Москва, купец идет!»

Прогулку по купеческой Москве я хочу начать с Театральной площади. На картах пространство между Большим театром и Китайгородской стеной делят две площади: Театральная площадь – ближе к театру и площадь Революции – у стены Китай-города. Но москвичи все пространство по обе стороны Театрального проезда называют Театральной площадью. Тем более, что выходы из метро «Театральная» есть на обеих площадях. Южный наземный вестибюль станции «Театральная» примечательный (Никольская ул., 7–9, стр. 16). Его выполнил архитектор Алексей Душкин как часть будущего кинотеатра «Академический», который должен был стоять прямо напротив Большого театра как символ нового искусства. Огромный кинотеатр остался в проекте, а его входную группу со спуском в метрополитен построили.

Никольская ул., 7–9, стр. 16

© Gennadiy Solovyev Shutterstock.com

Огромная площадь была спроектирована архитектором Осипом Бове. По длинной оси он построил театральное здание, по периметру заложил четыре одинаковых строения с акцентированными углами. Планировка Бове сохранилась полностью, только дома по краям площади подросли. Не изменилось лишь здание Малого театра, и если представить такие же корпуса по всему периметру, то вы поймете, как выглядел замысел Бове. Большой театр остался на прежнем месте, но был перестроен архитектором Альбертом Кавосом в 1856 году. Пространство площади стало не просто единым, но еще и неприкосновенным. Всю середину занимал московский плац-парад, огороженный канатами на столбиках. Прямое движение по Театральному проезду было закрыто и транспорту, и пешеходам, проезд оказался по периметру, даже трамвайные рельсы проложили вплотную к зданию Большого театра. Только в начале XX века плац-парад заменили скверами и проложили прямой, привычный нам проезд. Он и разделил некогда единое пространство на две площади – Театральную и Революции.

Театральная площадь

© Pavel L Photo and Video Shutterstock.com

Elena Rostunova Shutterstock.com

Театральная пл., 5, стр. 1

Театральный пр., 2

© Elena Koromyslova Shutterstock.com

С юга площадь ограничивает стена Китай-города, московского Сити, где была сосредоточена оптовая и розничная торговля, размещались ведущие банки и представительства мануфактур. От Китайгородского укрепления остались часть старинной крепостной стены да непроездная башня, спрятанная за гостиницей «Метрополь». Не так давно уже современный предприниматель предложил реконструировать одну из башен, выходящую на площадь. Стена сразу станет более выразительной, а то и не понятно, с какой стороны ждали неприятеля. Предприниматель же получит площадку под ресторан а-ля рюсс. Город согласился с условием: новая часть стены и башня должны отличаться от исторического куска. Поэтому выветренный темно-красный кирпич с зубцами в виде ласточкиных хвостов аутентичной части сменяет светлый кусок с совершенно другими зубцами. И башня не похожа на старинные рисунки московских укреплений. Это тешит душу историку, а заезжий турист не знает таких тонкостей и радостно фотографируется на фоне новодельного укрепления (Театральная пл., 5, стр. 1).

Гостиница «Метрополь» – альтер эго его создателя, купца Саввы Мамонтова (Театральный пр., 2). Здание сделано с редким размахом. Вроде бы служит житейским целям: поесть, переночевать, но оформлено с удивительным изяществом и все наполнено произведениями искусства. Они, правда, очень похожи – гостиница и ее строитель. Рожденный для творчества, увлекающийся, непоседливый Савва наследовал родительские предприятия. Увлекся и этим делом. В результате построил две железные дороги – Ярославскую и Донецкую. На Мамонтова обычно смотрят как на купца, на досуге увлекающегося искусством. Мол, работа, приносящая деньги, – основная, а остальное – хобби. Мытищинский завод, который до сих пор вагоны метро и электричек выпускает, – это, мол, дело. А двадцать лет оперу содержал, лучшие итальянские голоса в Москву выписывал, Шаляпина открыл… Это разве хобби? Министр финансов Сергей Витте Мамонтова не понимал. Зачем он театр держит? Затратно и несерьезно. «Это серьезнее железных дорог, – ответил ему Савва Иванович. – Искусство – это не одно развлечение только и увеселение».

Платформа Мамонтовская

На Нижегородской ярмарке Мамонтова попросили сформировать художественный павильон, сейчас бы Савву назвали куратором. В приготовленном здании под потолком были пустоты, и Савва попросил Михаила Врубеля написать туда два больших панно. Одно было на тему русских былин – «Микула Селянинович», а другое – по пьесе Эдмона Ростана, «Принцесса Грёза». Однако жюри из Академии художеств с треском провалило панно. Тогда Мамонтов на свои деньги построил отдельный павильон и демонстративно выставил в нем работы Врубеля. Над входом уже повесили вывеску «Выставка декоративных панно художника М. А. Врубеля, забракованных жюри Императорской Академии художеств», но в последний момент Мамонтова уговорили скандальную вывеску снять. А когда меценат строил в Москве гостиницу «Метрополь», то решил спорное произведение перевести на своем заводе керамических изделий «Абрамцево» в керамику и поместить на фасаде. Мы не Италия, не страна фресок, у нас не много наружных картин, и «Принцесса Грёза» – самое большое настенное произведение художника мирового уровня в Москве.

Natalja Nikolaeva Shutterstock.com

Pavel L Photo and Video Shutterstock.com

Другие керамические панно на «Метрополе» сделаны по эскизам художников Александра Головина и Сергея Чехонина. Скульптурный фриз принадлежит скульптору Николаю Андрееву. Общий проект выполнил архитектор Вильям Валькот. Но проект перерабатывался, поэтому в строительстве и оформлении интерьеров участвовал десяток московских архитекторов. Выше гостиница довольно скромная, а вот залы первого этажа достойны осмотра. И не ограничивайтесь фасадом, пройдите по первому этажу. Полюбуйтесь витражным стаканом лифта, а затем обязательно загляните в ресторан. Вы увидите самый большой и необычный ресторанный зал в Москве. Если бы Савва Мамонтов задумал просто гостиницу, мы бы об этом не говорили. Савва Великолепный (так его называли современники) строил комплекс. Где будет, понятно, гостиница, несколько ресторанов, кинотеатр, художественные галереи, концертные и спортивные залы. Центром этого комплекса должно было стать большое фойе под стеклянным куполом, прорезающее пять этажей. Отсюда можно было пройти во все его части. Ну а сердцем «Метрополя» предполагали сделать оперный театр. Мамонтов содержал частную оперу и решил, что хватит арендовать чужие помещения, пора обзавестись собственным. Театр планировали огромный. В соседнем императорском Большом театре 1750 кресел, а у Мамонтова будет почти в два раза больше – 3500.

Мамонтова арестовали в его собственном доме, провели под конвоем по городу, причем до тюрьмы шли пешком пять километров… Пять месяцев держали в одиночной камере. А на суде один из свидетелей сказал, что подсудимый заслуживает… четырех памятников: в Мурманске, Архангельске, на Донецкой железной дороге и на Театральной площади в Москве. За что же судили Мамонтова? Получая от государства разрешения на строительство железных дорог, по условиям сделки Савва Мамонтов приобретал и убыточные предприятия – машиностроительный и железоделательный заводы. Замыслы у Мамонтова всегда грандиозные: есть свое железо, значит можно делать собственный подвижной состав, создать железнодорожный концерн. Деньги на модернизацию производств он берет в кассе Ярославской железной дороги, без ведома акционеров, но с согласия министра финансов Сергея Витте. Взять там, где есть, а потом доложить – обычная неофициальная практика. Недостачу покроет прибыль новой железной дороги, ведь министр финансов обещает Мамонтову концессию на строительство линии Петербург – Вологда – Вятка. А пока, опять же по совету Витте, Мамонтов берет ссуду в Петербургском банке.

Все, ловушка захлопнулась. Концессию на строительство новой железнодорожной ветки у Мамонтова отбирают. Банк требует погасить ссуду. Он еще мог бы попытаться разобраться с долгами, но дело передают в суд, и Савву арестовывают. Очевидно, для окончательно уничтожения империи Мамонтова нужно было держать его в тюрьме. Залог назначили в 700 тысяч. Друзья начали собирать деньги, даже сотрудники железной дороги скидывались, но сумму залога подняли до 5 миллионов. Таких свободных денег ни у родственников, ни у компаньонов не нашлось…

Мамонтов не спрятал деньги, не вывез их в Швейцарию – он все до копейки вложил в мечту: хотел построить железную дорогу от Ярославля до Вятки, чтобы оживить забытый Север. «Савва Иванович поскользнулся, – гремел его защитник на суде. – Но это было проигранное сражение, начатое полководцем, убежденным, что он принял бой в интересах отечества! Если бы Мамонтову не помешали – все его грехи были бы забыты, и Россия обогатилась бы и новыми путями сообщения, и прекрасными заводами, которые в русских руках служили бы государству»… Суд признал растрату, однако подсудимый был оправдан. После оглашения приговора публика рукоплескала и обнимала всех участников процесса.

Почему съели Мамонтова? Есть версия, что это был эпизод борьбы казенного и частного железнодорожного хозяйств, государство подминало частный бизнес. Говорили и о высочайшей интриге, борьбе между министрами финансов и юстиции. А чуб, по пословице, затрещал у Мамонтова. Мне кажется, все банально: «хотели кушать – и съели Кука». Мамонтовские предприятия забрали люди, близкие Витте. На суде адвокат спрашивал свидетеля, сколько при Мамонтове получал директор завода? 6000. А при новом правлении? 25 000. Мамонтов деньги на дело расходовал. А многим хотелось на себя. Гостиницу «Метрополь» у купца отобрали. Новым владельцам не нужны были ни галереи, ни скейтинг-ринк, а уж тем более оперный театр. Театр – мероприятие всегда убыточное! Все помещения удалось переоборудовать… кроме центрального фойе. И в нем под гигантским стеклянным куполом открыли ресторан.

Театральный пр., 1, стр. 1

Elena Koromyslova Shutterstock.com

На фасадах Малого театра можно увидеть арки, разделенные круглыми медальонами, – это остатки первоначального декора, созданного архитектором Бове (Театральный пр., 1, стр. 1). Перед театром сидит бронзовый драматург Александр Островский. В домашнем подбитом мехом халате, спокойный, обстоятельный, с цепким взглядом из-под густых бровей. Это, чай, Москва, а не чиновный Петербург, здесь можно без фраков. В руке листки с заметками. Автор монумента – скульптор Николай Андреев. Памятник поставлен в 1929 году советской властью – в это время Островского подавали обличителем «темного царства», бичевателем диких купеческих нравов. Это однобокая трактовка и Островского, и купечества. Малый театр, у стены которого расположился драматург, построен купцом Василием Варгиным. Впрочем, и все роскошные здания вокруг созданы для нас с вами московскими предпринимателями…

Островский написал 47 пьес, а вместе с переводами и переделками зарубежных пьес, совместными работами, будет больше шестидесяти… Первые пьесы Островский писал подолгу, например, «Свои люди – сочтемся» отделывал четыре года. А затем встал на крыло… Летом в имении пьеса обдумывалась. В августе – сентябре он начинал писать, без сна и отдыха, не отрывая пера от бумаги, и за месяц или полтора заканчивал работу. К концу сентября пора было переезжать в Москву: здесь, по издавна заведенной традиции, ожидалась в октябре или ноябре премьера его комедии в Малом театре. Таков был заведенный порядок. Но если денег не хватало, то драматург в середине сезона брался за внеурочную пьесу. Малый и Островский неразделимы. Все пьесы драматурга были поставлены в Малом, и до сих пор в репертуаре театра несколько его работ.

В конце XIX века купец пришел в театр. Во всех смыслах. Как зритель. «Новая пьеса Островского. Этих трех слов достаточно, – писал современник, – чтобы, несмотря на цены, возвышенные более чем втрое, театр заполнился своеобразной публикой… Представители этой публики входят в партер в калошах и лисьих шубах, и когда станет жарко, развешивают эти шубы на спинках кресел…» Над Островским традиционно подшучивали, считая, что он пишет для купечества. Мол, иные купцы по ходу действия стыдливо покидали зал, посчитав, что с них срисовано…

Купцы в конце XIX века стали режиссерами и антрепренерами. Раз в неделю Константин Алексеев работал в правлении своей канительной фабрики и шесть дней, уже как Константин Станиславский, руководил МХТ. Савва Морозов финансировал МХТ, а Мамонтов содержал оперный театр. Купцы женились на актрисах: у Ивана Морозова жена была актрисой, у Алексея Грибова и Алексея Ушкова жены – балерины. Правда, папеньки этого обычно не одобряли.

В самом конце XIX века артист и драматург Александр Сумбатов-Южин написал пьесу «Джентльмен». В Москве поговаривали, да, сам автор и распустил слух – для ажиотажа, что главный герой списан с одного из купцов клана Морозовых. Пьеса шла в Малом. Сейчас подзабыта, а зря, текст на все времена, сочный, с характерными «московскими» словечками: ситцевые балы, будем посмотреть, катался на велосипеде для убавления чемодана… Перечитайте «Джентльмена» на досуге!

Большой театр незыблемо стоит на прежнем месте, но за два века обзавелся несколькими репетиционными базами и дополнительными сценами. Последняя глобальная реконструкция закончилась в 2011 году, и театр предстал во всей былой красе (Театральная пл., 1). Это всегдашние слова реставраторов «мы сделаем заново, но как было». Такой постоянный каламбур. Меняются технологии, материалы, но к сожалению, «как было» не получается. Выходит с той или иной степенью достоверности. Большой театр сильно обветшал, про него, говорят, была абсолютно верна шутка – «держится на проводке». Но еще требовалось расширение. Вот этого я лично не понимаю: почему 100 лет назад буфеты, гримерки и репетиционные залы всех устраивали, а нынче нет. Шаляпин вряд ли занимал места меньше, чем нынешние певцы. Или надо иметь возможность снизу в антракте бассейн поднимать для современных прочтений «Кармен»? Не знаю, но решили расширяться: под площадью вырыли дополнительные помещения. Сейчас под знаменитым фонтаном буфеты, туалеты и дополнительный зал-трансформер. Стеклянные тамбуры на площади ведут в новые помещения театра. По одному из проектов хотели даже сделать часть площади стеклянной, чтобы гуляющие видели, не гримерки, конечно, а фойе или смену декораций. Таковы современные веяния: театр – открытый миру, искусство – часть городской среды. Но проект с настолько сильной театральной обнаженностью не был одобрен.

Театральная пл., 1

Главный фасад Большого театра знаком каждому по бесчисленным фотографиям и сторублевой купюре. Но стоит подойти поближе, чтобы изучить многочисленные барельефы. При каждой реставрации их чинили. Путти и музы не менялись, а вот в центре фронтона раньше грифоны держали герб СССР, а сейчас охраняют двуглавого орла. Портик венчает бронзовая квадрига Аполлона работы скульптора Петра Клодта. Задний фасад театра осовременили: классический портик соединили со стеклянной призмой.

Внутри Большого восстановили все по возможности, как было в середине XIX века. Реконструировали паркеты, наливные полы, фурнитуру. Императорскому фойе вернули название и вензеля последнего императора. В зрительном зале серьезных изменений не делали, но акустика поменялась сильно. Во-первых, уменьшили количество кресел. Для съездов коммунистической партии в зале Большого театра увеличили число мест до 2185. Сейчас стало, как было задумано, – 1740. Заменили лепные украшения ярусов: первоначально они были сделаны из бумаги, но в XX веке по требованию пожарных заменены на гипс. Сегодня все украшения снова из папье-маше, у этого материала прекрасные акустические свойства, а современные пропитки делают его совершенно безопасным.

Балет издавна славился в России, да и как ему было не славиться, ведь театров, подобных Мариинскому и Большому, где давались специально балетные представления, заполняющие весь спектакль, нигде в мире до новейшего времени не существовало. В парижской Гранд-опера, имевшей самостоятельную балетную труппу, балетные спектакли шли как дополнение к оперным. В Милане же ставили по большей части феерии, что-то вроде нынешних мюзиклов. Так что именно Россия была школой настоящего балета. «То стан совьет, то разовьет, и быстрой ножкой ножку бьет», – со времен Пушкина «в области балета мы впереди планеты всей».