Такого синего цвета он не видел никогда. Впрочем, вода была не синей, о нет! Это был аквамарин! Нет, это был сапфир! Нет, голубой бриллиант! Прозрачное до безумия, искрящееся на солнце море ласково поглаживало своими волнами ослепительно белый пудрообразный песок, так приятно щекотавший подошвы, что казалось: идёшь по нежнейшему шёлковому ковру.
Бенджамин неторопливо шествовал по берегу собственного пляжа. Впрочем, и весь этот остров был тоже его, как и архипелаг в целом. И неудивительно: Дойл был богатейшим человеком планеты. Ему принадлежало полмира, а остальные полмира он контролировал. На него работали миллионы людей. Удивительно, но, имея в своём подчинении столько наёмных служащих, он абсолютно не был загружен текучкой, поскольку ему и управлять-то своей поистине огромной империей не было необходимости: при таких масштабах система функционирует самостоятельно, как исправно работающий часовой механизм. Можно даже, наверное, сказать, что такая система становится «вещью в себе» и начинает жить по своей внутренней логике, по отдельному плану, вне зависимости от желаний её участников и даже владельцев.
Впрочем, Бенджамина это нисколько не беспокоило. Он мог позволить себе любую прихоть: полететь, куда захочет, купить всё, что увидит, и заставить любого делать то, что нужно Дойлу. Его молодая жена – бывшая модель – была столь же прекрасна, сколь и глупа. Великолепное сочетание! Он знал это точно, поскольку это был его уже четвёртый по счёту брак. О предыдущих трёх он вспоминал с содроганием! Одни бракоразводные процессы отняли у него несколько лет жизни и добавили немало седых волос. Но всё это – в прошлом. Он учёл предыдущие ошибки и выстроил окружающий мир по его, Дойла, собственному плану. Он успешен, здоров и, конечно же, богат, супербогат! Для него нет ничего невозможного. И всё-таки что-то постоянно не давало ему покоя. Крохотный червячок сомнений уже давно проник в его мозг и жил там, словно в большом сочном яблоке, методично пожирая его изнутри и отравляя существование.
Дойл поймал себя на мысли, что он действительно может всё или почти всё, но у него уже просто не осталось желаний. Вернее, они были, но уж больно какие-то простые и приземлённые, абсолютно не соответствующие его высочайшему социальному статусу. И напротив, он, этот статус, требовал от Бенджамина очень многого: присутствия на мероприятиях, от которых его уже тошнило, встреч с теми, кого он втайне ненавидел, словом, постоянного поддержания своего имиджа успешного мультимиллиардера.
«А по большому счёту, зачем он мне, этот самый имидж? – думал Бенджамин, неторопливо шагая по пустынному пляжу. – Вот ведь как странно устроена наша жизнь! Я шёл к своей цели десятилетиями, я всего достиг, мне всё доступно. И, наверное, сейчас было бы самое время притормозить немного, подумать и решить, каковы мои истинные желания! Но неумолимая и взбалмошная судьба вновь вмешивается и говорит мне: нет, ты не можешь! Ты должен! Ты обязан! Иначе – полный крах! Получается, я не могу делать то, чего я действительно хочу! Но и это не самое страшное! Самое страшное, что я не знаю, чего хочу! И если бы у меня вдруг появилась полная свобода действий, я бы просто остановился и стоял так до второго пришествия! К чему я шёл всю жизнь? Чтобы вот так просто плыть по течению? Зачем тогда всё это? Зачем мне такое огромное богатство, если у меня нет той степени свободы, чтобы распоряжаться временем по собственному усмотрению? Как получилось, что я стал послушным слугой своего гигантского состояния?»
Полностью окунувшись в свои мысли, Бенджамин даже не заметил, как подошёл к своему поместью. Это была одна из его многочисленных секретных резиденций, где он скрывался иногда от назойливых репортёров и не менее назойливых приятелей, поэтому штат обслуги здесь был небольшой. В саду его встретил молодой охранник Тим, доложивший, что супруга ожидает его в гостиной. Дойл вошёл в дом. Его молодая жена в соблазнительной позе картинно расположилась на белом кожаном диване. «Боже, как она всё-таки чертовски хороша!» – в очередной раз отметил он. В руке она держала бокал с коктейлем. И похоже, уже не первый.
– Пупсик, ну где же ты ходишь! – плаксивым мультяшным голоском, смешно растягивая гласные, прочирикала она, когда он вошёл.
«И откуда у неё такая манера разговора? – подумал Дойл. – Наверное, подчерпнула в одном из гламурных журналов, которые она постоянно читает. Видимо, там написано, что именно таким, и никаким другим образом, должны вылетать слова из прелестного ротика молодой миллиардерши!»
– Мне просто необходимо срочно рассказать тебе последние новости! – всё тем же тоном продолжила она. – Садись, я налью тебе коктейля.
– Только не коктейль. Терпеть не могу эту гадость! – Дойл поморщился при мысли, что надо будет глотать эту приторную жижицу, липкую и пахучую, – Налей-ка мне лучше простой минеральной воды. И, пожалуйста, без газа! У меня от него живот пучит.
– Фи, пупсик! – скорчила недовольную-презрительную гримаску жена. – Это так неромантично!
– Зато полезно и практично! – скаламбурил он и даже слегка развеселился. – Ну, и какие новости ты хотела мне поведать? – спросил он жену, пока та наливала ему воду в широкий хрустальный стакан из запотевшей бутылки, которую только что достала из холодильника.
– Знаешь, пупсик, я тут подумала…
Услышав эти слова, Дойл вновь поморщился, как от зубной боли, но уже по другому поводу: он знал, что за словами «я тут подумала…» ничего хорошего не последует.
– И что же ты придумала? – спросил он с нескрываемой иронией.
– Я тут подумала и решила: куплю себе новую шубку, она подойдёт к той бриллиантовой брошке, которую мы приобрели в ювелирном на прошлой неделе! – не замечая его тона, продолжила супруга. Слово «неделе» прозвучало из её уст как «нде-еле». Дойла передёрнуло.
– Конечно. Как знаешь, – равнодушно пожал плечами Бенджамин, делая большой глоток ледяной минералки. – Это всё?
– И ещё, я решила выйти замуж! – вдруг ни с того, ни с сего выпалила она.
– То есть как… – Дойл поперхнулся и закашлялся.
– И не смотри на меня так, я этого не вынесу! – она, манерно растопырив наманикюренные пальчики и тяжело, как ей казалось, вздохнув, прикрыла глаза ладошкой.
– Подожди! Как – замуж? – от неожиданности и полной абсурдности этого заявления мысли вдруг разом спутались, и он с трудом подбирал слова. Сердце учащённо забилось, внутри всё горело, к горлу подступала тошнота, и вдобавок отчего-то начала кружиться голова. – А как же я?
– Ну прости, пупсик, мне пришлось тебя отравить, поскольку мы с Тимом больше ничего придумать не смогли! Надеюсь, тебе не очень больно! Я прочитала, что этот яд действует чрезвычайно быстро, и скоро всё будет кончено! Ты даже ничего не почувствуешь! Мой бедненький, тебе, наверное, плохо, но лучшего средства я не нашла! В наше время отыскать хороший яд – это такая проблема! – и она опять состроила плаксивую рожицу, пытаясь на своём кукольном личике изобразить всё сострадание, на которое только была способна.
– Ну ты и дура… – только и успел сказать Дойл, а потом полетел куда-то в бездонную пропасть.
– Капитан! Босс! Похоже, у нас наклёвывается очередное дельце, квазар меня забери! – Бенджамин с трудом разлепил глаза и увидел ухмыляющуюся толстую рожу старшего помощника Себастьяна. Голова зверски трещала после вчерашней пирушки, и пространные рассуждения старпома, страсть как любившего поговорить о высоком предназначении космического пирата, слушать сегодня было просто невмоготу. Бенджамин чувствовал себя совершенно разбитым. Когда ещё был жив его отец, знаменитый в их галактике корсар, он, наблюдая страдания Дойла, как-то сказал ему: «Послушай, сынок! Если бы я мучился таким похмельем, как ты, я бы уже давно бросил пить!»
«Да уж, легко сказать – бросить, а как же мой авторитет капитана разбойничьего звездолёта? Не поймут! Но вчера был явный перебор! Оторвались на славу, нечего сказать! Хорошо ещё, обошлось без драки и перестрелки! – думал Дойл, пытаясь навести резкость и слушая вполуха бесконечные словоизлияния своего помощника. – И почему у этой сволочи никогда не бывает похмелья?! Голова у него из морёного дуба, что ли!?»
Больше всего на свете в этот момент ему хотелось дать старпому кулаком в его жирную улыбающуюся морду так, чтоб сопли брызнули, и вновь заснуть.
«Эх, послать бы его сейчас куда-нибудь в созвездие Рака, а ещё лучше звездануть чем-нибудь тяжёлым по этой тупой деревянной башке! – продолжал размышлять Дойл, осторожно поднимаясь и принимая вертикальное положение. – Изображает тут из себя борца за справедливость, базу философскую под наши действия подводит, а по факту он – просто грубое животное, вдобавок хитёр и жаден до невозможности!»
Мысли в голове Дойла ворочались неимоверно туго, со скрипом и скрежетом, точно ржавые шестерёнки давно не смазанного механизма. Себастьян же продолжал разглагольствовать о прелестях пиратской жизни и о лохах, которые сами нарываются на неприятности, следовательно, не заслуживают никакого снисхождения.
«Вот дал же бог старпома – садиста и маньяка! И ведь врезать ему нельзя! – думал Бенджамин. – Вдобавок к тому, что это мой заместитель, он ещё и партнёр. А человек он опасный, гнилой человек. Затаит обиду, и при первом удобном случае, без сомнения, вонзит нож в спину. В фигуральном, конечно, смысле, но от этого не легче. С такими надо поосторожнее. Поаккуратнее с такими надо!»
– Так что у нас там? – Дойл медленно, стараясь не шевелить больной головой, подошёл к холодильнику, достал оттуда запотевшую бутылку минералки с газом, откупорил её и залпом выпил прямо из горлышка. Газ шибанул в нос так, что пробило слезу. Казалось, даже из ушей пошли пузыри. Но немного полегчало.
– Прямо по курсу – одинокий звездолёт, судя по классу – торгаши! И без охраны! – громким рявканьем отрапортовал помощник, и каждое его слово тяжёлым молотом отдавалось в висках Бенджамина. – Надо брать, босс, капитан!
Будучи потомственным пиратом, Дойл промышлял космическим разбоем уже давно, и опыта ему было не занимать. Он не любил торопиться. Часто бывало, что и спокойно всё вроде, и корабль идёт один-одинёшенек, а только сунешься – так в мгновение ока, откуда ни возьмись, объявится и вся королевская конница, и вся королевская рать! Тут тебе и звездолёты охранения, и космополиция, и армия, и гвардия, и ещё чёрт знает кто! В общем, все, кому не лень! Свяжут, скрутят и отправят до конца жизни в какие-нибудь богом забытые каменоломни на краю нашей необъятной галактики мрамор добывать, а то и чего похуже. А могут, ничтоже сумняшеся, и ракетами долбануть, стерев в нанопыль и его корабль, и его самого вместе с экипажем! И прощай, и вечная память! Вакуум тебе пухом, славный космический корсар! Клуб знаменитых капитанов о тебе не заплачет! Разве что знакомые кореша-пираты помянут разок на тризне, которая тут же превратится в массовую разнузданную гулянку, а после, если повезёт, и в мордобой с поножовщиной.
«Вот ведь какая штука интересная выходит, – думал Бенджамин. – Кажется, и свободен ты от всех этих гражданских обязанностей: налогов всяких, справок-бумажек и прочих предписаний, и не должен присягать на верность и проявлять лояльность, служить и соблюдать, чтить и помнить. И от морали их поганой тоже свободен! Одним словом, волен поступать так, как заблагорассудится. Это ли не счастливая жизнь? Ан нет! Тут тебе и неписаные правила космических корсаров, и тайные договорённости с галактическим руководством, и негласные установки мегакорпораций, и сообщество пиратское, которое чёрную метку может прислать запросто или на суд чести вызвать. Да и с собственным экипажем надо постоянно ухо востро держать, а то ведь и пристрелить могут: уж больно народ душевный собрался! Вот тебе и свобода, и покой, и воля!»
– Так что будем делать, капитан, босс? – хриплый голос помощника вернул его к действительности.
– Ладно, идём! – двинулся к двери каюты Дойл. – Посмотрим, что там и как.
Поднявшись в рубку, он принял доклады и лично проверил координаты цели. Похоже, и в самом деле этот корабль шёл в одиночку. По размерам он был небольшой, и, судя по всем признакам, действительно представлял собою лёгкую добычу.
– Атакуем! – твёрдым голосом сказал Бенджамин. Слабость и нерешительность здесь проявлять нельзя ни в коем случае. «Никогда не склоняй голову – откусят!» – вспомнил он напутствие отца.
Дойл отдал необходимые распоряжения, и его чёрный звездолёт устремился к цели, словно преследующая свою жертву огромная хищная рыба, плывущая в тёмных океанских глубинах. Экипаж, состоявший из отборных рафинированных негодяев, всех, как один, сбежавших от правосудия и находящихся в межгалактическом розыске, действовал слаженно и умело. «Настоящие головорезы всегда чувствуют запах крови!» – подумалось Бенджамину. Подойдя на расстояние, с которого можно было поразить цель, Дойл приказал открыть огонь.
– Бить только по силовой установке! – скомандовал он. Обидно было бы уничтожить содержимое трюмов, что тоже нередко случалось. Однажды они преследовали очень жирную добычу: огромный корабль-грузовик перевозил золото с одной из отдалённых колоний, где этого металла было ну просто завались, даже горные хребты сверкали ослепительно чистым жёлтым блеском. Так вот, загрузившись под завязку, шёл этот звездолёт инкогнито, без охранения. Замаскировав свой корабль под огромный рудовоз, команда была уверена: никому и в голову не придёт, что они перевозят золото в слитках.
О проекте
О подписке