– Напиток для мужчин, – повторяет. – Мне дед не разрешает спиртное. Тебе, говорит, можно.

Делаю маленький глоток, смакуя. Вино, обжигая, катится по пищеводу. Несколькими глотками осушаю стакан.

Прошу добавки. Стакан наполняется снова. Произношу банальный тост: «За гостеприимных хозяев». Вино легко пьётся.

Не замечаю, как быстро темнеет. Девушка идёт к дровнику. Возвращается с охапкой дров. Располагает по какой-то своей системе поленья и ветки. Зажигает огонь, просит деда спеть.

Когда встаю из-за стола, понимю, что чертовски пьян. Язык и ноги – словно не мои. Максимально контролируя движения, иду в туалет.

Каждый шаг добавляет градусы в голову. Возвращаюсь во двор. Вижу возле костра подушки на земле, на которых сидят хозяева. Красиво сесть на них не получается, скорее, падаю.

– Крепкое вино, извините, – заплетающимся языком бормочу. Старик поёт. Однажды видел ролик в Интернете, как поют шаманы, стуча в бубен.

Звуки бубна звучат в унисон пению. Чувствую, что теряю контроль над сознанием. Погружаюсь в состояние, когда не различить: спишь или бодрствуешь.

Дальше воспоминания обрывочны.

Падаю на землю, встаю, снимаю с себя одежду. Хриплю, словно задыхаясь от удушья. Девушка танцует возле костра, бросает щепотки травы. Вдыхаю запах дыма, плачу и трясусь от боли и холода. Брызги воды на лицо. Лежу на земле, лицом вниз. Старик чертит символы на моей спине острой палкой, бормочет. Не понимаю слов. Чувствую, словно стальной обруч сдавливает горло, и не могу вздохнуть. Резкий свист. Палка с силой врезается мне в плечо, ломаясь. Глубоко вдыхаю воздух. Проваливаюсь в темноту и лечу. Лечу к мириадам звезд Солнечной системы.

* * *

Диана, крича, просыпается. Горло словно давит невидимая рука, перекрывает воздух. В темноте видит призрачную фигуру девушки. Фигура произносит: «Он теперь мой». Диана включает свет и испуганно оглядывается. Никого. Выключает свет. Горло сдавливает. Слышит голос: «Он теперь мой». От страха девушка включает свет, встаёт с постели.

Садится в позу лотоса, дышит, как учил отец, и произносит мантру.

Представляет лицо Профессора, мысленно приказывает позвонить ей немедленно. В тело словно ток бьёт, разрывая мозг на тысячу частиц. От боли девушка непроизвольно воет, крутясь волчком по полу. Сквозь боль слышит в голове тот же голос: «Он теперь мой. Оставь его в покое. Тронешь – убью». Ослепительная вспышка в голове, и Диана теряет сознание.

Очнулась от того, что лежит на полу. Из носа течет кровь. Во рту привкус крови от прикушенного языка. Тело словно разбил паралич.

С трудом встаёт, приводит в себя в порядок. Достаёт из шкатулки кулон, точную копию того, что дарила Профессору и через который манипулировала им. Кулон покрыт ржавчиной, словно горел в огне.

Диана понимает, что столкнулась с неведомой силой. Древней и грозной. Несмотря на глубокую ночь, звонит отцу.

– Что случилось? – бурчит сонный голос профессора исторических наук и любителя антиквариата из Владивостока. – До утра не дотерпеть?

Диана сбивчиво рассказывает странное сновидение и свои ощущения.

– Понятно, – бурчит собеседник.

– Что понятно?

– То и понятно! – рявкает. – Надо лучше практики осваивать, чтобы не блеять, как овца!

– А что ты сердишься? – искренне удивляется девушка.

– Я дал конкретное задание. Найти хозяина статуэтки. Вступить в контакт. Подчинить своей воле. Знать каждый шаг и вздох.

– Я всё сделала, как ты сказал, – оправдывается.

– Ну и где сейчас твой ручной котик? – издевается. – Когда с ним увидишься?

– Не знаю.

– Если упустила – будешь наказана, – обещает. – Мы сотни лет ждали возможности найти то, что нам принадлежит. А ты скулишь, как побитая собака!

– Ты не предупреждал, что может быть так, – оправдывается.

– А я не знал, что дочь такая тютя, – зло говорит отец. – Думаешь, ноги раздвинула и мальчик навеки твой? Где он сейчас?! Когда видела в последний раз?!

– Два дня назад, – тихо отвечает.

– Тебя не насторожило?! Два дня! После заклинаний мальчик должен, скуля, приползти к твоим ногам. Не приполз! Ты не знаешь, где он! Не чувствуешь его! Не можешь к нему достучаться! Что делает объект сейчас?!

– Не знаю, – Диана со страхом понимает, что отец прав. Не чувствует Профессора. Словно отрезали пуповину.

– А если он сейчас в пещере?! Что если держит золото предков? Наше золото!!! – свистящий шепот переходит на крик.

– Прости, – плачет девушка. Плачет от дикой боли, сдавившей виски и затылок. Когда отец (он же Верховный Жрец) гневается, то может свести с ума болевыми воздействиями.

– Ищи, жрица, – успокаивается собеседник, и боль в голове отступает. У него ключ к тайне. Нашей тайне! Если мальчик попал к Хранителям, это плохо. Накажу, дочь! Молись, чтобы просто запил с друзьями. Найдешь позвонишь!

Утром Диана звонит друзьям Профессора. «Уехал на рыбалку». Куда, с кем, на сколько – никто не знает. Попытка найти Профессора через медитацию закончивается катастрофически. Едва девушка входит в транс и представляет образ Профессора, безумная боль пронзает тело. Крича, юная жрица теряет сознание.

Очнувшись, Диана обнаруживает под ногтями следы собственной сорванной кожи. Нос разбит. Задание отца – приехать из Владивостока в Арсеньев, найти конкретного человека, охмурить и приручить – до сегодняшнего дня воспринималось как простое приключение. То, с чем столкнулась ночью и сейчас, вызывает ужас.

Набравшись смелости, звонит отцу.

– Значит, никто не знает, – уточняет Жрец, выслушав итоги поиска и медитации. – Думаю, Хранитель опередил нас. Пока он у него – мы бессильны. Будем ждать. Я тебя потом накажу. Сейчас ты уже наказана. Не мной, но наказана.

* * *

Пробуждение. Словно очнувшись от тяжелой, продолжительной болезни, открываю глаза, с удивлением смотрю по сторонам. Не помню, как очутился в постели, почему голый. Первая мысль: «Может, что натворил по пьянке?». Стало стыдно. Напился до беспамятства.

Я раньше всегда себя контролировал.

Оглядываюсь по сторонам. Стены ослепительно белые (недавно покрашенные известью). Солнце пробивается сквозь белые занавески. В доме стоит абсолютная тишина, словно вымерли все.

Открываю походную сумку, достаю дорожный набор, полотенце. В доме никого нет. Во дворе – никого. Умываюсь под умывальником, чищу зубы. Надо решить, чем себя занять. У крыльца сталкиваюсь с Жужей. Псина приветливо машет хвостом, плетётся за мной. Внимательно смотрит, чем занимаюсь. Иду к речке.

Делаю зарядку, силовые упражнения, тянусь на шпагаты. Отрабатываю боевые ката. С детства занимаюсь единоборствами. Наиболее эффективным считаю армейский рукопашный бой. Занимался под руководством бывшего спецназовца.

Отрабатываю движения в энергетическом ката. Максимально медленно. Напрягаю каждый мускул. Дыхание в ритме. Тело наполняется усталостью от физических упражнений. Раздевшись догола, смело шагаю в холодную воду. Дыхание перехватывает, и, на мгновение поколебавшись, делаю усилие, плашмя падаю в воду. В тело впиваются тысячи ледяных иголок. Нет сил дышать от бешеной энергии, что рвется наружу. Рыча, выскакиваю из воды. Зря говорят, что человек переохлаждается, если принимает холодную ванну. Если это краткое действие, переохлаждения быть не может. А если сидишь полчаса в холодной воде, замерзнешь. Для доказательства предлагаю друзьям проделать эксперимент. Набрать несколько литров теплой воды в воздушный шар. На пять секунд поместить в ванную с холодной водой. Проверить, замерзла вода в шаре или нет. Как убеждались друзья, вода в шаре не замерзает. Так что холодные процедуры выполняю с удовольствием. Но каждый раз делаю небольшое усилие, чтобы перевернуть таз с холодной водой.

Приседаю голышом на берегу, обтираюсь полотенцем, надеваю форму. Возникает чувство, что за мной наблюдают.

Дома достаю электробритву (Philips SensoTouch 3D) и с удовольствием сбриваю щетину. Мелькает мысль: «Бритвы хватит на неделю. Есть станок».

На столе в кухне стоит кувшин. Принюхиваюсь. Пахнет ёлкой. Делаю глоток. Еще и еще. Необычный вкус у напитка. Опустошаю две кружки. Блаженно вздыхаю и вздрагиваю, услышав рядом девичье: «Хвойный квас. Понравился?». Не заметил, как хозяйка появилась.

– Очень, – бормочу, словно застукали за чем-то непристойным. – Сама готовила? Что за напиток?

– Да, – фыркает, – эликсир вечной молодости. Рецепт простой: набить трехлитровую банку побегами ели или сосны, залить водой. Добавить чайную ложку сметаны и стакан сахара. Настоять две недели, завязав горлышко банки марлей в три слоя. Пить по три четверти стакана во время еды или сразу после приема пищи. Лучше после завтрака. Три раза в день.

– А я две кружки выпил, – признаюсь.

– Жить будешь, – улыбка в ответ.

– Скажи, Аня, я вчера себя плохо вел?

– Плохо – это как? – переспрашивает. Чувствую, что краснею.

– Ну не орал, не матерился, не приставал? – бормочу. – Не обижал?

– Это важно: обижал ты или нет? – перестаёт улыбаться.

– Да, – прошу, почти с мольбой. – Не буянил?

– Нет, – улыбается и отвечает на немой вопрос: – Ты опьянел быстро. Дед помог добраться до постели. Все нормально.

– Фу, – улыбаюсь, вспоминая чувства, когда проснулся голый.

– Да ты не смог бы приставать, – добавляет девушка.

– Это почему же? – искренне удивляюсь.

– Пойдем во двор.

Хозяйка стоит посередине двора. С вызовом разглядывает, говорит: «Ну-ка покажи, как пристаёшь?».

– Ага, пристану, а ты в милицию побежишь, – хмыкаю.

– Я здесь милиция и прокурор, – жестко отвечает. – Нападай! Или струсил уже?!

– А если больно будет? – улыбаюсь, приближаясь к ней.

– Перетерплю. За себя отвечай, – хмыкает, атакует с быстротой молнии. Первые удары руками в лицо избегаю необъяснимым образом.

Солнечное сплетение, печень и пах пронзает сильная боль. Откатываюсь на землю, подскакиваю. От боли злюсь. Шагаю вперед с желанием «всыпать» нахалке.

Девушка чуть наклоняется назад, давая моей ноге пролететь мимо, и жестко бьет по опорной ноге. Пока падаю на спину, пятка по короткой дуге врезается под дых, начисто выбивает остатки дыхания. В реальной драке, пока бы валялся на земле, уже бы добили и запинали ногами, но спарринг-партнер насмешливо смотрит.

– Ой, какой сердитый взгляд, – мурлыкает. – Что-то герой из робких оказался. Получил оплеуху и раскис. Не передумал приставать?

– Я тебе покажу кузькину мать, – бурчу.

– Какой грозный, словно жук навозный, – дразнится. Атакую.

Моя любимая комбинация: финт рукой в лицо и тут же подсечка по ногам. Как правило, противники попадаются на прием и летят на землю. Но не в этот раз. Противник легко подпрыгивает над подсечкой и, приземлившись в прыжке, бьёт по ребрам. Больно так, сука. Злюсь не на шутку. Реагирую автоматически, использую универсальную блокировку руками и с корпусом наношу боковой удар ногой.

Руки блокируют удар ноги противника, в ухо врезается девичий кулачок, но мое тело, словно поршень, вкручивает удар. Маваши – страшный удар ногой, если попадает в цель. Я попадаю. Пробиваю блокировку, и таежница падает на землю. С лица исчезает улыбка, и проявляется суровое лицо воина.

Когда выходишь на ринг и видишь лицо противника, понимаешь по одному взгляду, что тебя ждет. Взгляд девушки становится похож на лазерный луч. Становится неуютно. Началось в шутку, а переросло в драку.

Никогда не думал, что двигаюсь так медленно. Руки и ноги противника летают с такой скоростью, попадая по нервным окончаниям, что не успеваю защищаться. Пятка врезается мне в затылок. Падаю на землю, чтобы принять удар в лицо.

– Аманхи! Йэвэ йэми, дзэхулэи?! (Назад! Ты чего хулиганишь?!) – слышу окрик, и град ударов прекращается. С трудом встаю и вижу, что девушка, спокойно дыша, отходит к дому. На крыльце стоит старик.

Не знаю, о чём таежники спорят. Позже смог перевести слова.

– Би гэи эи биэ! Эдзи гэнгиси минэвэ! Мэми эдзи гэнгиси! (Я ни в чем не виновата! Не обвиняй меня! Не брани меня!)

– Амимии сэвэни эдзи гэнги! Оно йэи, хаундали, иэу? (Не позорь род своего отца! Ты что делаешь, с ума сходишь, что ли?)

– Минэвэ гэдзи диганаи! Гэ, эдзиу тагда! Гэ, эдзэнгэфи багумаси! (Ты плохо обо мне говоришь! Ну не сердись! Давай не будем враждовать!)

Дед ей выговаривает, а девушка огрызается. Разговор переходит на повышенные тона. Отвлекаюсь на мгновение и не вижу, как начинается драка.

Словно вижу китайский боевик. Дедуля с немыслимой скоростью атакует руками и ногами девушку. Та искусно защищается и пытается атаковать, но пропускает сильный удар в грудь, падает на землю. Бой продолжается, и девушка падает снова, получив рукой в голову.

Не думая о последствиях, кидаюсь в гущу боя, закрываю собой таёжницу, корчившуюся от боли на земле.

– Не бей ее, – кричу деду. – Аня не виновата. Я спровоцировал. Не трогай ее. Это честная победа.

– Ата ина! Би си гиамаваи букталидзамиэ! (Не подходите к нам! Я тебе кости сломаю!) – говорит таежник. Не понимаю, но чувствую угрозу.

– Не дам её избивать, – говорю и становлюсь в бойцовскую стойку.

Взмаха удара ноги не вижу, но всю «его прелесть» чувствует грудь. Отлетаю и падаю возле девушки. Превозмогая боль, поднимаюсь, загородив собой девушку, сжимаю кулаки, встаю в боевую стойку.

Дед скептически оценивает стойку и резко машет рукой. Клянусь, что до него расстояние метра два и никак не достать рукой. В живот словно врезается пудовая гиря, снова падаю рядом с девушкой.

Дед хохочет, грозит девушке пальцем: «Йэухи-дэ эдзи нгэнэ! Дзугдиду тэйэ! (Никуда не ходи! Сиди дома!)» – уходит в дом.

Морщась от боли, поворачиваюь к девушке. Та, как контуженная, трясет головой, пытаясь прийти в себя. Беру её за руку, шепчу: «Ань, прости меня. Я виноват». Таежница вздрагивает от прикосновения, отрешенно смотрит.

– Дед сказал, я виновата, – бормочет.

– Ты? – изумляюсь. – С чего вдруг?

– Я спровоцировала. Показала силу. Это запрещено. Вот и получила наказание. Давно дед так не сердился.

– Да, суровый дед, – соглашаюсь, поднимаюсь, помогаю ей подняться. – Признаюсь, ты меня уделала. Победила! Молодец!

– Тоже великое признание, – хмыкает, поправляя прическу. – Я опаснее большинства бойцов, но мне нельзя навыки демонстрировать, разве что в безвыходной ситуации. Дед тренировал с детства.

– То есть тебя победить никто не может?

– Почему? – удивляется. – Есть бойцы и сильнее. Против Мастера долго не продержусь. Видел, как дед отшлепал?

– Я на речку пойду, умоюсь, – говорю. – Повалялся на земле, хочу очиститься.

– Я принесу чистую одежду. Эту постираю. Я, как девочка, решила доказать, какая сильная.

– Ты сильная, – соглашаюсь. – И очень красивая, только лицо испачкалось.

– Где? – пытается провести рукой по лицу. Стираю ладонью комочки земли с щеки. Она не отталкивает руку, смотрит на мою испачканную ладонь и говорит: «Асаса. (Спасибо)».

Иду по знакомой тропинке к реке. Жужа бежит следом.

Пока иду, память вытаскивает из закромов воспоминания о поединке, выражение лица внучки Шамана. Я – нормальный мужик и адекватно реагирую на женщин, но в этой девушке чувствую что-то первобытное, что пробуждает древние инстинкты.

На речке раздеваюсь и, сжав зубы, захожу в холодную воду и, ныряю. Вынырнув, ору от холода и облегчения. Замираю от удивления. На берегу раздевается девушка.

– Чё пялишься? – беззлобно упрекает таежница, встретившись с оценивающим взглядом. – Что, ни разу голую девку не видел? Вот чистая одежда. Переодевайся.

Молча выхожу из воды, стараясь не дрожать, а она, наоборот, без криков и оханий окунается в холодную воду. На берегу, чтобы не замерзнуть, растираюсь полотенцем. Повернувшись, замираю, увидев, как обнаженная девушка, не спеша, выходит из воды. Выходит, смотрит на меня и не отводит взгляд. Не могу оторвать взгляд от стройного тела, упругой груди, манящего треугольника волос внизу живота.

– Хватит пялиться, а то стручок отвалится, – беззлобно говорит таёжница и, отвернувшись, бормочет: – Ты же не один любишь купаться.

Спохватившись, быстро одеваюсь и демонстративно отворачиваюсь. Шуршание ее одежды манит к себе, требует, чтобы повернулся, подсмотрел, но сдерживаюсь.

– Пойдем, гость дорогой, – слышу и, подхватив грязную одежду, иду к дому.

– Мир? – спрашиваю, протягивая ладонь.

– Мир, – соглашается, пожимая ладонь.

– Научишь драться?

– Я могу многому научить, – серьезно отвечает. – Но сначала нужно пройти испытания, прежде чем стать учеником.

– Какие испытания? – удивляюсь.

– Дед скажет, когда время придет. Не торопись.

К дому подходим, не разжимая ладоней и улыбаясь.

Дед строго смотрит на нас. Обращается ко мне: «Иэвэ йадзаи: вакчанадзангаи, сугдзава вангнадзангаи, экэ тэдзэнгэиэси? (Ты что будешь делать: пойдешь охотиться, пойдешь ловить рыбу или будешь сидеть, не двигаясь?)»

Девушка переводит. Отвечаю: «Могу дрова поколоть, дури много».

– Мова иуэсиэ! (Наколи дров!) – машет рукой в сторону дровника.

– Дзавайа суэсэ! (Бери топор!) – говорит девушка.

– Что? – переспрашиваю. Аня иногда забывается, говорит со мной на удэгейском, спохватывается и говорит по-русски.

– Топор наточен. Ждет тебя, – быстро поправляется таежница.

Колун с особым треском впивается в чурку. Приподнимаю тяжесть и через с плечо, как в броске, опускаю на другую чурку. Хрясь. Хрясь. Плахи разлетаются в стороны. Знаю, завтра тело будет болеть, но лучше пусть болят мышцы спины, чем в паху. Образ Шаманки не отпускает меня, заполняя мысли и чувства.

Колун свистит. Сначала вращаю им по кругу вокруг тела, поднимаю в едином движении вверх и резко опускаю вниз, прикладывая силу в самый последний момент соприкосновения колуна и очередной чурки. От этого сочетания концентрированной силы и энергии большинство чурок раскалываются с первого удара.

– Ты так странно колешь, – слышу голос девушки и опускаю колун. Обнаженный по пояс, потный, взлохмаченный, до безумия счастливый, улыбаюсь.

– Я квас принесла, – говорит хозяйка, смущенно протягивает кружку. – Смотри не перетрудись, а то завтра будешь кряхтеть, как столетний дед. Сам так придумал колоть?

– Угу, – выдыхаю воздух, залпом выпивая напиток. – Случайно подметил, как раскрученный топор раскалывает чурку. Секрет в инерции. Энергия накапливается.

– А я смотрю, где трещинки в полене, – улыбается. – И бью туда.

– Да, ты опасный противник, – смеюсь, протягиваю обратно кружку и поглаживаю девичью ладонь. – Спасибо, хозяйка, спасла от жажды.

– Да, со мной шутки плохи, – смеется девушка, не убирая ладони. – Но ты же не боишься?

На языке подсознательного уровня это означает: «Я привлекательная? Я не страшненькая?»

– Я тебя не боюсь, – улыбаюсь и словно по секрету шепчу: – Ты мне нравишься. Мне интересно с тобой.

– И мне, – шепчет. – Почему заступился перед дедом?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Инстинктивно захотел защитить. Закрыть собой.

– Спасибо, – шепчет, робко целует в щеку. – Выручил. Дед мне еще долго выговаривал.

– Ладно, проехали, – улыбаюсь и целую в открытую ладонь. Таежница вздрагивает и отдергивает руку.

– Мне надо идти, – бормочет, потупив взгляд, и, забрав кружку, быстро уходит.

Во время работы возникает чувство, что за мной наблюдают. Почти уверен, что девушка смотрит из окна.

* * *

В сумке с документами лежит диктофон, автоматически включающийся на звук человеческого голоса. Всегда беру в командировки. В тайге забыл о нем. Вспоминаю, когда приезжаю домой и разбираю сумку. Включаю диктофон, слышу голоса Шамана и Шаманки. Используя словарь, расшифровываю разговоры. Располагаю записи в хронологическом порядке. Приходит понимание событий в доме отшельников.

* * *

Диктофонная запись 1 (расшифровка с удэгейского)

(Слышатся глухие удары, звуки раскалываемых чурок)

– Ну как тебе гость? – спрашивает старик.

– Не знаю, деда, – говорит девушка. – Обыкновенный. Не красавец. Простой. Почему ты думаешь, что он тот, кто нам нужен?

– Я не думаю, я – знаю. Завтра пройдет испытания.

– А если не пройдет?

– Значит, я ошибся.

– Жалко, – вздыхает.

– Жалко? – удивляется дед. – Ты же не любишь посторонних.

– Мне хорошо с ним. Хочу открыться ему, гладить волосы, смеяться, глядя на звезды. У него теплая рука. Мне приятны прикасания. Хочу лишний раз прикоснуться. Постоянно думаю о нем. Почему так? Почему хочу прижаться к нему? Почему хочу поцеловать?