В штабе Северо-Западного фронта о намерениях противника стало известно только вечером 14 августа. Начальник штаба генерал В. А. Орановский от имени главнокомандующего телеграфировал генералу А. В. Самсонову отвести корпуса от Алленштейна на линию Ортельсбург – Млава и заняться устройством армии. Однако приказ до войск не дошел. Одновременно генералу П. К. фон Ренненкампфу Ставкой было приказано для оказания содействия 2-й армии двинуть левофланговые 2-й и 4-й армейские корпуса и конницу. Наступление этих войск началось во второй половине 15 августа, а вечером следующего дня, 16 августа, штаб фронта, считая, что 2-я армия, согласно приказу, уже должна была отступить к границе, приказал П. К. фон Ренненкампфу приостановить дальнейшее выдвижение 2-го и 4-го корпусов в поддержку 2-й армии^[90]. «17 августа вечером получено приказание ввиду неуспеха 2-й армии начать отход», – записано в журнале боевых действий 4-го корпуса^[91]. В действительности уже с утра 16 августа германские корпуса вели наступление, охватывая центральные 13-й и 15-й корпуса 2-й армии, которые в итоге были окружены (около 30 тыс. человек и 200 орудий). В ночь на 17 августа командующий 2-й армией генерал А. В. Самсонов покончил с собой.

Таким образом, отсутствие надежной связи между штабами армий и фронта, плохо налаженная разведка привели к катастрофе 2-й армии. Выпавшая для 2-го и 4-го армейских корпусов миссия оказать содействие корпусам 2-й армии была бездумно отменена главнокомандующим Северо-Западным фронтом Я. Г. Жилинским.

Одновременно развивались события и на Юго-Западном фронте, в состав 5-й и 4-й армий которого влились части и подразделения, дислоцировавшиеся и сформированные на территории белорусских губерний. По причине уже известных обстоятельств наступление тут началось без полного сосредоточения и развертывания войск. В директивах Верховного главнокомандующего Юго-Западному фронту приказывалось «перейти в наступление 3-й и 8-й армиями соответственно 6 и 5 августа, не дожидаясь сосредоточения 3-го Кавказского и 24-го армейского корпусов, чтобы в связи с намеченным наступлением 1-й и 2-й армий (Северо-Западного фронта. – М. С.) приковать к себе вторжением в Галицию возможно большие силы австрийцев и тем самым воспрепятствовать им развить наступательные действия по левому берегу р. Вислы и против запаздывающих в своем развертывании 4-й и 5-й армий»^[92], войска которых частично подвозились из Казанского и Московского военных округов.

Только с 8 августа 4-я и 5-я армии приступили к выдвижению своих авангардов на линию Вильколаз – Избица – Грубешов – Владимир-Волынский, затем подтягивая и главные силы. 10 августа обе армии перешли в общее наступление: 4-я армия – в направлении Перемышля, 5-я – на фронт Монциска – Львов, содействуя выполнению задачи 4-й армии не допустить отхода противника на запад, к Кракову. Кроме того, 4-й армии было приказано вести наблюдение за войсками противника и обеспечивать свой правый фланг и фланг всего фронта^[93].

С 5–6 августа началось сближение противников, которое с 10 августа развернулось в 33-дневное сражение на 320-километровом фронте между реками Висла и Днестр, получившее название Галицийской битвы.

В этой операции 10 августа войска 4-й армии (командующий генерал А. Е. Зальц) в составе 614 дивизии численностью 109 тыс. человек и 352 орудия сразились с вдвое сильнейшей 1-й австро-венгерской армией (командующий генерал В. Данкль) в составе 12 дивизий численностью 228 тыс. человек с 520 орудиями. В трехдневном сражении у Красника 4-я армия потерпела поражение и отступила в сторону Люблина, потеряв до 20 тыс. человек (в том числе 6 тыс. пленными) и 28 орудий^[94].

Одновременно с 4-й армией перешла в наступление на 95-километровом фронте 5-я армия (командующий генерал П. А. Плеве) в составе 19, 25, 5 и 17-го армейских корпусов (1014 дивизии численностью 147 тыс. бойцов и 456 орудий). В ночь на 13 августа армия вышла на рубеж Машов – Замостье – Комаров – Варенж – Соколь. Ближайшей целью ее действий являлся выход правофланговыми 25-м и 19-м корпусами во фланг 1-й австрийской армии, атакующей 4-ю армию, что привело к встречному столкновению с 8 пехотными и 1½ кавалерийской австрийскими дивизиями в районе Замостья и Комарова^[95].

13-14 августа 25-й корпус вел бой в районе Замостья с превосходящими силами австро-венгров, пытавшимися охватить русский корпус с флангов. Чтобы избежать окружения и разгрома, 25-й корпус отступил на Красностав, что привело его к отрыву на 25 км от 19-го корпуса, который тем временем при наступлении в юго-западном направлении был остановлен встречным ударом 6-го австро-венгерского корпуса и после двухдневного боя в районе Тарноватки отошел на север, к Комарову.

Следует сказать, что первое столкновение частей 19-го корпуса с противником 13 августа явилось для них неожиданным. Вот что писал в своих «показаниях» вольноопределяющийся 2-го батальона 151-го пехотного Пятигорского полка А. Волшинов: «13 августа мы вышли с последней стоянки в 7 час. утра… Люди шли спокойно. По слухам впереди были замечены небольшие отряды неприятеля, но ничего определенного не знали ни господа офицеры, ни нижние чины. В 9¼ нас остановили среди леса за дер. Юзефовка. Люди сели по обочинам дороги. Впереди нашего 2-го батальона, который шел в голове отряда, расположились… офицеры… штабс-капитан Перетяжкин, подпоручики Соколовский и Есипов, капитан Охременко. Ели яблоки, шутили. Проехал с поля полковник Артезиани (командир отряда. – М. С.) и сказал, что не видно ничего подозрительного. Но не прошло и 10 минут, как прискакал на коне подполковник Кундин (командир батальона. – М. С.), наблюдавший от стогов лес на противоположном конце поля, и приказал немедленно рассыпать роты в цепь, так как им были замечены густые цепи австрийцев, выдвигавшиеся из леса… Все дружно двинулись вперед, а через 5–6 минут люди наскоро окапывались, приноравливались прицеливаться, перебрасывались шутками, грозили “показать австрийцу”. Около 10 час. утра… на левом фланге наших войск затрещал пулемет. Австрийцы ответили. Люди наши сгруппировались за домом и открыли убийственный огонь по правому флангу противника. Пулемет, поддержанный дружным огнем из цепи, выбивал противника рядами, но за каждым упавшим австрийцем появлялись два»^[96]. Предполагая необходимость пополнить запас боеприпасов, комбат «послал двуколку за патронами и приказал сражающимся беречь патроны, так как наши солдаты в азарте стреляли без отдыха и устали». В первый раз патроны были доставлены, во второй – их не дождались. В то время как из «цепи были слышны крики: “Патронов! Лежим без патронов! Стрелять нечем!”». Увидев их беспомощность (нет боеприпасов и подкрепления), австрийцы предприняли попытку зайти во фланг и тыл сражающемуся батальону. Последний в «6½ часа вечера» вынужден был отступить, понеся большие потери в личном составе. Были убиты офицеры подполковник Лазаренко, капитан Охременко, фельдфебель Храмков, тяжело ранен поручик Есипов^[97].

Об этом бое и причине отступления частей 38-й пехотной дивизии написал в «Памятной записке» командир 152-го Владикавказского полка полковник М. Н. Ганский: «13 августа в неравном бою с тройным по составу противником, притом еще окопавшимся, Ермоловцы показали себя истыми воинами русскими. В этом боевом для настоящего состава полка крещении я… видел много примеров храбрости и мужества. Неравен, тяжел и кровопролитен был бой. Мы потеряли 14 офицеров и до 1300 нижних чинов, но дух наш не смутился и скорее бы полк лег костьми, чем подался назад, если бы соседняя часть, лишенная патронов, не стала отступать, обнажая наш фланг. Воспользовавшись этим, противник, перешел в наступление, сделал глубокий охват… Пришлось отходить на удобные для защиты позиции…»^[98]

В ходе боя, по словам полковника М. Н. Ганского, «неся огромные потери… роты смело сходились с противником и неоднократно бросались в атаку, отбиваемую пулеметами». Имел место случай, когда «противник, не приняв штыкового удара, стал подаваться назад. Появились белые флаги». Однако, когда «храбрецы во главе с поручиком Случановским стали к ним подходить, чтобы забрать в плен, то оказались в ловушке и были немедленно все перебиты перекрестным огнем противника и ложно сдававшихся»^[99].

Таким образом, эти и другие факты говорят о том, что в первые дни сражения в войсках проявлялись случаи неорганизованности и беспечности. В приведенных фактах обращает на себя внимание отсутствие артиллерии. И это не случайно. Из «описания боевых действий 38-й артиллерийской бригады» (перед войной дислоцировалась в Пружанах) следует, что 13 августа в 10 часов вечера командир бригады генерал С. Л. Фуфаевский приказал командиру 1-го артиллерийского парка подпоручику Копцюку выдвинуть артиллерию в один из пунктов начавшегося сражения – д. Буды Джеронские. Однако, прибыв в местечко Комаров, парк вынужден был остановиться, так как «все улицы были забиты обозами». Попытка пробиться утром 14 августа также не увенчалась успехом, так как на пути в заданном направлении уже располагался неприятель. Артиллерийский парк отошел к местечку Комаров^[100]. В это же время артиллерийская батарея под командованием подполковника Славинского (по его словам о бое под Тарноваткой), изнуренная беспрерывным маршем, по «неосведомленности о противнике… попала не туда… и пришлось переезжать на другое место», затрачивая лишние усилия и время. Отмечая «успешные действия» батареи в бою, командир относил их в заслугу «офицерскому составу (поручики Шульц и Харитонов, подпоручик Ольховский и прапорщик Михайлюк), который, несмотря на частое нахождение под огнем неприятеля, всегда был на своих местах, действовал энергично и умело»^[101].

15 августа австро-венгры организовывали свои силы для окружения и разгрома 19-го армейского корпуса. Части и подразделения корпуса сражались, отстаивая занимаемые позиции и делая попытки перейти в наступление. Еще в середине дня 14 августа командиру 152-го Владикавказского полка полковнику Ганскому было приказано возглавить отряд в составе 152-го Владикавказского, 151-го Пятигорского пехотных полков и трех артиллерийских батарей, перейти в наступление и «овладеть неприятельскими позициями у Домброва» с целью захвата его и «оттеснить врага»^[102].

Составив боевой расчет, командир отряда приступил к выполнению приказа. Батальоны пехоты развернулись в боевой порядок, батареи, выехав на обозначенную им позицию, открыли огонь по Домброве. Пехота, постепенно продвигаясь вперед, открыла ружейный огонь, на подступах к местечку пленила 127 австрийцев, от которых наступавшие узнали, что Домброва противником оставлена, «благодаря сильному и меткому огню наших батарей». Около 8 часов вечера отряд вступил в местечко, «не понеся потерь»^[103].

Сложнее складывалась ситуация на другом участке фронта, занимаемом частями 1-й бригады 38-й пехотной дивизии 19-го корпуса у д. Снятычи. По причине плохой организации разведки, так как, по словам комбрига, «при бригаде не было конных частей, дальняя разведка не производилась» и о «местонахождении противника, его численности не было известно». Поэтому, когда в штабе в 8 часов утра 16 августа было получено приказание начальника штаба 38-й пехотной дивизии бригаде «задержать колонну противника, наступающего от селения Брудоки», то для этого был выдвинут один 149-й пехотный Черноморский полк. Однако одного полка оказалось недостаточно, так как «стало очевидно – перед полком развертывались превосходящие силы», открывшие ружейный и пулеметный огонь. Командиром бригады был вызван на поддержку из д. Снятычи 150-й пехотный полк с опозданием. Батальоны 149-го полка приостановили свое наступление и под «ураганным» огнем противника отступили.

Во второй половине дня стали организовываться силы. В 17 часов 45 минут на позиции прибыл 151-й пехотный Пятигорский полк, к правому флангу которого примкнули собранные командиром полка полковником Ольшевским батальоны 149-го пехотного Черноморского полка. Противник был отброшен артиллерийским огнем 38-й артиллерийской бригады. С наступлением темноты бой прекратился.

17 августа с 6 часов утра бой возобновился по всему фронту занимаемой позиции. Все попытки противника перейти в наступление «густыми цепями» отбивались огнем артиллерии и пехоты. В 7 часов 30 минут подошли на подкрепление батальоны 150-го и 152-го пехотных полков. Однако к этому времени «во всех батареях истощился запас снарядов». В то же время у противника появились автомобили с установленными на них артиллерийскими орудиями и пулеметами, которые, «постоянно меняя позиции, поражали фланговым огнем»^[104]. Полки 38-й пехотной дивизии вынуждены были отойти на заранее подготовленные позиции у деревень Снятычи, Антоновка.

Во второй половине дня в расположение отряда прибыл начальник 38-й пехотной дивизии. Отряду было приказано перейти в наступление. Войска заняли прежние позиции. В 18 часов к д. Снятычи прибыл 39-й пехотный Томский полк, которому было приказано «немедленно атаковать», как только в тыл противника будет направлен 324-й пехотный Клязьминский полк. Однако это наступление не состоялось. В середине следующего дня (18 августа) австро-венгры перешли в наступление по всему фронту. Сражение происходило с переменным успехом. В 17 часов начдив приказал отряду отойти к д. Зубовице^[105].

В боях 16–18 августа части бригады понесли значительные потери. В 149-м пехотном полку были убиты капитаны Панасевич и Джавахия, подпоручики Иванов и Павлов, 82 нижних чина; ранены подполковник Лепарский, капитаны Табачник и Никитин, штабс-капитан Анджапаридзе, подпоручики Лещинский, Бузин, Шахов, Фрейман, Жудро и Можайровский и 484 нижних чина; без вести пропали подпоручик Гололобов и 453 нижних чина. В 150-м пехотном полку погибли подпоручик Носов и 9 нижних чинов, получили ранения 80 нижних чинов^[106].

В своих донесениях командование отмечало наиболее отличившихся в боях: командира 3-го парка 38-й парковой артбригады поручика Касоцкого, прапорщиков Авсиевича, Гижицкого, Заграйского и Яроцкого, «питавших патронами и снарядами артиллерию и пехотные полки 38-й пехотной дивизии», доставляя их из д. Грубешов; командира разведгруппы поручика Кузьминского, доставившего «ценные сведения» о численности и вооружении противника, занимавшего д. Дуб. По взятии деревни Кузьминский организовал «вынос» из горящего дома свыше 500 человек раненых «наших и австрийцев». Во втором случае этот же поручик, будучи во главе разведгруппы, «наткнулся на запрягаемое австрийцами орудие», в перестрелке обратил неприятеля в бегство, захватил орудие и трех лошадей и доставил их в штаб дивизии. Командование отмечало и рядового Ивана Каминского, спасшего своего командира, «под сильным огнем противника» и в непосредственной близости от него («50 шагах») подавшего лошадь вместо убитой; рядового Тита Нестеровича, захватившего у д. Домброва австрийского самокатчика с планами и картами; рядовых Фому Рудковского и Александра Кручека, задержавших в разъезде под г. Замостье австрийского шпиона, тем самым «давших возможность… выяснить силы неприятельского гарнизона… и взятие его нашими войсками», и многих других^[107].

В ожесточенных атаках 14 и 15 августа прошли в 5, 17 и 25-м корпусах 5-й армии. При этом 5-й и 17-й корпуса отражали атаки австро-венгров, хотя 17-й корпус постигла неудача – внезапный удар во фланг со стороны группы Иосифа Фердинанда, заставивший отступить к северу. 25-й корпус отступал к Красноставу.

Поражение 17-го корпуса и отход 25-го корпуса поставили в тяжелое положение 5-ю армию. Ее центр обнажился, создалась угроза его окружения. Командующий армией генерал П. А. Плеве неоднократно обращался за содействием к командующим 4-й и 3-й армиями. Однако генерал А. Е. Эверт (был назначен вместо генерала барона А. Е. Зальца) отказывал в помощи, ссылаясь на тяжелое положение своих войск; генерал Н. В. Рузский направлял все свои помыслы и усилия на взятие Львова.

Русское командование возлагало большие надежды на наступательные действия 5-й армии, направлявшей свой удар во фланг 1-й австро-венгерской армии. Начальник штаба Юго-Западного фронта генерал М. В. Алексеев считал, что сложившееся положение в районе Томашова может быть ликвидировано, если 5-я армия силами трех корпусов нанесет поражение австро-венграм. Об этом он сообщал в Ставку Верховного главнокомандующего. Такого же оптимистического взгляда придерживался сам командующий 5-й армией генерал П. А. Плеве, отдавая 16 августа приказ всем корпусам энергично наступать с тем, чтобы 25-му корпусу отобрать у противника Замостье, а южной группе корпусов (19, 5 и 17-му) нанести удар во фланг в направлении Томашова.

В свою очередь и австро-венгры не оставили своего плана окружения и разгрома трех русских корпусов 5-й армии (19, 5 и 17-го). Этому способствовали отражение ими наступления 25-го армейского корпуса, атака с западной и северо-западной сторон 19-го армейского корпуса и глубокий охват его правого фланга, перехват путей отхода 5-й армии в северном направлении.

Командующий 5-й армией генерал П. А. Плеве, понимая сложившуюся обстановку, вечером 17 августа отдал приказ об отходе 5-й армии в северо-восточном направлении на линию Красностав (или Холм) – Владимир-Волынский, на одну линию с 4-й армией, произвести перегруппировку и затем силами двух армий перейти в наступление.

Вечером 19 августа, остановив контратаками наступление противника, 5-я армия под прикрытием 17-го корпуса стала отходить. Этим закончилась Люблин-Холмская операция. Срыв плана противника окружить 5-ю армию был предопределен натиском гренадерского, гвардейского, 3-го Кавказского и 25-го армейского корпусов, полукольцом окруживших армии Данкля^[108].

Люблин-Холмское сражение – одна из ряда одновременных и последовательных операций армейских группировок Галицийской битвы, одной из крупнейших стратегических операций Первой мировой войны. В сражении приняли участие войска 5-й армии, и в частности 19-й армейский корпус, которые в боях под Тарноваткой имели большой успех. В составе 5-го армейского корпуса отличились следующие воинские формирования: 67-й Тарутинский полк взял знамя 11-го венгерского полка и шесть орудий, 68-й Бородинский – два орудия, 27-й пехотный Витебский разгромил 10-ю австро-венгерскую кавалерийскую дивизию и захватил коновязи, 28-й Полоцкий, 39-й Томский и 40-й Колыванский пехотные полки разгромили 15-ю венгерскую пехотную дивизию и взяли 4000 пленных, два знамени и 22 орудия^[109].

Сложившаяся обстановка на фронтах требовала от Верховного командования принятия новых стратегических решений. Особое его беспокойство вызывала возможность наступления 8-й германской армии из Восточной Пруссии на Седлец. Чтобы не допустить этого, было принято решение нанести противнику контрудар из района Люблин – Холм. В соответствии с указанием Ставки штаб Юго-Западного фронта приступил к разработке плана операции. На правом фланге 4-й армии из ее 18-го и 14-го корпусов с приданными последнему частями была создана 9-я армия (командующий генерал П. А. Лечицкий)^[110].

Все армии Юго-Западного фронта 22 августа должны были перейти в общее наступление: 5-я армия – на фронт Туробин – Щебрешин – Красноброд, оказывая своим правым крылом помощь развитию удара левого крыла 4-й армии^[111]. Однако до начала общего наступления произошли разрозненные, частные атаки: на флангах 4-й армии 20 августа, на стыке 4-й и 5-й армий 22 августа 25-м корпусом из Красностава в тыл отходившим на юг частям 10-го австро-венгерского корпуса, 23 и 24 августа 9-я армия своим левым флангом совместно с правым флангом 4-й армии вели фронтальные атаки укрепленных позиций 1-го и 4-го австрийских корпусов на 45-километровом фронте, 25 августа 4-я армия своим левым флангом продолжала атаки на 12-километровом участке, занятом 5-м австрийским корпусом. Эти разновременные фронтальные атаки не принесли больших результатов. Русские на отдельных участках смогли продвинуться лишь от 1 до 3 км, но не сломили укрепленного фронта противника частными сражениями 9-й и 4-й армий, требовалась мощная поддержка 5-й армии, занявшей к этому времени исходное положение для атаки фронта Туробин – Щебрешин – Красноброд, и преследования на Томашовском направлении австро-венгерских войск эрцгерцога Иосифа Фердинанда (командир XIV армейского корпуса 3-й армии).