Глава 2. Зов Света

Вернувшись в замок, Эндориан чувствовал глубокое смятение, которого никогда прежде не испытывал. Стены замка, которые некогда служили ему опорой и защитой, теперь казались удушающей клеткой, запирающей его в собственных сомнениях и страхах. Слова монаха, прозвучавшие в ту роковую ночь, когда он столкнулся с истиной о своем предназначении, пустили в его сердце ростки сомнения. Они прорастали с каждым днем, разрушая привычные убеждения. Рыцарь всегда верил, что его судьба – служить тьме и безжалостно исполнять приказы, но теперь его уверенность пошатнулась.

Проходили годы, и внутренняя борьба становилась невыносимой. Лорд Бальтазар начал замечать перемены в сыне. Он видел, что некогда непоколебимый рыцарь все чаще впадал в задумчивость, терял бдительность. Это вызывало в Бальтазаре раздражение и недовольство, ибо он считал, что сомнения – это признак слабости. В своей жестокости он решил, что нужно испытание, которое окончательно избавит сына от всякой мягкости. Испытание, которое докажет, что он остается верным слугой тьмы.

Бальтазар дал приказ: уничтожить небольшую деревню, расположенную на окраинах его владений. Деревня восстала, отказавшись платить дань, и лорд видел в этом вызов своей власти. Темный рыцарь, закованный в броню, сел на коня и отправился на задание. Но в этот раз его сердце было обременено тяжелыми мыслями. Каждый шаг коня отзывался эхом в его душе, как будто вел его к неизбежной пропасти.

Когда он достиг деревни, жители уже знали о его приближении. Мужчины пытались вооружиться всем, что могли найти, женщины и дети прятались в своих домах, а старики, видя неотвратимое, молили о пощаде. Но рыцарь понимал – пощады не будет. Он должен был исполнить свой долг, доказать отцу и самому себе, что не поддастся слабости.

Огонь охватил деревню. Дома пылали, превращая улицы в пекло. Темный рыцарь с яростью прорубал себе путь сквозь толпу, вымещая на людях свои сомнения и страхи. Однако каждый крик, каждая мольба о пощаде резали его сердце, как острые клинки. И тогда, среди хаоса, он столкнулся лицом к лицу с молодой женщиной. Она держала на руках ребенка и смотрела на него с отчаянием, но без страха. В ее глазах не было просьбы о пощаде. Она просто смотрела на него, как будто видела в нем нечто большее, чем бездушного палача.

Этот момент остановил время. Рыцарь замер, меч застыл в воздухе. Внутренний холод, который всегда сопровождал его, начал таять. Он вдруг понял, что свет, о котором говорил монах, был внутри него с самого начала. Этот свет не был чем-то чуждым или внешним – он был частью его самого, той частью, которую он всю жизнь подавлял.

Темный рыцарь не смог ударить. Он опустил меч, его броня стала казаться невыносимо тяжелой. Перед ним стояла женщина с ребенком, а он – безоружный, без сил, просто человек.

Но этот момент сострадания был прерван. Один из его солдат, не понимая, что происходит, атаковал женщину, видя, что рыцарь колеблется. Ее крик эхом отразился от разрушенных стен деревни, и в этот миг Темный рыцарь осознал свою беспомощность. Он бросился к ней, но уже было слишком поздно. Женщина погибла на его руках, жизнь покидала ее тело, и он не смог ничего изменить.

Он осознал, что больше не может следовать темным путем, но также понял, что искупление за его грехи будет нелегким. Вернуться к прежней жизни было невозможно. Теперь перед ним был выбор: продолжать быть орудием разрушения или попытаться найти путь к свету и искуплению, даже если это означало предательство всего, чему он был научен с детства.

Эндориан начал свою двойную жизнь. Днем он оставался верным слугой тьмы, выполняя приказы отца, но ночью уходил в леса, где его терзали мысли о свете и правде. Он искал монаха, надеясь, что тот сможет дать ему ответы, но монах исчез. Теперь он остался один на один со своими сомнениями.

Неделями Темный рыцарь разрывался между долгом и желанием изменить свою судьбу. Он знал, что остаться в замке означало навсегда запереть себя в оковах тьмы.

Однажды, в тиши ночи, он услышал разговор двух крестьян. Они обсуждали легенду о древнем драконе Халарке. Один из них говорил с восхищением: "Халарк видел рождение тьмы и знает её природу. Говорят, тот, кто осмелится спросить у него совета, сможет найти истину." Эти слова запали в душу Эндориана.

В Фарнгоре, среди бескрайних снежных вершин, обитало это существо. Оно стало для него символом надежды. Только Халарк мог дать ответы на вопросы о свете и тьме.

Эндориан принял решение: покинуть замок.

Путь к Фарнгору был долгим и тяжелым. С каждым шагом Эндориан чувствовал, как его сомнения становятся всё сильнее, обжигая его изнутри. Когда он впервые увидел Мортена, тот сидел у костра, разведенного на заснеженной поляне. Высокий, но чуть сгорбленный от прожитых лет, Мортен выглядел как человек, который слишком много раз смотрел в лицо смерти, но, вопреки всему, всегда оставался жив. Его седые волосы были коротко подстрижены, а лицо покрыто морщинами и шрамами, каждый из которых хранил свою историю. Грубый плащ с заплатами и простые кожаные сапоги лишь подчёркивали его отрешённость от суеты мира.

Эндориан остановился, не двигаясь дальше. Снег хрустел под его ногами, а тени деревьев, качающихся под порывами холодного ветра, отбрасывали странные узоры на замёрзшую землю. Мортен поднял голову, не торопясь, словно знал, что Эндориан подойдёт. Его светло-серые глаза, казалось, проникали в самую душу.

– Ты ищешь ответы, – сказал он, прежде чем Эндориан успел заговорить. Его голос был глубоким и усталым, словно это была не просто речь, а отзвук многих лет размышлений. – Но ответы не приходят тем, кто их ищет в тенях. Ты пытаешься убежать от тьмы, но она всегда будет частью тебя.

Эндориан сжал кулаки. Его инстинкт подсказывал ему оставаться настороже, но в присутствии этого человека он чувствовал странное спокойствие. Мортен медленно поднялся, его движения были немного скованными, но уверенными, как у опытного воина, который знает цену каждой схватке.

– Кто ты? – наконец спросил Эндориан, его голос был холодным, но не агрессивным.

Мортен посмотрел на него, едва заметно улыбнувшись.

– Просто человек, который тоже когда-то искал ответы, – сказал он, медленно обходя костёр. Его тень, отбрасываемая пламенем, казалась больше самого человека. – Но тьма… она всегда будет рядом. Это не враг, которого можно победить. Она – часть нас, часть этого мира. Тьма, которой служит твой отец, – это другая история. Это не просто ночной мрак или тени, скрывающие правду. Это тьма, которая пожирает всё, что ты ценишь, оставляя лишь пустоту.

Эндориан замер. Слова Мортена отзывались в его душе, как удары грома. Он впервые услышал такую чёткую и болезненную правду о том, что его так долго терзало. Но он не мог принять это просто так.

– Что мне делать? – спросил он, его голос прозвучал глухо, словно эти слова вытягивались из глубин его страха.

Мортен остановился напротив Эндориана. Он скрестил руки на груди, его лицо стало серьёзным, словно он готовился произнести что-то, что изменит жизнь его собеседника.

– Ты должен принять свою тьму, – сказал он, его голос был твёрдым, как холодный клинок. – Не беги от неё. Но не позволяй ей управлять тобой, как это произошло с твоим отцом. Он стал её рабом. Ты видел, что она сделала с ним, как она его пожрала изнутри, как его душа сгнила в темноте, как он стал чем-то… нечеловеческим.

Эндориан смотрел на Мортена, но ничего не говорил. Он чувствовал, как внутри него всё переворачивается. Эти слова, резкие и безжалостные, били по его гордости и упрямству, но в них была правда, которую он не мог игнорировать.

– Мой отец… – начал он, но замолчал.

Мортен кивнул, его взгляд был проницательным.

– Да, твой отец. Он не всегда был таким. Я помню его другим. Когда-то он был честным воином, человеком, который умел принимать решения и вести за собой. Но сила… сила не прощает слабости. И тьма, она питается нашими слабостями, нашими страхами, нашим отчаянием.

Эндориан вздрогнул. Его воспоминания о Бальтазаре были полны противоречий. Он видел в отце одновременно величие и ужас, силу и безжалостность. Но то, что говорил Мортен, раскрывало другую сторону, ту, которую Эндориан никогда не замечал или боялся признать.

– Ты знаешь, что она сделала с ним, – продолжил Мортен. Его голос стал тише, но в нём слышалась тяжесть прожитой боли. – Она изменила его. Она уничтожила всё человеческое в нём. Но ты… ты ещё можешь выбрать.

Эндориан опустил взгляд, его кулаки разжались, а плечи поникли. Он почувствовал, как его броня, которая всегда была его защитой, стала невыносимо тяжёлой.

– Я не знаю, как. – Его голос был тихим, почти безжизненным.

Мортен подошёл ближе, но не дотрагивался до него.

– Прими её. Не беги, не пытайся изгнать. Тьма – это часть тебя, но она не должна быть твоим хозяином.

Эти слова прозвучали как откровение. Эндориан поднял голову, его взгляд был полон внутреннего конфликта, но в глубине глаз мелькнула искра понимания.

– Ты ищешь что-то большее, чем ты сам, – добавил Мортен, делая шаг назад и глядя на небо. – Ответы найдёшь не в битвах и не в жертвах. Ты найдёшь их в себе.

Они замолчали. Лес вокруг них был тих, лишь ветер играл в ветвях деревьев. Эндориан не знал, что сказать. Он чувствовал, что эта встреча была не случайной, что слова Мортена останутся с ним навсегда.

И впервые за долгие годы он почувствовал, что тьма внутри него не душила его, а стала чем-то, с чем он мог бы жить.

На третий день пути в горах, ледяные вершины Фарнгора показали свою беспощадность. Ветер, словно невидимый хищник, рвал одежду и заставлял глаза слезиться. Каждый шаг давался с трудом, как будто сами горы пытались прогнать незваных гостей. Мортен шёл впереди, уверенно прокладывая путь через снежные заносы, его фигура почти исчезала в клубах белого вихря. Эндориан следовал за ним, его плащ развевался, как знамя, в этой битве с природой.

Внезапно Мортен остановился, подняв руку, чтобы дать знак Эндориану. Перед ними открылась тёмная пасть пещеры, словно вход в иной мир. Снег метался у её края, но внутри царила пугающая тишина.

– Здесь мы остановимся, – сказал Мортен, его голос прозвучал хрипло, как у человека, пережившего многое. Он первым вошёл внутрь, ступая осторожно, будто чувствовал невидимое напряжение.