1

Зима в этом году в Зюзюкинске выдалась очень морозной. Уже почти неделю на улицах города не наблюдалось привычного оживления, зюзюкинцы без особой нужды из дома старались не выходить, а если и выходили, то чуть не бегом добирались до места назначения, опасаясь отморозить себе нос, уши и другие части тела, не прикрытые одеждой. Снег со льдом покрывал уличный асфальт, и это создавало жителям города огромные трудности при передвижении как на транспорте, так и на собственных ногах. Коммунальные службы категорически отказывались посыпать дорожки для прохожих солью или на худой конец песком. Это приводило к тому, что прохожие падали, ломали ноги, руки, в лучшем случае получали ушибы.

Особенно много таких неприятных случаев бывало на площадке перед проходной единственного в Зюзюкинске огромного производственного предприятия – мясокомбината имени Людоедова. Гостей города это название весьма удивляло, а тех, кто был более чувствителен, даже пугало. Чтобы дать мясокомбинату такое имя, надо быть или большим шутником, или же маньяком-извращенцем. Однако на самом деле все объяснялось просто! Семен Петрович Людоедов был основателем мясокомбината, но никакого каннибализма за ним не наблюдалось в течение всей его жизни, вплоть до кончины, впрочем, как и за всеми его родственниками, которые до сих пор занимали руководящие посты на предприятии. Сын Семена Петровича, Константин Семенович Людоедов, после смерти отца взял бразды правления мясокомбинатом в свои руки.

Константин Семенович директором был хорошим, вот только о благе сотрудников, включая своих родственников, не особенно заботился. Его голову занимала одна мысль: произвести столько колбасы, чтобы можно было накормить не только весь город, но и всю область. Неудержимое стремление к увеличению продукции сказывалось не только на ее качестве, но и на самой жизни мясокомбината, который работал круглосуточно. Рабочие в поте лица, сменяя друг друга, трудились днем и ночью. Правда, их стремления были не так возвышенны и масштабны, как у их директора. Тех, кто приходил наниматься сюда на работу, привлекало только одно – довольно высокая заработная плата, а остальное, как они считали, уже мелочи жизни. Вот одной такой мелочью и была площадка перед проходной, сплошь покрытая гладким как зеркало льдом. Люди выходили из проходной, поскальзывались, падали, ломали… В общем, все по обычному сценарию. То и дело до вахтеров доносились чьи-то ругательства и проклятья в адрес городских служб, безобидного директора Людоедова, зимы, да и всей своей несчастной жизни.

Не обошлось без такого казуса и в это раннее морозное утро. Молодая женщина вышла из проходной, громко стуча каблучками зимних сапожек и высоко подняв голову. Она вдохнула морозный воздух, улыбнулась каким-то своим мыслям, сделала несколько семенящих шажков и, не удержавшись на скользком льду, взмахнула руками и с воплем грохнулась на самое мягкое место своего тела.

– Вот, еще одна, – почему-то злорадно усмехнувшись, сообщила вахтерша тетя Марина своей напарнице, молоденькой девушке Лене.

– А мне ее жалко, – выглянула из окошка Лена. – Может, помочь?

– Не старуха, сама встанет, – огрызнулась тетя Марина.

– И почему площадку песочком не посыпят? – вздохнула Леночка, подперев щечку кулачком и наблюдая, как пострадавшая работница мясокомбината, дрыгая ногами и руками, безуспешно пытается подняться на ноги. – Что за начальство у нас…

– Не начальство виновато, а сами люди, – перебила ее наставница по работе.

– Это еще почему? – удивилась Леночка.

– А потому, что обувь надо подбирать в соответствии с погодой и состоянием наших улиц, а не гнаться за модой. Вот у тебя, например, сапоги на каблуках? – спросила тетя Марина, заглядывая под стол, чтобы разглядеть обувь своей ученицы.

– Нет, я зимой каблуки не ношу, – высунула Леночка из-под стола свою стройную ножку в замшевом сапожке на плоской подошве. Причем сделала она это так резко, что чуть не угодила в нос тете Марине, которая, впрочем, не обратила на это никакого внимания и продолжила поучать сидящую напротив неразумную представительницу современной молодежи:

– Правильно, потому ты и не падаешь, а эта напялила каблучищи и еще хочет на таком льду удержаться. Нет, что ни говори, а лучшая обувь при наших зимах да властях – это валенки, а не то, что надето на ней, – заявила тетя Марина.

Леночка, которая не привыкла перечить старшим, молча согласилась со своей наставницей, и они вместе принялись наблюдать за все еще барахтающейся на льду любительницей каблуков, которой в этот момент приходилось несладко.

Звали несчастную жертву современной моды Натальей Александровной Мартышкиной. Она как раз закончила ночную смену и вышла на улицу, предвкушая скорое возвращение домой. Упала она неожиданно и довольно ощутимо. За последний месяц это было ее пятое, а может, шестое или седьмое падение, сейчас Наталья не могла точно припомнить.

Женщина попыталась встать на ноги, но у нее не получилось. То ли лед сегодня был особенно скользким, то ли сказывалась усталость после ночной смены, проведенной в душном разделочном цеху, но ноги упорно отказывались подчиняться своей хозяйке и при каждой попытке Натальи переместить на них вес своего тела дружно разъезжались в стороны.

– Вот блин, – совсем некрасиво ругалась красивая женщина. – Что же это такое?

Больше всего она волновалась не оттого, что упала и больно ударилась, хотя и с тоской подумала, что на заду у нее теперь будет огромный синяк, который ревнивый муж наверняка отнесет к очередному злодеянию несуществующего Наташиного любовника. Мартышкина, будучи несколько закомплексованной и стеснительной женщиной, боялась, что кто-нибудь из знакомых увидит ее распластавшейся на льду, расскажет другим знакомым, те третьим… В результате над ней будет смеяться половина города. Так думала Наталья, не подозревая о том, что собратьев по несчастью у нее как раз эта самая половина населения Зюзюкинска.

Однако по прошествии десяти минут, проведенных в безуспешных попытках снова подняться на ноги, Мартышкина так утомилась, что ей стало наплевать на мнение окружающих, и она решила просто уползти с опасной для жизни площадки. Женщина встала на четвереньки, мысленно попрощалась со своими колготками, повесила на шею сумочку, чтобы не мешала передвижению, и поползла.

– Глянь-ка, совсем баба рехнулась, – закатилась от смеха тетя Марина.

– А я бы тоже так сделала, – забыв, что наставнице лучше не перечить, высказала свое мнение Леночка.

Наталья тем временем добралась до края тротуара, нащупала руками в перчатках притоптанный снежок и наконец благополучно приняла вертикальное положение. Затем она подсчитала потери от падения, которых оказалось целых три – порванные колготки, оторвавшаяся от дубленки пуговица и возможный синяк на мягком месте, и облегченно вздохнула. «Надеюсь, никто меня не видел?» – мысленно вернулась она к своим прежним переживаниям, затем огляделась и, никого не заметив, засеменила к автобусной остановке, чтобы успеть на первый автобус.

Невольные свидетельницы позора Натальи Александровны – Леночка и тетя Марина – проводили Мартышкину взглядами и вернулись к своим обязанностям.

* * *

Наталья Александровна, или просто Наташенька, как ее звали родные и знакомые, проживала почти в центре Зюзюкинска со своим мужем Николаем, или просто Коляном Мартышкой. Они поженились всего полгода назад и теперь налаживали семейный быт в Наташиной двухкомнатной квартире, доставшейся ей от бабушки.

Колян был парнем видным, можно даже сказать красивым, но уж слишком ревнивым, что Наташу одновременно и радовало, и угнетало. А еще Колька обожал всех разыгрывать, причем зачастую его розыгрыши оказывались не только несмешными, но и попросту злыми. Однако Наташа все равно любила Николая таким, какой он есть, и сейчас, выбравшись на своей остановке из автобуса, сломя голову понеслась домой.

На улице в этот ранний час было пустынно, только изредка попадались прохожие.

Мартышкина добралась до своего подъезда, поднялась на третий этаж, достала ключи, открыла дверь и на цыпочках, чтобы не разбудить Колю, вошла в квартиру.

Здесь она быстро скинула дубленку, сапоги, сняла шапку и пошла в спальню. Она сразу же заметила застеленную кровать, поняла, что муж, невзирая на ее постоянные упреки, снова завалился спать в гостиной на диване.

– Вот балбес, – ласково отругала мужа Наташа. – Наверняка без подушки опять уснул.

Сказав это, Мартышкина схватила с кровати подушку и направилась в гостиную, дабы создать своему любимому супругу все условия для хорошего сна.

Николай действительно лежал на диване без подушки под головой, но зато накрытый теплым пледом. Наташенька подошла к дивану и тихо позвала:

– Колюня, Коленька, поднимись на минуточку, я тебе подушечку под голову подложу.

Однако Коля так крепко спал, что на зов никак не отреагировал.

– Ну, Коля, давай же, – тронула его за плечо молодая женщина. – Или отправляйся в спальню.

Муж и теперь просыпаться не хотел.

– Ах, так, – разозлилась Наташа. – Ну тогда держись! – Она размахнулась и хлопнула подушкой по спине супруга.

От этого действия плед сполз с Николая и обнажил его голый торс, залитый кровью. Даже в сумерках Наталья поняла, что это именно кровь. Она не закричала, не заплакала, не впала в транс, а просто отпрыгнула назад как ошпаренная и брезгливо отшвырнула от себя подушку. Подушка с глухим звуком шлепнулась на пол, и это привело Наталью в чувство. Она встрепенулась, сделала шаг вперед, наклонилась и дотронулась до лба мужа. Лоб был сухим и едва теплым. «Значит, умер недавно», – отстраненно подумала Мартышкина, развернулась и пошла в прихожую.

Здесь она схватила телефонную трубку, набрала номер милиции и стала ждать. Все это она делала механически, как будто бездумно повиновалась чьей-то чужой воле. В отделении трубку взяли только после третьего гудка.

– Дежурный Симоненко слушает, – раздался слегка хриплый мужской голос.

– Милиция, моего мужа убили, – ровным голосом сказала Наташа.

Дежурный такому сообщению нисколько не удивился, а только спросил:

– Какой у вас адрес?

– Улица Братьев Гримм, дом пять, квартира двадцать три, первый подъезд, третий этаж, – дала указания женщина и повесила трубку.

Затем она развернулась, сделала шаг к гостиной, и в этот момент жуткий душераздирающий звон заполнил ее уши. Наталья охнула, не выдержала и начала медленно оседать на пол, теряя сознание…

Наташа очнулась от холода. Она открыла глаза, вздохнула и села, прислонившись спиной к стене прихожей. И тут же она вспомнила, почему оказалась лежащей на полу. «Коля мертв», – пробила мозг страшная мысль, и спазм рыданий сжал горло женщины. Правда, вволю поплакать ей не удалось, потому что в этот момент в квартиру позвонили.

Наталья поднялась и открыла дверь. На пороге стояли двое милиционеров и какой-то мужчина в короткой кожаной куртке на меху и потертых джинсах. Он-то и начал говорить первым:

– Вы милицию вызывали?

– Да, – кивнула Наташа и, повернувшись, ткнула пальцем в направлении гостиной: – Он там…

Джинсовый парень кивнул своим сопровождающим, и те, миновав Наталью, прошли в указанную комнату.

– Младший следователь капитан Чаелюбов, – представился тем временем парень и вошел в квартиру. – Так что у вас случилось?

– Я нашла своего мужа мертвым, – глубоко вздохнув, начала говорить Мартышкина. – Пришла с работы, а он лежит…

Но Наталье не удалось закончить фразу, потому что в этот момент из гостиной донесся разочарованный возглас:

– Не понял, а где труп-то?

– Что там у вас? – громко спросил Чаелюбов и, вежливо отстранив Наташу, двинулся в комнату.

Женщина пошла следом. Оба оперативника с растерянными лицами стояли посреди комнаты и смотрели на своего начальника.

– А где же труп? – повторил вопрос один из милиционеров.

Чаелюбов повернулся и вопросительно глянул на Наталью.

– Он на диване лежал, пледом накрытый, – неуверенно пробормотала Мартышкина и машинально бросила взгляд на диван.

Трупа там не было, как не было и перепачканного кровью пледа. Единственным напоминанием о страшном происшествии была одиноко лежащая на полу подушка, которую в шоке отбросила от себя Наталья. Женщина, увидев все это, почувствовала, как голова у нее пошла кругом.

– Ну и как вы нам все это объясните? – спросил Чаелюбов.

– Я не знаю… Я ничего не понимаю… – забормотала Мартышкина.

– Зато я знаю и понимаю, – перебил ее капитан. – Вы сделали ложный вызов, отвлекли нас от работы, а это, между прочим, карается законом. Кстати, как ваша фамилия? – запоздало решил уточнить он.

– М-мартышкина, – испугавшись угроз милиционера, начала заикаться Наталья.

– Как? – переспросил Чаелюбов и подозрительно прищурил глаза.

– Мартышкина, – повторила женщина.

– Так, так, – понимающе закивал капитан. – Что-то фамилия мне ваша очень знакома…

– А мужа вашего как зовут? – неожиданно вмешался в разговор оперативник, который до сих пор молчал.

– Колей, то есть Николаем, – поправилась Наталья.

– Ну точно, – обрадовался служитель закона и, повернувшись к Чаелюбову, пояснил: – Этот Николай Мартышкин, он же Колян Мартышка, известный шутник. Правда, шутки у него всегда дурацкие. Мы его даже несколько раз задерживали, только он всегда умудрялся сухим из воды выходить. Любит он нашего брата дурить.

– Постой-ка, – вспомнил наконец капитан, – а не он ли на прошлой неделе позвонил и сказал, что в магазине «Красотка» спрятана бомба?

– Он, – уверенно закивали милиционеры.

Тут Чаелюбов вспомнил, что рассказывал ему на прошлой неделе его коллега, старший лейтенант Серега Жучков, и как он ругался на злостного шутника Колю Мартышкина. А дело было так.

Утром в отделение милиции поступил звонок, неизвестный сообщал, что в магазине «Красотка» в одной из баночек с пудрой спрятана миниатюрная электронная бомба. Естественно, звонок этот поднял на ноги все отделение. В магазин немедленно была послана оперативная группа с собаками и саперами. Каково же пришлось бедным милиционерам, когда пришлось вскрывать каждую баночку с пудрой и вытряхивать их содержимое! Собаки чихали и терли лапами носы, которые мгновенно забились мельчайшими частицами душистой пудры. Милиционеры не отставали от своих питомцев и дружно чихали направо и налево, проклиная и неизвестного террориста, и парфюмеров всего мира, которые додумались до создания такого страшного и, на взгляд сильного пола, бесполезного косметического изобретения, как пудра.

Серега Жучков как раз руководил этой операцией, а когда вернулся в отделение, то очень долго, брызгая слюной, отряхиваясь и выковыривая из ушей пудру, орал, что найдет этого шутника и собственноручно скормит ему всю косметику своей жены.

Шутника долго искать не пришлось, его притащили оперативники через пятнадцать минут. Один из ребят просто обратил внимание на молодого человека в магазине, который, притаившись за витринным стендом и покатываясь от смеха, наблюдал за работой милиции. Оперативникам ничего не стоило опознать в нем известного всему отделению шутника и мелкого хулигана Кольку Мартышкина. Так же им не составило труда выявить причастность Мартышкина к хулиганской выходке в магазине.

Даже когда Кольку забирали, он продолжал хохотать, не в силах остановиться. Смеяться он прекратил лишь тогда, когда получил в нос от старшего лейтенанта Жучкова, да и то на время.

В очередной раз заплатив крупный штраф, Колька снова хихикнул и отправился восвояси.

– И почему мы его посадить не можем? – вздыхал Жучков, обращаясь к Чаелюбову.

– Потому что он штраф заплатил, – отвечал капитан.

– К тому же настолько идиотскую шутку он выкинул в первый раз, – продолжал рассуждать Серега.

– А до этого что, все не так серьезно было? – усмехнулся Чаелюбов.

– В общем, да, – отозвался Жучков. – Так, по мелочи. То скажет по телефону, что квартиру ограбили, мы приезжаем, а там хозяева смотрят на нас как на придурков и понять ничего не могут. То приполз к нам в отделение весь в крови, одежда порвана, и говорит, что на него, мол, хулиганы напали и убежали. Ну, наши ребята, естественно, за хулиганами кинулись, а этот шутник, черт бы его на сковородке поджарил, как заржет и бежать.

– А как же кровь? – удивился капитан.

– А, – махнул рукой старший лейтенант, – это он краской перемазался да воротник на рубашке оторвал.

– Так зачем он это делает? – недоумевал Чаелюбов.

– Видимо, натура у него такая, веселая. Дня не может прожить, чтобы над нашим братом не поиздеваться.

– Чудик какой-то, – дал диагноз Мартышкину капитан.

– Скорее всего, у него болезнь такая. И главное, он нигде не работает и при этом живет, по всей видимости, весьма неплохо, ведь как ни попадется к нам, так всегда при деньгах, чтобы штраф заплатить.

– Может, ворует? – предположил Чаелюбов.

– Не знаю, но в кражах и других преступлениях, кроме мелкого хулиганства, он замечен не был, – пожал плечами старший лейтенант. – В общем, как бы там ни было, но еще раз он надо мной так подшутит, и я его точно посажу, – заключил он.

Теперь капитан Чаелюбов наконец вспомнил этот разговор, и в сердце его закралось подозрение, что и на этот раз страдающий страстью к розыгрышам Мартышкин решил подшутить над милицией. Он хмыкнул и внимательно посмотрел на стоящую напротив него женщину. Вид у той был испуганным и растерянным, можно было подумать, что она действительно уверена в гибели своего мужа. Однако таким образом можно было провести кого угодно, только не капитана Чаелюбова.

При ближайшем и внимательнейшем рассмотрении он заметил, что женщина очень растрепана, помада смазалась, а на колготках, прямо на коленках, виднеются две дыры.

«Ого, да дамочка, кажется, подвыпившая», – подумал Чаелюбов, а вслух спросил:

– А почему это у вас одежда порвана?

Наталья взглянула на свои колготки, а потом перевела взгляд на милиционера и смущенно пояснила:

– Это я на льду упала перед мясокомбинатом, я там работаю.

– Упали и сразу две дырки образовались? – не поверил капитан.

– Нет, что вы, – замахала руками женщина. – Понимаете, там перед проходной площадка есть, вся покрытая льдом. Я на этой площадке и грохнулась, а так как подняться никак не могла, то решила доползти до тротуара, там хоть снежок, а не лед. Вы мне не верите? – спросила она, взглянув на Чаелюбова.