Глава 7

В этот день Александр Владимирович, как обычно, вернулся домой поздно. На ходу избавляясь от галстука и пиджака, она направился прямиком в кабинет. Бросил вещи на спинку стула, а сам уселся в кресло, открыл ящик стола и вытащил какие-то бумаги. Пролистал их, часть засунул обратно, а другую принялся внимательно изучать, в задумчивости потирая покрытый легкой щетиной подбородок. Потом достал из-под стола серебристый дипломат и сложил в него документы. За этим занятием его и застала жена. С момента ее возвращения они еще не виделись. Увидев ее в дверях, Александр Владимирович оторвал взгляд от своего занятия, положил оставшиеся бумаги в чемодан и захлопнул крышку.

– Здравствуй, дорогая, – несколько натянуто улыбнулся он. – Как съездила?

– Привет. – Ольга Юрьевна подошла к нему и поцеловала в щеку. – Прекрасно, – ответила она, а потом с усмешкой добавила: – Правда, устала, как папа Карло, и наговорилась на год вперед.

Она присела на диван и закинула ногу на ногу.

– Много выступала? – спросил он.

– Да, провела четыре тренинга по три часа каждый. Вроде время и регламентировано, но ты же знаешь, как это бывает. Сначала я говорю, потом участники задают вопросы, не оставишь же их без ответа. В общей сложности выходит не три, а все пять часов.

– Хм, конечно, знаю. Стоит мне только дать волю коллегам на совещании, и все – вопросы начинают сыпаться, как из рога изобилия. Если их не остановить, можно часами говорить, и самое удивительное, что чем дольше отвечаешь, тем больше вопросов появляется. – Он откинулся на спинку кресла и поинтересовался: – С дочерью уже поговорила?

– Да, – сказала она. – Не стала скандалить, ругаться. Зачем? Если ты уже с ней пообщался. Пришлось рассказать ей, с чем связаны твои переживания. Надеюсь, теперь она поймет, что ее необдуманные поступки могут привести к трагедии и что ее поведение вредит тебе.

Ее домашний шелковый костюм оливкового цвета удачно гармонировал с зелеными глазами и темными локонами, а на ноге ритмично покачивалась полуснятая атласная туфелька, отделанная лебяжьим пухом.

– Вредит – не то слово, – вздохнул Александр Владимирович. – Весь город гудит, как осиное гнездо. Все шушукаются за спиной, а в глаза улыбаются.

Он встал и направился к небольшому холодильнику у окна. Он открыл дверцу и выудил из него бутылку боржоми.

– Хочешь минералочки? – спросил Александр Владимирович.

– С удовольствием, – вяло улыбнулась Ольга Юрьевна. – Я знаю, у тебя здесь есть аспирин. Дай мне таблетку, как раз запью. Что-то сегодня целый день голова болит и сердце давит, наверное, от всех этих переживаний.

Александр Владимирович прихватил из шкафа пару стаканов и, подойдя к столу, разлил минералку. Достал из ящика упаковку с лекарством, подал его жене вместе с водой и вернулся на прежнее место. Осушив сразу полстакана, он довольно крякнул, вытер рот тыльной стороной ладони и сообщил очередную новость:

– Завтра рано утром улетаю в Москву.

– Надолго? – тут же спросила она.

– Надеюсь, туда и обратно. Ну а там как пойдет, это уже не от меня зависит. После обеда совещание в Министерстве финансов, потом – встреча с одним бизнесменом, и если ничего не поменяется, то сразу назад. Послезавтра надо быть здесь, дел по горло, да и очередная комиссия приедет из центра.

Ольга Юрьевна тяжело вздохнула. Ох и нелегкое это дело – быть женой высокопоставленного чиновника. Мужа видишь только утром за завтраком и, если повезет, вечером за ужином. Но такое счастье случалось не каждый день. Она с ностальгией вспоминала те времена, когда он работал простым мастером на заводе. Да, денег катастрофически не хватало, жилья своего не было, проблем и забот – хоть отбавляй, но зато они чувствовали себя свободными.

Взгляд Александра Владимировича упал на дипломат. Он так и не закончил разбираться с документами, которые подготовили для него помощники, к тому же еще нужно почту проверить. Он ждал письмо от того бизнесмена, с которым предстояло встретиться в столице.

– Оль, не волнуйся, все будет хорошо. Вот завтра слетаю в Москву, и все наладится. Там и мероприятие не за горами, а когда оно закончится, все встанет на свои места, – успокоил он. – Ты пока сообрази что-нибудь перекусить, а мне тут еще нужно кое-что сделать. Зови Вику, все вместе поужинаем, а заодно и пообщаемся перед командировкой.

Ольга Юрьевна кивнула и поднялась с дивана.

– Ждем тебя в столовой, – сказала она, прежде чем покинуть кабинет.

В этот раз семейный ужин проходил в теплой дружеской атмосфере. Отец был в приподнятом настроении, которое передавалось жене и дочери. Родители шутили, как обычно, вспоминая забавные истории из своей жизни и детства Вики.

* * *

Водитель и машины сопровождения ждали Александра Владимировича возле дома в шесть часов утра. Конечно же, Вика не вышла провожать отца, встать в такое время для нее было сродни катастрофе. Но как же потом она жалела об этом. За все годы учебы в школе она с трудом переносила ранние подъемы. Как она могла быть жаворонком, если вела ночной образ жизни и зачастую спать ложилась далеко за полночь? В ее голове не укладывалось, как люди могут изо дня в день вставать ни свет ни заря и ехать на работу за тридевять земель на общественном транспорте. Ее родители тоже вставали рано, но в случае с отцом она понимала, ради должности и власти можно потерпеть и ранние подъемы, и поздние возвращения домой, и постоянные командировки. В старших классах Вика стала все чаще и чаще пропускать первые уроки – ей было просто лень вставать, а в одиннадцатом так и вовсе перестала на них ходить. Учителя делали вид, что так и надо, никому не хотелось вступать в конфликт с дочерью губернатора. Мать поначалу билась, пытаясь вразумить ее, а когда устала бороться, махнула рукой. Ольге Юрьевне было тяжело воевать с дочерью, та пользовалась безоговорочной поддержкой отца. Он всегда становился на ее сторону и находил ей массу оправданий. Стоило только Ольге Юрьевне завести с ним разговор о недопустимом отношении дочери к учебе, он тут же выходил из себя:

– Оля, не морочь мне голову. Это всего лишь школа. Она скоро закончится, и, как только Вика поступит в университет, она забудет о ней и будет вспоминать, только когда увидит фотографии своих одноклассников в социальных сетях. Так зачем рвать сердце и постоянно зудеть на эту тему? Если честно, она уже и меня достала.

На этом все разговоры заканчивались. Ольга Юрьевна понимала, что ничего не может изменить, и ей хотелось выть от собственного бессилия. Иногда она думала о разводе. Она мечтала о спокойной жизни, без постоянного пристального внимания общества, без этих бесконечных светских и деловых мероприятий, без сплетен и кривотолков. Первое время женщина очень остро реагировала на это, но со временем смирилась и стала пропускать мимо ушей. Вот только когда до нее доходили разговоры о похождениях и изменах мужа, она мириться не могла. В душе разгорался такой огонь ненависти, что она вспыхивала как спичка. А муж на все ее истерики отвечал с удивительным спокойствием:

– Дорогая, это все чушь собачья. Конечно, обо мне говорили, говорят и будут говорить, я же публичный человек. Это закономерно. Тебе просто нужно научиться перестать реагировать на слухи.

Ольга Юрьевна верила ему и пыталась учиться, но, увы, ученица из нее была плохая. Чувство обиды росло в ее сознании пропорционально количеству появляющихся слухов.

Водитель привез Александра Владимировича к месту стоянки самолета как раз в тот момент, когда пилот позвонил и сообщил о готовности к вылету. Губернатор не летал регулярными рейсами, для командировок он использовал бизнес-джеты, что позволяло ему с комфортом передвигаться не только по стране, но и за границей. А для перелетов по своему региону у него был личный вертолет, рассчитанный на десять пассажиров. Охранник открыл дверь, выпуская Александра Владимировича из бронированного служебного «мерседеса». Чуть в стороне от трапа стоял черный наглухо затонированный внедорожник. Из него выскочила высокая стройная блондинка лет двадцати пяти с ногами от ушей и зашагала навстречу Александру Владимировичу. Шустрый ветерок игриво трепал ее густые волнистые волосы, переливающиеся всеми оттенками солнца. Приталенный жакет и облегающие кожаные брюки подчеркивали достоинства великолепной фигуры, а большие темные очки скрывали половину лица. Александр Владимирович забрал из ее рук сумку и, придерживая девушку за талию, вместе с ней направился к трапу самолета. Вскоре они расположились рядом друг с другом на больших удобных креслах, обтянутых нежной кожей персикового цвета.

– Ты чего так долго? – спросила она. – Я думала, у тебя планы поменялись.

– Я бы сообщил. – Он обнял ее за плечо и поцеловал в висок.

По проходу в их сторону скользила миловидная стюардесса. На вид ей было, как и спутнице Александра Владимировича, лет двадцать пять, не больше.

– Александр Владимирович, что желаете? Завтрак или пока только напитки? – с очаровательной улыбкой на влажно-алых губах спросила она, прервав их едва начавшееся общение.

– Леночка, напитки пока нельзя, это ограничение мы компенсируем на обратном пути. – Он подмигнул ей. – Давай нам пока по чашке кофе. – Он перевел взгляд с нее на свою спутницу и поинтересовался: – Ты голодна?

– Чуть-чуть, – девушка хихикнула, жестом показывая насколько, и обратилась к стюардессе: – Добавь в мой кофе молока и принеси мне круассан с шоколадом.

Та кивнула с не сходящей улыбкой на устах и развернулась, собираясь уходить, но блондинка вновь окликнула ее.

– Лен, повесь, пожалуйста, жакет, – она сняла его и протянула ей.

Стюардесса спрятала вещь в шкаф, расположенный в конце салона, проследовала мимо них и исчезла за дверью с табличкой «Служебный вход».

Девушка сняла кроссовки, положила ноги на сиденье перед собой и игриво пошевелила пальчиками с ярко-красным педикюром. По всем ее действиям нетрудно было догадаться, что она частая пассажирка на этом самолете. Она положила голову на широкое плечо Александра Владимировича и томным голосом произнесла:

– Милый, я скучала по тебе.

– Я тоже. – Он снова обнял девушку, и их губы слились в поцелуе.

Самолет загудел двигателями, выехал на полосу, набрал скорость и взмыл в небеса, унося Александра Владимировича из родного региона на долгие-долгие годы…

* * *

До ЕГЭ по математике оставалось четыре дня. После него Виктории предстояло сдать еще два экзамена на выбор. Она не могла дождаться, когда закончится весь этот школьный бред и можно будет наконец-то насладиться свободой. Вместе с окончанием экзаменов приближался ее семнадцатый день рождения и выпускной бал. Конечно, Виктория еще не знала, что ей не придется надеть то платье, из-за которого она устроила матери скандал.

Семнадцать лет – это значит, что до полноценной жизни оставался всего лишь год. Именно так рассуждала Вика. Она считала, что с совершеннолетием начнется совершенно другая, настоящая взрослая жизнь, полная невероятных и захватывающих событий. Мать перестанет докучать своими нотациями и нравоучениями, и Вика наконец сможет получить права и свой автомобиль. То, что отец подарит его, она не сомневалась, вот только вопрос: какой? Но она надеялась, что он учтет пожелания, которые она не раз ему озвучивала. Вика часто вспоминала, как однажды за ужином отец рассказывал, как подарил матери ее первую машину. Родители тогда только поженились, денег серьезных не водилось. Александр Владимирович в то время работал на заводе мастером и передвигался на простеньком служебном автомобиле УАЗ, а Ольга Юрьевна устроилась в отдел кадров швейной фабрики, которая находилась у черта на куличках, добираться до нее на общественном транспорте было очень неудобно. Он решил облегчить молодой супруге жизнь и купил ей «табуретку на колесах», так мать называла «Оку».

– Учись, дорогая, управлять транспортом, – вручая ей ключи, торжественно заявил он. – Лучшего тренажера ты не найдешь. А когда будешь знать машину как свои пять пальцев, тогда насобираем деньжат и купим что-нибудь поприличней.

Когда Виктория услышала эту историю, она была возмущена до глубины души. Дочь воспринимала покупку «Оки» для матери как насмешку над ней. Она тоже называла отцовский «гелендваген» табуреткой, но разве можно его сравнить с «Окой»? Это все равно что сопоставить современный туристический лайнер со шлюпкой Сантьяго, рыбака из повести Хемингуэя.

– Зачем покупать такой автомобиль? – спрашивала она у отца. – Уж лучше пешком ходить, чем ездить на такой кляче.

Но Александр Владимирович был с ней не согласен:

– Это вы, современная молодежь, сейчас так рассуждаете, а в наше время мы радовались любой машине. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Знаешь, дочь, какую наклейку люди вешали на заднее стекло «запорожца?» «Запорожец» – это такая марка автомобиля была, – пояснил он. – «Два часа позора – и я на даче, а вы езжайте на электричке».

Родители смеялись, вспоминая, как мать не могла найти масляную пробку, чтобы добавить в двигатель масло, которое почему-то постоянно убывало. Эти воспоминания вызывали смех у родителей, а Вике эта история казалась совершенно не смешной. Наоборот, ей стало жалко мать. Сколько же ей пришлось пережить стыда и позора за время эксплуатации этой рухляди. У Вики в голове не укладывалось, что многим людям в те времена хотелось иметь такую машину. Да и сейчас, наверное, еще найдутся желающие ездить на «Оке». В понимании Виктории автомобиль должен быть красивым, комфортабельным, престижным и надежным. Если он не обладает этими качествами, тогда зачем вообще он нужен…

* * *

В день, когда улетел отец, ближе к вечеру Виктория засобиралась на встречу с друзьями. В этот раз молодежь решила устроить вечеринку на воде. Они скинулись деньгами и арендовали кораблик на несколько часов. Ольга Юрьевна еще не вернулась с работы, и, хоть после семейного ужина они расстались очень тепло, Вика все равно не горела желанием с ней встречаться. Она была уверена, что мать начнет докучать вопросами, мол, занималась ли она подготовкой к следующему экзамену, и ей снова придется крутиться, изворачиваться. Уж лучше смыться из дома до ее приезда. Она заказала такси на ближайшее время и стала готовиться к выходу в свет. По-быстрому навела марафет, выпрямила непослушные локоны, прошлась по ресницам тушью и накрасила губы нюдовой помадой персикового оттенка. В этот раз ей захотелось надеть к короткому воздушному платью пудрового цвета тяжелые черные ботинки на шнурках от Marc Jacobs. Наконец покончив со сборами, она прихватила косуху и выпорхнула из комнаты. Пребывая в наипрекраснейшем настроении, Вика вприпрыжку спустилась по лестнице, бесконечно напевая слова известной песни: «Я люблю тебя, я так люблю тебя, моя северная страна». Она как раз выходила из дома, когда ее мобильный разразился треком All Night. Увидев на дисплее «Вовка», она улыбнулась и ответила на звонок.