Константину Фарберу

посвящаю

Когда у тебя нет выбора, стань отважным.

Еврейская поговорка

Вместо пролога

Шалом, друзья!

Догадались, куда мы с вами отправимся в путешествие на этот раз? Совершенно верно, в страну Израиль. Если вы читали предыдущие мои истории, наверняка помните, что мы с подопечным уже давно собирались в гости к его израильскому другу, но в самый последний момент что-то пошло не так – планы поменялись и мы отправились на Чукотку^[1], о чём я, конечно, ни капли не жалею.

Но я заметил, у людей часто такое случается: планируют-планируют, а потом бац – и в один миг всё переворачивается с ног на голову. В этот раз я решил не делать долгих пауз в нашем с вами общении, потому как жизнь в последнее время преподносит сплошные сюрпризы. Думаю, будет некрасиво, если я не расскажу вам о своих приключениях на Земле обетованной. Да и вы на меня обидитесь, скажете: «Вот такой-сякой Трисон, сам где-то путешествует, а с нами не делится впечатлениями!»

Хотя это не самая главная новость, которую я хотел вам сообщить. Есть гораздо важнее. Вы не поверите: я стал пенсионером. Да-да, вы не ослышались. Меня отправили на заслуженный отдых. Андрею Максимовичу предложили взять поводыря помоложе, но он наотрез отказался со мной расставаться, и я остался жить в семье Елисеевых. Последнее время здоровье подопечного стало пошаливать, он всё больше лежит в постели и практически не выходит на улицу. Впрочем, теперь как-то и неуместно называть его «подопечным», ведь я уже, можно сказать, и не поводырь. Хотя, как говорит Максимыч о людях своей профессии, бывших полицейских не бывает – вот и я считаю, не бывает бывших поводырей. Сашка, мой второй подопечный^[2], непременно бы в таком случае сказал: «Поводырь, Трисон, он и в Африке поводырь».

Когда комиссия из школы объявила о моей отставке, признаюсь честно, я немного расстроился. Ведь я не старый пес, мог бы ещё служить и служить людям. Но потом пораскинул собачьими мозгами и пришёл к выводу: всё, что ни делается, – всё к лучшему. Хоть отдохну от шлейки, да отосплюсь… по-человечески.

Хм, размечтался. Думал, теперь буду сутками валяться перед телевизором, смотреть любимые передачи и повышать уровень самообразования. Да не тут-то было.

После того как мы вернулись с Чукотки, к нам ещё долго приезжали журналисты. Оказывается, новости о том, что я помог задержать банду грабителей, орудовавших в аэропорту города Анадырь, и спас мальчика, потерявшегося в пургу, облетела все российские СМИ. Наслушавшись рассказов о моих северных приключениях, сын подопечного Максим быстренько взял меня под свою опеку. Вы же помните – он служит в полиции в уголовном розыске.

– С твоими навыками, Трисон, рано тебе ещё на диване валяться, – заявил он.

Да я-то готов трудиться хоть до самой смерти, вот только члены комиссии, которые меня списали, так не считают.

– Пойдёшь служить ко мне, ты должен приносить пользу людям, – убеждённо продолжил Максим.

Вон ты о чём! А я думаю, куда это он клонит, вспоминая про мои навыки? Чую, если буду работать с тобой, не то что телевизор посмотреть, я и спать толком не смогу. Уж я-то помню, как ты втихаря от Максимыча таскал меня на ночные дежурства. От нашей совместной службы у меня даже ранение осталось^[3].

– Собирайся, Трисон, поедешь со мной в командировку, – вскоре сообщил он, вернувшись со службы.

– Что ещё за командировка? – удивился Андрей Максимович.

– На Землю обетованную поедем. Высшее начальство – молодой человек ткнул пальцем в потолок, будто подопечный мог его видеть, – договорилось о совместном сотрудничестве. Израильские коллеги будут делиться с нами своим опытом по созданию туристической полиции в России.

– Как жаль, что я не могу с вами поехать, – огорчённо произнёс подопечный. – Я ведь так мечтал походить по библейским местам и повидать друга!

– Отец, не расстраивайся, – поддержал Макс. – Вот немного поправишь здоровье и обязательно поедешь.

– Эх, сын, видимо, не судьба мне уже побывать в Израиле… – Он обречённо махнул рукой.

Я взглянул на Максимыча, и так жалко его стало – аж сердце сжалось.

– Батя, какие твои годы! – ободряюще воскликнул сын и похлопал отца по плечу. – Поедешь, ещё непременно поедешь.

В отделе полиции, где работал Максим, тоже прослышали о моих чукотских подвигах. Руководство не задумываясь приняло меня на работу и даже выдало удостоверение: тёмно-синюю книженцию с золотой надписью «Служебная собака». Внутри неё была кличка сотрудника – то бишь моя, – фамилия Максима в качестве кинолога и фотокарточка моей физиономии. Кстати, я на ней неплохо вышел – очень даже симпатичный пёс. Хотя чему тут удивляться? Я всегда знал, что хорош собой. Когда смотрю в зеркало, сам себе завидую, потому что «нельзя быть красивым таким».

Вот вам и пенсия. Вы, люди, как рассуждаете, когда выходите на заслуженный отдых? Дети выросли, на работу ходить не надо, теперь можно пожить в своё удовольствие. И я точно так же думал. Рано радовался – вроде и пенсионер уже, а всё ещё такой наивный пёс…Придётся ещё поработать, никуда не денешься. Хотя чего я разбубнелся? Всё равно не смогу долго сидеть без дела, не привык я сутками валяться на диване. Не посчитайте мои слова за пафос, но для меня неважно, как служить человеку – водить слепого, искать людей в сугробах или ловить преступников – главное, чтобы я мог приносить пользу. Иногда думаю: если бы мою жизнь можно было заменить другой, кем бы я хотел быть? И вы знаете, каждый раз ловлю себя на мысли, что ничего бы не стал менять. Поверьте мне, это невероятное счастье – быть нужным людям!

Ну что ж, командировка так командировка. Эх, где моя не пропадала! Надеюсь, хоть увижу те «дикие пляжи», о которых рассказывал хозяин.

Перед отъездом Максим читал в Интернете об Израиле. Оказывается, сама по себе страна очень маленькая, её протяженность – всего пятьсот километров. Как расстояние от Москвы до Воронежа. И такое крошечное государство омывается тремя морями: Средиземным, Красным и Мёртвым. Во как! Может быть, мне повезёт и я смогу искупаться во всех? Ну или хотя бы просто лапы помочить, если уж совсем не будет времени – мы же всё-таки не на отдых едем, а в командировку. А если ещё удастся поваляться на золотом песочке… всё, считай, жизнь удалась!