Цитаты из книг автора «Михаил Самарский»

махнула рукой, призывая следовать за ней. Мне всегда было интересно, почему люди называют еду, собранную для путешествия, таким странным словом – «тормозок». Александра, будто прочитав мысли, посмотрела на меня, – я в этот момент исходил слюной у духовки, наблюдая сквозь прозрачное стекло, как покрывается золотистой корочкой аппетитная курочка, – и спросила:

Так вот, ведущий той передачи рассказывал, что на многих языках, в том числе и на английском, этот аттракцион называют русскими горками, а в России – американскими. Оказывается, первые горки построили по приказу Екатерины Великой, уж очень она уважала подобного рода развлечения. Видать, наша императрица была той ещё любительницей экстрима.

Однажды у Ивана Савельевича в трамвае какой-то проходимец бумажник из кармана вытащил. К моему стыду, я даже не заметил, как он это сделал. Да и не ожидал такой наглости. Лежу у ног своего подопечного и дремлю. Откуда же я знал, что люди по чужим карманам лазят. И вдруг Иван Савельевич как закричит водителю: – Не открывайте двери, не открывайте двери! Я сначала даже не понял. Думаю, чего это он? По кругу решил покататься, что ли? Удивился ещё, а как же другие пассажиры – им-то не до катаний, наверное. А старик мой поясняет: – У меня кто-то бумажник стащил. Не открывайте двери! Мы сейчас найдём. Трисон! Трисон! Ищи! А-а-а! Всё понял. Да для меня плёвое дело. Чего тут искать? Вот он, голубчик. Стоит, рожа побелела, а сам спрятал за пазуху бумажник и смотрит в окно, делает вид, что не при делах. Я как рявкнул, он чуть на пол не упал. Бессовестный, нашёл у кого деньги красть. Не знаю, что там дальше было, но мы с Савельевичем вышли на своей остановке и пошли домой. Он потом мне всегда говорил, чтобы я не дремал в трамвае или троллейбусе, а отслеживал телодвижения разных типов. И больше таких инцидентов с нами не случалось.

Нам ещё в школе объясняли, что слепых часто обворовывают. То бишь делают вид, что помогают, а сами то награды украдут, то пенсию подчистят, то картину со стены снимут, то книгу редкую упрут. Наверное, думают: зачем слепому картины или книги? Так что мы за подозрительными людьми тоже должны следить.

Если вы думаете, что все люди жалеют слепых, то глубоко заблуждаетесь. Помните, я рассказывал вам об украденных у инвалидов наградах, картинах, книгах и прочих человеческих радостях? То мелочи по сравнению с тем, что некоторые негодяи пытаются залезть в карман к слепому. В прямом смысле. Не верите? Мне нет никакого смысла вас обманывать. У нас, собак, не принято привирать или лицемерить. Оставьте всё это для людей, нам это не нужно. Мы если радуемся, то радуемся по-настоящему, если злимся, можем и цапнуть, если защищаем, то не задумываемся о последствиях. Защищаем, потому что обязаны защищать. Всё по-честному. Вы верьте нам и доверяйте. Хорошо?

Михаил Алексеевич, куда вы, на фиг, денетесь? – Она улыбнулась и зачем-то добавила: – Влюбитесь и женитесь.

А теперь, шагая по длинному коридору на встречу с инспектором курса, он думал о разговоре с госпожой Кисимото, а ее фраза «Поверьте мне, у нас замечательная страна, я уверена, вы непременно полюбите ее» крутилась на языке, как заезженная пластинка. «С каких корзиночек я должен полюбить ее?»

Да ну тебя. – Тони махнул рукой и уткнулся в телефон. – Я так и напишу в социальных сетях, что мой друг, русский Коза ностра, не в духе.

Тогда поднимай свой зад и пошли подкрепимся.

Я даже представить не могу, чтобы в России какой-нибудь дедок так принарядился, а если бы такой смельчак нашелся, думаю, вряд ли он доехал бы до дома. Его бы прямо из метро замели в психушку