Форма журавля

Для достижения жизни в истинном блаженстве – твоей собственной природе – твердо установи себя в Сердце и пребывай там в неподвижности.

«Падамалай»

Развести руки в стороны, чтобы они стали параллельны земле, и поднять левое колено. Нога расслаблена, носок «свисает» совершенно свободно.

Выпрямить поднятую ногу, стопа свободна (носок ни в коем случае тянуть не надо, это не строевой парадный марш и не художественная гимнастика).

Затем провести ногой по кругу влево, через сторону назад.

Когда нога окажется сзади, нужно наклониться вперед, одновременно поднимая ногу вверх и слегка сгибая ее. Взгляд при этом не опускается, он все время направлен вперед. В этом положении постоять от времени, равного одному-двум «вдохам-выдохам», до «сколько захочется».

Такое же движение проделать правой ногой.

Воздействие. Это упражнение приводит в равновесие сердце практикующего, как говорят китайцы, «когда сердце в покое, тело здорово». На практике это означает, что если сердце не находится в гармонии («сердце не на месте»), то очень трудно поддерживать уверенное равновесие в форме журавля, которая кажется простой только со стороны. На самом деле человек может сохранять внешнее равновесие, только если сумеет расслабить ум и перестать принимать свои неприятности и переживания «близко к сердцу». Верно и обратное: если заставить (даже если поначалу не получается) себя выполнять форму журавля, то внешнее равновесие постепенно преобразуется в равновесие внутреннее. Поэтому форма журавля – это прекрасное средство для оздоровления сердца и для установления не только внешнего, но внутреннего равновесия.

Правда о тебе, что существует и сияет в Сердце как твоя собственная природа, скрывается умом, полным заблуждений.

«Падамалай»

Часть II
Сказка о Ци-Гун Пяти зверей, или пустые размышления и разговоры

Погрузись в Сердце и пребывай там. Небеспокоимый разрушительными волнами ума, останешься в безупречности.

«Падамалай»

Человек Пяти зверей

Эти невежественные люди с гордыми умами будут сильно страдать от своего незрелого понимания.

«Падамалай»

Во всякие спортзалы я уже давно не ходил. А чего мне туда ходить? Учить я никого не собирался (уже давно не интересно, все равно никого ничему не научишь), самому мне там учиться давно уже было не у кого, а ходить просто так, «общаться с единомышленниками» и после тренировки идти пить с ними пиво не было никакого желания. Да и какие могут быть единомышленники среди занимающихся рукопашным боем? Это тебе не коллективный вид спорта вроде футбола, тут никакой «команды», тут у каждого такое эго! Поэтому я занимался «сам по себе», во дворе ближайшего детского садика. А что, дворик ухоженный, рано утром никого нет, никто не мешает, тихо и спокойно. Зимой, разумеется, холодно, но я уже привык. Конечно, заставить себя встать и тем более выйти из дому на мороз, да еще когда совсем темно и все нормальные люди спят, не всегда просто. Зато когда выйдешь – можешь наслаждаться: на улице никого, занимайся сколько душе угодно. Да и приятно потом, ощущение такое, вроде как маленький «подвиг» совершил.

А летом вообще красота: солнце, тепло, все зеленое, деревья, цветы, птички щебечут, такой кратковременный (впрочем, что у нас в жизни не кратковременно?) летний утренний рай. Правда, в теплое время такой умный был не один я, так что иногда ко мне приходили «гости». В тот раз ко мне напросился мой давний знакомый, Вадим. Очень интересный парень: высокий, здоровенный, веселый. В сорок лет он был не женат, имел какой-то небольшой собственный бизнес, который его никак не напрягал, так что все свое свободное время он посвящал женскому полу и «самосовершенствованию», под которым подразумевал всякого рода физические и энергетические практики. Как можно было сочетать эти два направления «деятельности», я так и не понял, но не мое это было дело, так что я не особенно и допытывался.

При этом у Вадима было совершенно потрясающее чутье на учителей. Стоило появиться в городе настоящему учителю, как он оказывался тут как тут. Он посетил все крупные городские школы рукопашного боя, он в большей или меньшей степени изучал все виды боевых искусств и несколько видов Ци-Гун. А когда, как он выражался, «никого не было» (что на его языке означало, что в данный момент ему не у кого было учиться), он ходил куда-то заниматься Карате и даже отправлялся на йогу. Я даже догадался почему: там было много девушек с красивыми фигурами.

В момент, о котором я говорю, Вадим ходил в зал, где мастера (говорю это совершенно без иронии, потому что Карате было его основной и давней «любовью» и в нем он был действительно очень хорош) примерно такого же возраста, как он, поддерживали форму. Видимо, ему стало скучно, и он попросил, чтобы я показал ему, как «работает» Тай-Цзи-Цюань, к которому он относился не то чтобы с презрением, а с каким-то не совсем понятным мне чувством, которое я бы назвал недоумением. Я был не против и пригласил его прийти позаниматься со мной в воскресенье утром. Дело было летом, светало рано, и я назначил ему встречу на пять утра. Видимо, ему было действительно скучно, потому что он не только приехал, но и опоздал не больше чем на час. Мне было все равно, потому что по воскресеньям двор детского сада был пуст, мне никто не мешал и я собирался, не торопясь, позаниматься часа три. Так что раньше восьми я уходить не предполагал. Однако (к моему большому удивлению, ибо я был почти уверен, что он вообще не придет) к шести часам Вадим был уже на месте. Из вежливости он стал честно смотреть, как я занимаюсь, но минут через пять это зрелище ему надоело и он предложил провести медленный спарринг. Мы начали, и тут его ждал сюрприз. Он никак не мог достать меня. Постепенно он, сам того не замечая, стал увеличивать темп. Мне-то было все равно – на то он и Тай-Цзи-Цюань, чтобы меня не волновала скорость противника, но Вадим так разошелся, что стал даже уставать. Когда до него дошло, что он уже работает в полную силу, а ничего не происходит, он так удивился, что стал предлагать мне ходить заниматься вместе с ним в зал. Но тут вышла неувязка: мне было нечего делать у них в зале, а ему было лень ездить ко мне каждое утро. И мы расстались до следующей случайной встречи, которые у нас по совершенно непонятной причине происходили с достаточной регулярностью. Ну да, столица – город маленький.

Следующая наша (для меня точно неслучайная) встреча произошла уже зимой.

– Ты по-прежнему занимаешься в мороз на улице? – со смехом спросил меня Вадим.

– Ну градусов до минус двадцати точно, если ниже, то отдыхаю, а точнее, занимаюсь дома.

– Да ладно, холодно же. Чего тебе мерзнуть, давай лучше я тебя приглашу к нам в зал, там хорошо, красиво, чисто. Зиму перезимуешь, а заодно и Тай-Цзи-Цюань вместе позанимаемся.

– Ухоженный красивый и, главное, теплый зал с душем – это, конечно, прекрасно, но расслабляет. К хорошему привыкаешь быстро, так что я потом, пожалуй, не смогу или не захочу заниматься на морозе, как привык сейчас. А это полезная многолетняя привычка, не хочу ее лишаться. Поэтому я все-таки продолжу делать Тай-Цзи-Цюань на улице. Если все происходит правильно, то кровь и Ци приходят в движение и тогда становится совершенно не холодно.

– А развлечься?

– Чем же? – удивился я. – Все ваши каратистские «ужимки и прыжки» я знаю, сам такой несколько лет был, чего я у вас в зале развлекательного увижу. Или вы там что-то новое изобрели, до чего японцы за века не додумались?

– Зря ты так, – засмеялся Вадим. – У нас бывает интересно. Например, завтра чемпион Европы по спортивному бесконтактному Карате, который постоянно тренируется в этом зале, дерется с уличным хулиганом.

– А, знаю, это такое Карате, в котором победа в поединке засчитывается не после падения противника, а после обозначения удара, от которого соперник, по мнению судей (так сказать, теоретически), должен был бы упасть. Как говорят по этому поводу понимающие люди, «не надо путать Карате с широко распространенным у нас видом спорта». Но даже если чемпион «бесконтактный», то все равно какие-то странные у вас порядки: чемпион Европы снисходит до того, что собственноручно избивает несчастных уличных хулиганов…

– Ты прав, тут все достаточно странно. Примерно полгода назад этот самый хулиган пришел к нам в зал, записался в группу, стал тренироваться. Нельзя сказать, что он слишком напрягался, наоборот, часто пропускал занятия, а когда приходил, то старался даже не слишком вспотеть. Да и к Сэнсэю своему особого почтения не испытывал. Хотя поначалу хамить себе не позволял. В общем, в результате выучил он всего один удар, Яко-Цуки называется. Это…

– Знаю, знаю! – перебил его я. – «Яко» – задний, «Цуки» или «Тзуки» – удар кулаком. Хотя лаосский мастер, у которого я учился, называл его «Яко-Цки». А его учили японцы, потому я верю ему гораздо больше, чем вашим доморощенным учителям, будь у них пояс хоть цвета вороньего крыла.

– Понял, понял, извини, – замахал руками Вадим. – Я лучше тебе дальше про этого пацана расскажу. В общем, техника у него не то что плохая, ее у него просто нет. Но сам он кулачный боец от бога. Быстрый, резкий, наглый. Ничего не боится, а авторитетов для него просто не существует. Ему все равно, чего ты там чемпион, хоть Европы, хоть мира, хоть ближайшей подворотни. Так что нашего «еврочемпиона» он начал задирать достаточно давно. Чемпион, надо отдать ему должное, долго крепился, но наконец не выдержал и пообещал прилюдно наказать босяка. Тот отказываться, конечно, не стал. Ему только этого и нужно. В общем, публичная экзекуция назначена на завтра. Все уверены, что будет «избиение младенца». Но я думаю, что будет забавно и не совсем то, чего все ожидают. Пойдешь?

Завтрашний вечер у меня был свободен (впрочем, я домосед и на вечер кроме занятий Ци-Гун у меня обычно запланировано только «валяние» на диване), так что я решил сходить, благо было недалеко. Делать долго мне там было нечего, переодеваться и тренироваться я не собирался. Будет скучно – сразу уйду. В любом случае прогуляюсь перед сном.

«Поединок века» был назначен на конец занятия, так что к этому времени я и пришел. Вадим проводил меня в зал, где тренировка уже явно завершалась. Только в углу практиковал человек, которого все происходящее совершенно не занимало и который вел себя так, будто кроме него в зале никого не было. Может, его действительно ничего не интересовало, но меня он заинтересовал точно – уж больно он отличался от всех присутствующих. Тем более что он делал нечто похожее на мой любимый Тай-Цзи-Цюань, только намного проще и время от времени застывая в определенных, причем зачастую весьма неудобных, позициях. Его гимнастика (наверняка это был какой-то незнакомый мне Ци-Гун, по форме напоминающий Тай-Цзи-Цюань) была простой только на вид, чем больше я на нее смотрел, тем более «объемной» она мне казалась. Кроме трех геометрических измерений было в ней нечто внутреннее, неуловимое, но для меня совершенно явственное. Я это называл «измерением ума и энергии». Давненько я такого исполнения не видел. Такому мастеру все равно чем заниматься, он может мыть посуду или подметать пол, стоит ему сосредоточиться на том, что он делает, и это у него будет присутствовать. В общем, этот человек настолько «по-настоящему» делал свою простенькую (я насчитал в ней всего пять форм, не считая начальной) гимнастику, что я сразу вспомнил старинную китайскую пословицу: «В ударе простого бойца нет ничего, кроме грубой силы, каждое же движение мастера пронизано духом».

Говорят, что есть несколько вещей, на которые можно смотреть бесконечно: как горит огонь, течет вода, сияет звездное небо, как работают другие. В общем, много чего, вплоть до того, как кассир отсчитывает тебе зарплату. Но ко всему этому разнообразию я бы добавил еще кое-что: как мастер делает свое дело. А этот незнакомец дело свое знал блестяще, я бы на него глядел и глядел…

Но противники (про себя я их уже прозвал Чемпион и Хулиган) уже вышли на татами, пора было начинать смотреть на обещанное «избиение младенца».

«Хотя кто тут «младенец»?» – мелькнула у меня мысль, когда я взглянул на бойцов. Чемпион был всем хорош. Лет двадцати с небольшим, прекрасно сложенный, явно сильный, в отглаженном белоснежном кимоно, с умело, я бы сказал, щегольски повязанным поясом. В общем, красавчик, девки по нему наверняка с ума сходят.

«Какой-то он слишком красивый, слишком ухоженный, явно мальчик из приличной семьи, – подумал я. – У него хорошее воспитание на лбу написано. Большими причем буквами. Видать, вся семья старалась, его воспитывая». Интересно, он хотя бы раз дрался не на татами, в ярко освещенном зале, в присутствии судьи и врача, а на улице в темной подворотне, когда под ногами грязь, когда против тебя несколько человек, жестоких и привычных к драке, когда ножа вроде ни у кого не видно, но который в любой момент может появиться в чьей-то руке. И когда падать нельзя, потому что тогда и без ножа встать точно не дадут.

Недаром один из первых европейских мастеров, победивший на первенстве мира, говорил, что чемпион мира по Карате должен бояться уличной драки не меньше, чем ее боится балерина.

Впрочем, здешний Чемпион – парень крепкий, к спортивным поединкам наверняка привычный, может, и справится, может, даже быстро и с блеском. А в противном случае из этого зала все младшие ученики просто уйдут: зачем им такое Карате, которое не способно защитить от уличного хулигана?

Затем я внимательно рассмотрел Хулигана. Тут Вадим был несомненно прав: парень действительно хоть куда. Такой «простой человек улицы», совершенно бесшабашный тип, которому море по колено, а лужа по уши. Конфуция, утверждавшего, что «почтительность без ритуала превращается в самоистязание; осторожность без ритуала превращается в трусость; храбрость без ритуала превращается в безрассудство, а прямодушие без ритуала превращается в грубость», он наверняка не читал (думаю, он про самого Конфуция вряд ли слышал), и потому всякие ритуалы, поклоны и восточные церемонии ему были точно «по барабану». В тот момент, когда Чемпион по команде «Рэй» вежливо поклонился, Хулиган прыгнул вперед и открытой ладонью наотмашь ударил его по лицу, явно стараясь кончиками пальцев зацепить по глазам.

«Все, «потушил свет», – мелькнуло у меня в голове. – Теперь на пару секунд Чемпион в его полном распоряжении, впрочем, ему и пары секунд не понадобится».

Так и произошло. Хулиган резко и коротко ударил кулаком остолбеневшего от такого «бесчестного нарушения правил» (а какие в драке могут быть правила?) Чемпиона в живот.

«Тот самый Яко-Цки, которому эти придурки его сами научили, – подумал я, – в этом самом зале. Это же какими надо быть идиотами, чтобы за деньги браться обучать всякую шпану и шваль с улицы! Ничего, может, теперь до них дойдет». Лично убедятся.

А Хулиган свое дело знал не понаслышке: как только Чемпион согнулся от удара в живот, Хулиган, не думая, ударил его локтем сверху по спине, и тот упал. Без всяких размышлений (добротная уличная школа) Хулиган уже опускался на колено и заносил кулак, чтобы «добить» противника, окончательно «лишая его лица», когда чья-то нога сбила его кулак, чья-то рука очень мягко перехватила этот кулак в воздухе, столь же мягко вывернула «хулиганскую руку» и весьма замысловатым движением завела ее ему за спину.

Оказалось, что тот человек, который скромно занимался в уголке зала и вроде бы ни на что не обращал внимания, прекрасно все видит. И не только видит, но и неожиданно для всех (для меня, во всяком случае) оказывается в нужном месте и в нужное время.

Тем временем незнакомец, который при ближайшем рассмотрении оказался совсем немолодым, полуседым (я бы сказал, что он был серебристо-серой масти) худощавым мужчиной среднего роста, неторопливо (он явно не хотел его ушибить) «уронил» Хулигана на татами лицом вниз. Тот попытался было дернуться, но Мастер (с этого момента у меня в голове это слово явно читалось с большой буквы) чуть повернул его кисть, и тот больше не пытался даже поднять голову. Потом Мастер уселся прямо на него, поерзал, устраиваясь поудобнее на костлявой «хулиганской» спине, и спокойно заговорил:

– В ваш зал я попал случайно, обычно я в любое время года занимаюсь по утрам на улице, чаще всего в каком-нибудь парке. По утрам в таких местах царство собак, заметьте, не собачников, а собак, потому что почти всегда в паре собака – хозяин главное действующее лицо, а точнее, «главная действующая морда» – это собака. Она делает, что находит нужным, – лает на прохожих и бросается на них, гадит где попало, ей настолько наплевать на хозяина и на его крики, что она может умчаться куда захочет, заставив его нестись за ней сломя голову.

За все время моих занятий я видел всего одного по-настоящему дрессированного пса, который по команде хозяина, находившегося от него метрах в 50–80, брал барьер, шел прямо, налево или направо (я даже и представить не мог, что такое возможно) и приносил мяч хозяину на высоченный косогор, хотя вскоре от такой беготни пес уставал и ему явно не хотелось этого делать.

Если вы обратили внимание, то за все (пусть и не слишком длительное) время, что я хожу в этот зал, я (разумеется, помимо тех лекций, что читал вам вначале) не сказал ни одного слова, кроме «здравствуйте», «до свидания» и «спасибо». Так что если я заговорил, то, надеюсь, вы понимаете, что это неспроста. Как вы думаете, почему это вдруг я так разговорился?»

Каратеки (большая часть с черными поясами) ошеломленно молчали. Видимо, мужик действительно заговорил впервые за все время, иначе они бы не выглядели такими изумленными.