Казахстан

Мне опять повезло – на осенние каникулы отец решил со своим другом отправиться на утиную охоту в Казахстан и взять меня с собой. Компаньоном отца на этот раз был военком области, полковник в отставке Сергей Петрович, заядлый рыбак, охотник, пьяница и болтун.

Было решено поехать на машине в Уральскую область – это было совсем недалеко. У нас дома уже было прохладно, но чем дальше на юг, тем теплее. По пути мы пару раз останавливались на ночлег на «стоянках» моего отца – у каких-то отставных военных, которые помнили еще моего деда. Вечером они выпивали водки с хозяином и вели долгие однообразные разговоры, хвастаясь друг перед другом своими знаниями, приключениями, детьми, собаками и всем тем, чем можно похвастаться:

– Да, дети у меня замечательные! А в кого им плохими быть? Главное – гены! – он всегда говорил это с таким видом, как будто ежедневно кропотливо сам работал над своей генетикой. Если его дети были хорошими – это была целиком его заслуга, если не оправдывали ожиданий – значит, это было результатом чьих-то враждебных происков.

Я старался пораньше улизнуть из-за стола, чтобы не быть объектом их беседы, ложился спать и мечтал о предстоящей охоте – смогу ли я добыть дичи больше всех.

Просыпались с рассветом, отец с приятелями выпивали на посошок, и мы двигались дальше. На мой вопрос, почему они выпивают перед тем, как садиться за руль, отец резонно ответил:

– По правилам дорожного движеня это запрещено, ты прав. Мы и не позволяем себе этого в городе. А здесь где ты видел дороги? Нет дорог – нет и правил дорожного движения. А по степи свободные кочевники ездят по своим правилам. Мы – скифы! – и гордо ударил себя в грудь.

Через пару дней мы уже прибыли на место. Как отец определил, что это и есть «место», – для меня осталось загадкой. Кругом была бескрайняя степь без каких-либо приметных ориентиров, только верблюды разгуливали на свободе. Степь там и сям была прорезана длинными каналами. Я спросил зачем, отец ответил, что в целях мелиорации, «когда целину поднимали». Я знал, что у отца есть даже медаль за целину – в свое время армия тоже участвовала в этом деле.

– А вот то самое дерево! – воскликнул отец, из чего я сделал сразу два вывода: 1) он здесь не впервые, 2) он ориентируется на местности не хуже Чингачгука, который назначил Кожаному Чулку встречу у дуба на озере Мичиган.

Недалеко от дерева мы и разбили лагерь, который отец называл не иначе, как по-старомодному «бивуак». Мне была доверена важная миссия – соорудить костер и заварить чай, с чем я гордо справился. После этого отец загадочно произнес:

– Ну что, сейчас казах появится!

Какой казах? Ну точно, загадочная встреча Чингачгука с Кожаным Чулком… Ведь ни телефонов, ни почты здесь нет. С кем он уже договорился?

Отец не обманул – примерно через час с небольшим на горизонте появился всадник. Я невольно любовался его выправкой и завидовал, что не могу вот так. Всадник подскакал прямо к костру, ловко соскочил с лошади и радостно поздоровался с отцом:

– Сан Саныч, здравия желаю!

Тот ответил:

– Ну здравствуй, Жанат! Как ты узнал, что мы здесь?

– У чабана глаз зоркий! Я пас овец там (он показал рукой), увидел машину и костер – думаю: кто ж это может быть? Про вас сразу подумал!

– Ну садись к костру! Водку будешь? Чай не предлагаю!

– Буду!

– О! Молодец! Настоящий батыр! Никогда не отказываешься!

Я тем временем гладил коня и рассматривал сбрую. Как ловко Жанат скачет! Вот бы и мне так научиться!

– А как зовут коня?

– Соркуджек – по-русски значит «Зайчонок». Хочешь попробовать? – увидел мое желание Жанат.

– Я не умею, но хотел бы. Очень.

– Я тебя научу, это просто! Главное – сразу показать ему, что ты главный. Если не покажешь – он на тебе ездить будет, а не ты на нем. Садись в седло и попробуй пока шагом.

Я не заставил себя уговаривать, забрался в седло и ездил неподалеку, поневоле слушая неторопливый разговор у костра.

– Ну рассказывай, Жанат, как год провел?

– Как передовик производства, за границу ездил!

– Это куда ж?

– В ГДР! По турпутевке!

– Ну и как там?

– Напился как свинья, хорошо было!

– Ну, тебе повезло! А дальше?

– В полицию попал, полицейский спрашивает: «Откуда?» Я говорю: «СССР!» – и отпустил.

– Ну, тогда за Родину! Давай по рюмке!

– А больше ничего не помню!

– Ну неплохо съездил! А утки в этом году много?

– Не очень, но есть. Щуки полно по каналам. Ко мне в юрту когда приедете? Когда барана резать?

– Заедем на днях!

При этих словах я встрепенулся и спросил:

– А можно мне сегодня в юрту? Я же вам в лагере не нужен? – как ни мечтал я об охоте, а кони и юрты поманили меня с необычайной силой, да так, что я готов был даже ружье забросить подальше.

Отец оторвался от стакана с горячим чаем, посмотрел внимательно исподлобья, оценил всю ситуацию разом и вынес вердикт в мою пользу:

– А ступай! Если тебе там интересно – можешь сегодня не возвращаться. Иногда докладывай обстановку.

Я радовался этой порции свободы, как солдат, получивший увольнительную на вечер. Все, что было до этого – поездка на машине, Уральск, степь, – так или иначе было частью моего мира, но лошади, юрты и верблюды – это было еще непознанное, и к этому я стремился всей своей любознательной натурой. Жанат посадил меня перед собой, и мы поехали верхом вдвоем, как нищенствующие рыцари.

Я ведь до этого повидал и бурятские, и монгольские юрты, но казахские отличались от них. Вот это и было интересно! Оказывается, юрта юрте – рознь. В монгольских юртах посередине стоят шесты-подпорки, и форма у купола конусообразная. А у казахов – такая немножко раздутая, как мячик, более мягкая. Что делает казахов казахами, монголов – монголами, а апачей – апачами? Пока я восторженно размышлял об этом, мы подъехали к заветному шатру – дому степных кочевников.

Рядом в загоне блеяли овцы, вокруг бродили стреноженные лошади. Я смотрел на яркие картинки во все глаза. Из дома вышла старушка с пиалкой. Жанат сказал, что по-казахски нужно обращаться к ней «апа» – бабушка. Она налила в пиалку белую жидкость и подала мне. Я поблагодарил по-казахски:

– Рахмат, – так как уже слышал это слово у нашего костра, – а что это?

– Куджи, молоко с жареным просом. Дает силу в походе. Наши пастухи и воины пьют это.

В юрте было чисто и уютно. У стены стопкой лежали самодельные цветастые лоскутные матрасы – они назывались «курпе». Апа налила нам чаю с молоком. Потом они с Жанатом заговорили по-казахски, периодически кивая в мою сторону. Я не знал ни одного слова, но прекрасно понимал, о чем шел разговор. И тогда мне в голову пришла странная и приятная мысль: все человеческие языки второстепенны, мы можем понимать друг друга и без слов, если захотим, ведь мне же понятно, о чем они говорят! Они говорят о том, что опять приехал на охоту мой отец Сан Саныч, который был у них в гостях в прошлом году, что я – его сын – пришел к ним в юрту и поживу у них некоторое время и что к приходу гостей нужно будет зарезать барана и приготовить «бешбармак».

– Завтра мы встанем до рассвета, я дам тебе коня, и мы на весь день поедем пасти овец, – этими словами Жанат приоткрывал мне дверь в другой мир, который завтра станет моим, станет частью меня самого. Для меня это был шикарный подарок.

– Мишка! Мишка! – будила меня апа.

Я проснулся, поеживаясь выпил пиалку куджи и вышел на улицу. Солнце еще не встало, но восток уже алел. Жанат подвел ко мне оседланного жеребца.

– Будет твой!

Я одним прыжком с земли вскочил в седло как Гойко Митич – без стремян – все-таки не зря дома тренировался! Жанат оценил и ухмыльнулся. Но дальше этого трюка мои умения не пошли. Жанат учил меня мягко и ненавязчиво – как и надо учить самолюбивого подростка, чтоб не дай бог ненароком не задеть ранимую гордость: