7

Пекло немилосердно. Слепящий шар раскалённого солнца висел почти в самом зените, заливая город обжигающим зноем. Битумная крыша мастерской раскалилась так, что внутри находиться было невозможно. Павел в который раз укорил себя за то, что так и не взялся с товарищем кинуть поверх слой кровельного железа. Не панацея, но стало бы легче.

– Может, пивка?

Задумавшись на миг, Коля отложил инструмент. Бутылочку, да холодненького? В такую жару самое то.

– Я сбегаю, – он тщательно обтерся ветошью, сунул в карман спецовки кошелёк и, махнув рукой, направился в сторону ближайшего магазина.

Пройдя напрямую через дворы и гаражи, Коля, оказавшись на соседней улице, даже присвистнул. В витрине магазина, располагавшегося на первом этаже длинного дома, не осталось ни единого целого стекла. Местный грузчик в потрёпанной униформе не спеша сметал с асфальта осколки.

– Однако… – Коля шагнул за порог и направился к прилавку. В магазине было ничуть не прохладнее, чем снаружи. Сидящая за кассой высокая темноволосая девушка с короткой стрижкой под пажа подняла голову на звук колокольчика, задетого дверью. Следом за Колей вошла ещё пара покупателей, вполголоса обсуждающих неожиданный разгром.

– Здравствуйте, – Коля вытащил кошелёк, кивнув в сторону холодильника. – Дайте пару «Арсенального».

– «Арсенальное» только тёплое, – не слишком приветливо отозвалась продавщица. Коля разочарованно вздохнул.

– А что холодное есть?

– Лимонад. Грушевый. Возьмёте?

– Нет, сладким не напьёшься, – Коля рассеянным взглядом изучал ассортимент. – А «Четвёрочка» как?

– Что-то вы в последнее время зачастили к нам, молодой человек, – всё тем же недовольным тоном ответила девушка. – Не устали день пивом начинать?

– Да уж почти обед. Бутылочка холодного для настроения и повышения работоспособности в такую парилку ещё никому не вредила. Так что насчёт «Четвёрки»?

– Тоже теплая. У нас холодильник сломался, – вздохнула продавщица, стрельнув карими глазами, – вон, с водой работает. «Боржоми» точно ледяная.

– Не, «Боржом» – это по-царски. Куда нам, работягам, – продолжал ёрничать Коля, вытягивая шею. – Так вон же у вас, на нижней полке, под «Колой», «Туборг».

– Это для постоянных покупателей.

– Ну, а я кто? – пожал плечами Коля.

За спиной недовольно хекнули.

– Девушка, вы работать будете или нотации читать? Тут вообще-то очередь!

Продавщица снова покосилась на Колю, достала из холодильника пару бутылок и сквозь зубы негромко произнесла:

– Дома ещё поговорим.

– Вот спасибо, – улыбнулся Коля, расплачиваясь и пряча покупку в глубокие карманы спецовки. Он отошёл от прилавка, пропуская к кассе других покупателей, и осмотрелся. Похоже, в магазине пострадали только витрины – внутри всё было цело.

– Кто это вас так? – поинтересовался Коля, когда продавщица снова осталась одна.

– Не знаю. Галка в ночь работала, говорит, часа в четыре случилось. Пара каких-то идиотов с палками. Расколошматили все стекла и бежать, охрана только через десять минут приехала. А кого они найдут? Я слышала, хозяин накануне с кем-то поцапался. Может, отомстили. Он заезжал, посмотрел. Сказал – работаем дальше. Ну, мы и работаем.

– Весело у вас, – покачал головой Коля. – Ладно, Маш, я пойду. Пашка ждет.

– Привет ему передай, – откликнулась девушка. – Можешь поцеловать.

– Его? – Коля вскинул брови.

– Меня, дурачина, – Маша перегнулась через прилавок. – Целуй и вон с глаз моих, чтоб я тебя с пивом здесь больше не видела! Да, и Глеба вечером забрать не забудь.

8

Оставшись один, Павел прикусил сигарету и прислонился к высокому забору палисадника, укрывшись в тени старой вишни. Та вымахала аж до третьего этажа, цепляясь ветвями за крышу. Отсюда был отлично виден весь двор: небольшой, на три дома, с песочницей и покосившимися качелями, с обшарпанным, оббитым вздувшейся фанерой столом, за которым целыми днями протирали штаны местные любители домино. Между нескольких врытых столбов на провисших верёвках, подпёртых кольями, трепыхались застиранные простыни, чередуясь с чьими-то кальсонами и рубашками. У подъездов на лавках чинно заседали старушки, а на детской площадке веселилась ребятня, затеявшая давно забытую игру в «колечко».

Из-за дома показалась незнакомая девица. Озираясь по сторонам, она несмело шагнула во двор и, растерянно постояв с полминуты, о чём-то спросила одну из бабулек. Та, покривившись, указала рукой на соседний подъезд. Гостья несмело двинулась к дверям.

Павел уже знал, кому позвонит незнакомка. Именно здесь, на первом этаже, обосновался странный приезжий с водянистыми глазами.

С тех пор, как Иваныч поведал о плешивом, Павел, выходя из мастерской, всякий раз поглядывал в сторону заветного подъезда, нет-нет, да и примечая очередного визитёра.

Ничего общего у гостей не было. Молодые, старые. Мужчины и женщины. Пешком и на собственных авто. Только выходили от незнакомца они чаще всего с очень схожим выражением лица, от которого Павла всякий раз передёргивало.

Местные перешёптывались, высказывая предположения одно безумнее другого. Что жилец-де то ли сектант, то ли экстрасенс, то ли вообще – страшно подумать – иностранный агент или террорист, тайно вербующий честных граждан. Слухам Павел не верил, да и вникать особо не собирался. В мире полно ненормальных. Одним больше, одним меньше – его не касается. Главное, что после той первой встречи они больше не пересекались, хотя пару раз Павел видел незнакомца на улице. Тот периодически наведывался в ближайший магазин или просто время от времени куда-то отлучался. Но, что было неизменно, так это в любую погоду наглухо застёгнутый тёмно-вишнёвый френч, тщательно отутюженные брюки и надраенные ботинки.

Сектант? А если и так? Сборищ не устраивает, порядок не нарушает. Правда, одна бдительная соседка, недовольная тем, что уютный дворик стал притягивать к себе слишком много чужаков, не преминула заявить на нового жильца в полицию. Участковый заявился в тот же день.