Нет, он спит, ему снится сон. Ему снится, что он в горах, а напротив него…

– Никола, ты жив! Как ты нашел меня здесь?

Пляшущие сполохи костра не позволяли разглядеть визави, казалось, что он висит в воздухе, не касаясь снега.

Никола кивнул, и на лице его появилась грустная улыбка:

– Здравствуй, Джузеппе. Нам очень нужно было тебя найти, вот я и нашел. Это было не так трудно.

– Выходит, ты выбрался оттуда? Где ты был все это время? – Джузеппе даже не заметил слова «нам».

Никола чуть заметно покачал головой.

– Нет, я не выбрался. Формально я лежу на полу перед пультом, где меня убил твой коллега Вонг. Рядом с его трупом.

– А… как же? Ведь все получилось? Кто же переключил машину?

– Помнишь, ты мне говорил про биополе планеты, про эгрегор? Всё это правда. Умирая, люди уходят туда. Кто-то растворяется в нем сразу, кто-то как личность существует еще какое-то время. Я пока еще есть, как видишь. Так же, как и некоторые известные тебе люди.

– Люди? – Джузеппе сразу подумал об отце, погибшем при взрыве самолета, и о матери, пережившей его всего на десять лет.

– Да. Профессор Шумецкий, преподававший тебе волновую физику. Он умер незадолго до того, как здесь всё началось. Он мне и подсказал, какие кнопки нажимать. Пульт сильно переделали после того, как ты его видел в последний раз, Джузеппе.

– Подожди, я запутался. Вонг, пульт, Шумецкий…

– Вонг уже начал переключать режим, когда появился я. У нас была схватка, но он меня убил. Я был уже почти мертв, когда эгрегор влил в меня силы, чтобы я смог закончить дело. Я убил Вонга и с подсказками профессора переключил машину.

– Вот оно как… – Джузеппе почувствовал, что у него поднимаются дыбом волосы под шапкой.

– Жаль, что мы все ошибались, – закончил Никола, – И ты, и профессор, и я.

«Я сплю, я точно сплю. Никола, который умер, но он жив, Шумецкий, Вонг… Так не бывает…»

– Слушай меня внимательно, Джузеппе, это очень важно. Мы не вернули мир к моменту до начала Катастрофы. Мы просто разорвали его на две части. Профессор говорил еще много чего, но это объяснение самое простое и понятное даже мне.

– Разорвали? Как это? Все своем месте, включая Островитян. Ты шутишь?

Никола вздохнул. Отблески огня временами выхватывали его непривычно застывшее лицо из темноты, но Джузеппе никак не мог сфокусироваться на нем. Глаза будто подернулись слезами, смахнуть которые у него не было сил.

– Представь себе, что мир – это страница в тетради, на которой записано о нем всё. И вот, на эту страницу пролили что-то сладкое и липкое, отчего она слиплась со страницей следующей, чистой. Но страница должна быть читаема, чтобы мир существовал дальше, понимаешь? И вот, мы начинаем их разлеплять…

– И часть текста остается на второй странице… – прошептал Джузеппе, – Так вот оно что…

– Так ты заметил?

– Теперь я понял, почему мне все кажется таким блеклым, словно выцветшим. Вкус, цвет, запах. Будто пересвеченный фотоснимок, где нет ни черного цвета, ни теней.

– Боюсь, там не только это исчезло. Но проблема даже не в этом. Всё, с чем мы с тобой столкнулись, осталось во второй части, «черной». И эти твари тоже все там, и они вовсе не сидят, сложа руки. Тем более что машину мы остановили, так что заниматься своим делом им больше не мешает ничего. Раньше им «черные грозы» хотя бы жизнь портили, теперь – нет.

– Ну и ладно, – хмыкнул Джузеппе, – Они там, мы здесь. Да пусть хоть сожрут друг друга, мне их нисколько не жалко.

– Это ненадолго, дружище. Две части мира остановились и уже двинулись навстречу друг другу. Еще месяц – и они сольются. Вот тогда мир снова станет ярким и богатым на события. Только вряд ли ты этому сильно обрадуешься.

– Так надо скорее предупредить, сообщить в…

– Думаешь, не пробовали? Я же сказал, что часть информации осталась на той странице. В правительстве считают, что кризис благополучно разрешен, никакой опасности нет. Подробностей не знаю, но поверь, с этой стороны мы сделали всё, что могли.

– Ты хочешь, чтобы мы снова пошли туда? Вместе?

Никола снова грустно улыбнулся.

– Ты забыл, что меня нет, я убит и лежу перед пультом. А это – всё, что осталось от моей личности, и оно навсегда привязано к этому миру. Пока не растворится в нем окончательно.

– Ты хочешь сказать, что я пойду один? А что я должен буду там делать? И как я туда попаду?

– Отсюда – никак. Все связи межу половинками оборваны, ни отсюда, ни сюда сейчас хода нет. Но мне кажется, что один шанс всё-таки есть. Только он очень непрост, я даже не уверен, что ты согласишься. Мне сказали, что существует один способ доставить тебя в мой родной мир. Там есть, кому рассказать нашу историю, особенно про общину под Витебском и то, что там с нами произошло. Я уверен, что они тебя выслушают с большим интересом и в долгу не останутся.

– Побывать на твоей родине? Да я всегда мечтал об этом! Конечно, я согласен! Стоп, а что не так? Я для этого должен буду умереть, что ли? Хотя, нет, тогда бы ты и сам смог…

– Если бы я смог… Я ведь даже сестру с днем рождения поздравить не успел, хотел ей букет белых роз подарить, как взрослой. Ладно, не в этом дело. Просто надо будет в незнакомой тебе Москве найти людей, которых я знал только под псевдонимами. Задача, да? Я могу тебе четко объяснить лишь то, как они выглядят и где их искать.

– Ну и ладно. Добуду ваш местный коммуникатор, разберусь уж, как-нибудь.

– Да нет там никаких коммуникаторов. Отстали мы от вас лет на пятьдесят в технологиях, а то и больше. Ты сможешь раздобыть только карту Москвы, да и то – слегка врущую, чтобы шпионов с толку сбивать. Да не смотри ты так растерянно, людей поспрашиваешь, в конце концов. Готов запоминать?

Джузеппе растерянно моргнул. Никола внимательно посмотрел на него и кивнул каким-то своим мыслям.

– Тогда слушай. Первый ориентир – это завод «ЗИЛ», станция метро «Автозаводская». Там не промахнешься, он большой. Через него проходит железнодорожный путь. На завод тебя не пустят, но тебе и не надо. Идешь вдоль пути и высматриваешь металлический ангар с большими синими цифрами «51».

– А с какой стороны завода нужно искать? Справа, слева?

– Хм… – Никола поморщился, – Что-то с памятью моей стало… Автозаводский мост мы не переезжали, я бы заметил. Значит, слева.

– Так, а второй? Если там не найду, иду ко второму ориентиру?

– Самый центр Москвы, Покровский бульвар. Его пересекает бывшая Покровка, сейчас это улица Чернышевского. Идешь, заглядывая во дворы, там недалеко совсем. Ищешь трехэтажный скромный особняк желтого цвета. Вывески нет, но на входе охрана. Держись где-нибудь сбоку и смотри, кто входит и выходит. Рано или поздно ты этих ребят увидишь, тут я уверен. Или они – тебя, что скорее.

– Не очень-то конкретно. Ладно, а кого я должен найти?

– Профессор – высокий крепкий мужик в роговых очках, коротко стриженый, с залысинами. Волевой, решительный. Сразу видно, что не в кабинете всю жизнь штаны просиживал. Это раз. Теперь, те трое, что явно бывали в твоем мире – Иванов, Петров, Сидоров.

– Кто? – удивился Джузеппе, – Это как в анекдотах, что ли?

– Я же сказал – псевдонимы. Иванов – худощавый, рост выше среднего, поэтому кажется дылдой. Похоже, что по переходам главный спец – это он. Петров – молодой светловолосый мужик, сила и скорость так и прет из него, даже когда стоит. Реальный волчара. Увидишь – поймешь. И помощник у него есть – тот помоложе, но в остальном будто копия его. Я даже на миг подумал, что они братья, но нет. И третий, Сидоров, невысокий и бледный, просто прозрачный какой-то. Но при том заметно, что не хлюпик, жизнь он повидал. Они с Петровым могли быть раньше напарниками. Не спрашивай, почему я так решил.

– Мне кажется, что такое описание подойдет много к кому… – неуверенно сказал Джузеппе.

– Да, но скорее всего ты увидишь их вместе, кого-то с кем-то. Это увеличит вероятность обнаружить тех, кого нам нужно. Если ошибешься – ничего страшного, скажешь что из глубинки приехал, обознался. В Москве знаешь сколько таких провинциалов?

– Ну, ладно. Вроде бы я все запомнил. А сейчас что мне делать?

– Скажешь, что тебе нужно медицинское обследование. Тут хороших клиник мало, так что твое желание съездить в Мистельбах никого не удивит. Свяжешься с доктором Зильберманом, он запишет тебя на прием и объяснит, что делать дальше. Так, вот что еще, это важно… Ох, черт!

Никола метнулся к палатке, подхватил карабин и, не целясь, выстрелил в темноту.

Джузеппе потряс головой, несколько раз зажмурился и попытался встать с холодной земли, куда он свалился со стула. Со второй попытки ему это удалось. В ушах звенело. Итак, он заснул, видел странный сон про своего пропавшего друга, а потом, падая, зацепил карабин, правильно? И тот от сотрясения выстрелил. Вот только, с предохранителя он его не снимал и патрон не досылал, это стопроцентно. Ладно, сейчас разберемся…

Подхватив мощный фонарь, Джузеппе посветил вокруг и вдруг дернулся от ужаса, когда луч высветил глаза огромного тощего медведя-шатуна. Мертвого медведя, туша которого лежала за костром метрах в десяти. Содрогаясь от пережитого шока, он подошел поближе и уставился на одну единственную дырочку от пули, из которой уже почти перестала капать кровь.

«Вот, ну как же я удачно уронил карабин – прямо в медведя. Еще секунда – и он бы меня порвал. Но не сожрал, кажется, они среди зимы есть не могут, кишечник не работает… – мысли в голове метались, как мотыльки в стеклянном абажуре, – Да что я вру-то сам себе! Никола его и застрелил, одним выстрелом, он это может. Бред, бред какой-то!»

Подхватив карабин в правую руку, а фонарь в левую, Джузеппе обежал несколько раз вокруг палатки, шаря лучом по склонам, выхватывая из темноты то прогалины без снега, то редкие ёлочки. Несколько раз ему чудились странные фигуры, он вскидывал карабин, но всякий раз понимал, что испугался напрасно. Ни злых медведей, ни иных опасных визитеров не наблюдалось. Не было и ни малейших следов по другую сторону костра. Похоже, что он вообще был один на многие километры вокруг.

Немного успокоившись, он затушил последние рдеющие в темноте угольки костра, залез в уже прогретую термоэлементами палатку и задумался. Произошедшее казалось странным сном, результатом накопившихся усталости и раздражения, от которых начал избавляться мозг, оказавшись среди тишины и безмолвия гор.