На вытоптанной площадке на вершине небольшого всхолмия располагались еще три плетеных строения. Возле одного курился костерок в углублении, обложенном небольшими камнями. Увиденная сквозь стену старуха у костра больше не сидела, и вообще никого не было видно, хотя чувствовалось, что тут проживают. Между хижинами на провисших веревках болтались пучки сушеной травы, связки непонятных плодов или грибов. Запасы. Никаких примет и следов цивилизации. В самом заброшенном африканском или индейском поселке можно наткнуться на пластиковую канистру, сиденье от автомобиля, зеркало – тут была стерильно натуральная среда.
– Как минимум собиратели, – сказал дядя Саша. – Хотя нет: а рис?
Денис уже давно вырвался взглядом из ближайшего окружения и ориентировался в пространстве. Вершина холма была оторочена густыми, разнообразными тропическими зарослями. Можно было подумать, что они находятся на лысине огромного монаха. Вон там прорублена сквозь заросли дорожка, по которой белых гостей доставили сюда с берега, виднеющегося вдали слева. Если посмотреть вправо: далеко, видимо на том конце острова, если это остров, высилась бледная, заостренная кверху скала, похожая на торчащую из земли ладонь со слегка отведенным большим пальцем. Ближайшие подступы к холму рассмотреть было невозможно – мешали заросли вокруг «лысины». А подходы к отдаленной скале были обозримы: пространство, заляпанное пятнами растительности, и самое удивительное – геометрические пятна почвы, похожие на куски вельвета, лежали повсюду, куда добирался взгляд.
– Народ в поле, – сказал Денис.
Действительно, можно было разглядеть крохотные фигурки на «пашнях».
Два крупных, расходящихся друг от друга ручья, истекавших из подножья скалы, разрезали картину на три неравные части. Ближе к побережью они зарывались в заросли и, надо понимать, тайно добирались до океана. От ручьев в обе стороны отходили ниточки арыков, местами посверкивающие на солнце.
– Поливное земледелие, – счел своим долгом обозначить увиденное дядя Саша.
– И тишина, – сказал аниматор, делая соответствующий жест руками.
И тут из-за одной из хижин появилась корова. Потерпевшие кораблекрушение уставились на нее, оба смущенные этим зрелищем и пока не в силах сообразить, что же в появлении коровы их так смутило. Наконец поняли – это была именно корова, в том смысле что не теленок, – коричневая, с желтоватыми рогами, чувственными глазами, полным выменем, но маленькая. Раза в два меньше, чем они привыкли видеть.
– Карликовое животноводство, – сказал Денис в тон дяде Саше, но тот был не склонен к юмористическому взгляду на вещи. Он медленно сказал:
– Кажется, нас действительно… занесло. Здесь даже своя порода коров. Представляешь, сколько они живут на этом острове в отрыве от всего остального мира?
– Дядя Саша, мы еще не выяснили, на острове ли мы.
– Сейчас дойдем до той скалы и выясним, что на острове.
Из-за хижины появился средних лет мужчина, подошел к корове, погладил по холке и поманил за собой. Корова покосилась на белых людей и пошла. Абориген тоже покосился в их сторону, именно с той же степенью интереса, что и корова. Это было немного неприятно. Они все еще не понимали, в каких они состоят отношениях с окружающим миром. А стало быть, неясно, что им позволено, а что воспрещено.
Пока не начнешь двигаться, сопротивление среды и не определишь. Дядя Саша сделал не быстрый, но решительный шаг вперед, к тропинке, что, как было известно, уводила меж стенами тропических зарослей вниз с холма в охваченную медлительным сельским хозяйством долину.
Денис шел следом и, опасливее старшего товарища, чаще вертел головой и напряженнее прислушивался. Пару раз он проверил, не крадется ли за ними кто-нибудь. Например, карликовая корова. Ему хотелось говорить о змеях и тарантулах, но не хотелось выглядеть трусом, и он завел речь о погоде:
– Вы обратили внимание, мы на экваторе практически, а ни особой духоты, ни жары не наблюдается. Не то что там, на берегу.
– Это потому что мы на холме, сейчас спустимся ниже, станет влажнее и жарче.
– А-а, как на Бали – на берегу тропики, а в Убуде, в столице…
– Как на Бали.
Тропинка вилась. Густые и разреженные, высокие и ползучие, сине-красные, лимонно-желтые и фиолетово-розовые, исходившие приторными, почти физически ощутимыми запахами стены диких садов проплывали справа и слева.
Аниматор не выдержал:
– А не бросится ли на нас из этих клумб какой-нибудь ягуар?
– Если это остров, и небольшой к тому же, крупных хищников здесь нет.
Дениса раздражала прямолинейная уверенность напарника по несчастью, что они имеют дело именно с островом. Больше хотелось полуострова, больше шансов выбраться к цивилизации без посторонней помощи. Да, по цивилизации уже довольно остро скучалось, и также крепло понимание, что цивилизованный человек без своей цивилизации особенно ничтожен.
– Начинается сауна, – сказал Денис.
И тут заросли распахнулись, и открылась долина-равнина: она не была такой плоской, как казалось с холма, она была скорее волниста. Прямо от устья тропинки начиналась обработанная земля, большой кусок того самого, что они увидели еще сверху.
Дядя Саша присел на корточки и осторожно прикоснулся пальцами к веточкам ближайшего кустика. Дениса больше интересовали фигурки людей, что виднелись впереди шагах в пятидесяти. Они стояли наклонившись в междурядьях, держа в руках мотыги. И вдруг выпрямились и посмотрели в их сторону.
– Это не рис, – сообщил дядя Саша, растирая ладонями метелку с зернами. – И не сорго.
Сзади послышался глухой приближающийся топот, как будто весьма многоногое существо быстро спускалось вниз по тропе. Денис смотрел то в поле, пытаясь уловить намерения земледельцев с мотыгами, то вверх по тропе, прикидывая, как бы можно было подготовиться к появлению неизвестного, весьма вероятно опасного, существа. А дяде Саше, долбаному инженеру, будто все равно: быть затюканному мотыгами или сожранному невидимой многоножкой!
Товарищ инженер встал как раз в тот момент, когда из зарослей вылетела тройка голопузых детишек лет тридцати пяти на троих. Они не испугались двух необычно по местным меркам одетых мужчин, смотрели на них без особого интереса и специально выражаемой приязни. Их послали в погоню за исчезнувшими гостями? Да нет, чепуха, просто ребятня носится по острову. А, нет, не просто так. В руках у них баклажки.
– Привет, спиногрызы! – сказал Денис. – Это вы нам?
Дети ничего не ответили, обогнули пару белокожих гостей и побежали вглубь поля к людям с мотыгами.
– Там дорожка, – сказал дядя Саша.
На самом деле метрах в пяти от того места, где они стояли, начиналась дорожка, разрезающая пашню. Очень кстати, долину, очевидно, можно пересечь, не топча посевы. Они двинулись вслед за подносчиками воды. Проходя мимо уже напившихся и вновь углубившихся в работу крестьян, они придержали шаг, рассчитывая, что те с ними, может быть, захотят заговорить. Заговорить с ними никто не пожелал, хотя было понятно – без внимания их передвижение не осталось. Несколько взглядов искоса и исподлобья, но лишь в прямом, а не переносном смысле.
Они пересекли с десяток, не меньше, таких наделов, обогнули несколько скоплений деревьев, внутри которых можно было различить ограды загонов – помимо земледелия на острове имелось вполне культурное животноводство. И даже один попался птичник – неосторожно приблизившись, они взволновали целое облако белых кур.
Все время они, переходя с дорожки на дорожку, возвращались на берег быстрого, очень холодного ручья. Было душно, дядя Саша не только ополоснулся в удобном месте, но и напился.
– Холодная, – сказал он.
– Так и будем его называть – Холодный ручей.
– Как скажешь.
– Все-таки мы зря хлещем здешнюю водицу, – сказал Денис, наблюдая за напарником, но сам к воде не прикасаясь.
– Мы уже пили ее там, в хижине.
– А почему сами пахари не хлебают из ручья, а ждут, когда детишки притаранят им баклажки? Тут пройти метров двести.
– Это была не вода.
– В смысле?
– Это был обед. Молоко.
– Такое впечатление, что вы тут уже были.
– Кто знает, – вздохнул дядя Саша.
– Ну, это уже совсем не научный материализм. Мистика вам не идет.
– Знаю. – Дядя Саша мелко улыбнулся и пожал плечами.
На каждом поле по дороге к скале работала мотыжная бригада от двух до пятнадцати человек обоих полов; у всякой «фермы» несколько скотников, можно было заключить, что народ тут живет трудолюбивый, и вроде бы никаких признаков насильственной организации – надсмотрщиков, десятников.
– Вольный труд на вольной земле, – не удержался от фразы Денис, а внутри нее подпустил иронии.
Дядя Саша не ответил, и это чуть-чуть задело господина аниматора.
Крестьяне вели себя везде одинаково: демонстрировали внимание как бы вполоборота. Мы вас видим, но вы для нас за стеклом. Вы гуляете, мы пашем, никто никому не мешает.
– Вообще, они умеют говорить? – вопросил Денис с неожиданным раздражением. Они как раз проходили мимо очередного птичника.
– Куры?
– Вы еще шутите!
– Для общения не обязательны слова.
– Вас опять тянет на, прости Господи, метафизику, дядя Саша!
– Меня тянет вон на ту горку, хочется окинуть.
– И я бы окинул. А говорить они говорят, помните, как самый первый шашакал на берегу с теми, что подошли. Они просто с нами почему-то не рвутся побеседовать. Можно подумать, что мы им до лампочки.
– Смотри!
Денис поглядел, куда показывал напарник, это и вправду заслуживало внимания. Группа уже привычного вида земледельцев, но занимающаяся явно не земледелием. Одни лежали на земле и ворочались, погружая в нее то одну руку, то другую. Другие быстро-быстро мотыжили землю в одном месте, как будто желая добраться до чего-то в глубине. Другие опорожняли баклажки с водой туда же, в разрытое.
– Это не молоко, – удовлетворенно сказал Денис, ему было приятно уесть самоуверенного напарника.
– Пойдем посмотрим.
– Да ну их, дядя Саша. Меня и к нормальным-то подходить не тянет, а тут бесноватые. Ритуал у них какой-нибудь, вмешаемся – себе дороже.
Но старший товарищ уже быстро шел в ту сторону, перешагивая через ряды псевдорисовых кустов. Но разведать, чем занимаются аборигены с таким жаром, ему не удалось. То ли не пожелав упражняться в его присутствии, то ли уже покончив с этим делом, загорелые дяденьки разом приняли вертикальное положение и пошли гуськом прочь по ближайшему междурядью.
Дядя Саша присел над местом их недавних стараний.
– Клад искали? – недовольно подбрел Денис.
– Нет. По-моему, это кротовые норы. Кажется, тут полно кротов.
– Кротовые норы? – Денис тоскливо огляделся, было понятно, что ему не нравится не только окружающий пейзаж. – Не нравится мне здесь.
Бледно-желтая скала, ставшая вблизи больше похожа не на ладонь, поднятую в предупреждающем жесте, а на оплывшую ступенчатую пирамиду с примыкающей маленькой кубической колонной, была в основании опоясана несколькими ярусами колючих зарослей, напоминающих ежевичник.
– Можно подумать, что там концлагерь, – шипел Денис, замазывая слюной царапины на локтях и щиколотках.
Они довольно долго петляли между кустами, стараясь и пробраться вверх, и не оцарапаться. Их уводило влево, в сторону, противоположную «большому пальцу», так они уже называли про себя отставшую от общего массива каменную башню.
– Да, у меня тоже впечатление, что горка не жаждет, чтобы ее навещали. Хотя, думаю, мы просто не нашли прохода, – сказал дядя Саша – он тоже оцарапался, и Денису это было приятно.
Вблизи местная достопримечательность скорее заслуживала наименование не скалы, а руины. Огромные трещины, забитые расплодившейся колючкой. Огромные кубические оковалки камня были как бы наготове отвалиться от основного тела и рухнуть в долину понежиться на вельвете.
Все время оглядывающийся младший путник и здесь, взобравшись на первый уступ, бросил взгляд на пересеченную местность. Легкий холодок побежал у него по спине. Все обозримые с этой высоты работники полей стояли разогнувшись и глядели – кто из-под руки, кто так – на них, на парочку карабкающихся в гору белых гостей.
– У меня ощущение, будто мы на глазах у хозяев лезем в их сервант, если не в сейф.
Товарищ инженер тоже оглянулся и кивнул:
– Н-да… Может быть, тут что-то ритуальное. На самую вершину не полезем. Обогнем вот по этому карнизу.
– Нам ведь просто нужно заглянуть на ту сторону, – охотно согласился с ним Денис.
– Смотри.
Они поднялись на очередной выступ и тут обнаружили, что ежевичник над ними посмеялся. Теперь им была видна тропинка из долины к «большому пальцу», она была замызгана, затоптана, как будто по ней много ходили люди с грязными ногами. Чтобы попасть на нее, пришлось бы спускаться обратно в долину, а белым гостям очень не терпелось осмотреться с какой-нибудь высоты, и они полезли дальше, к поджатому «мизинцу» каменной руки.
– Это они натоптали? – спросил Денис.
– А кто же еще.
Денис обернулся в сторону пахарей, грудь вздымалась, надо было успокоить дыхание.
– Зачем?
– Ритуал, наверно. Узнаем когда-нибудь. Сейчас главное – определить, где мы.
Первым, несмотря на свои пятьдесят без малого, вышел на площадку сухощавый, спортивный дядя Саша. Пыхтящий Денис отстал, потом догнал, именно он произнес, оглядевшись, слово, вокруг которого вертелись все их мысли сегодня:
– Остров!
Они довольно долго молчали. Это был не просто остров. Они сразу выяснили, что это еще и одинокий остров. Ни при каком всматривании не выявлялось ни в одном направлении ни полоски суши. Напарники молча прохаживались между жестких кустов местного карликового можжевельника. Смотрели вдаль, смотрели вниз. Если уместны образы в такой момент, открытый ими остров был похож на половинку устричной раковины, они находились в том месте, где к створке крепится створка. Долина находилась в выемке. Дальний край долины был заставлен многочисленными, неодинаковой высоты холмами, ближе к скале плотность поселений падала. Чаще встречались рощи-фермы. А меж ними поля, поля… Ручьи, насколько можно было различить сквозь густую ежевичную пену у подножия, выливались из единого места в основании скалы. Самый большой ручей делил остров примерно пополам, другой – Холодный – делил пополам правую половину.
– Ты обратил внимание – за те полтора часа, что мы гуляем, ни одного самолета, а это курортные места?
– Заметил, только не хотелось произносить вслух.
Инженер, составив, видимо, достаточно полное представление о географии места, тут же перенаправил мысль на другой объект. Повернулся к телу скалы, пока аниматор продолжал изливать тоскливые взгляды на залитые солнцем глади, и похлопал ладонью по шершавой поверхности.
– Известняк.
– Лично вам?
– А?
– Пытаюсь разогнать отчаянье каламбуром.
– Отчаянье?
– А вам исследовательский пыл заменяет нервную систему?
– Нет. – Товарищ инженер переходил ладонями с одного выступа на другой, как будто читал текст, предназначенный для слепого. Господин аниматор с трудом сдерживал раздражение.
– Может, уже скажете – что там внутри? В известняке.
– А почему ты решил, что там что-то есть?
– Да идите вы!
О проекте
О подписке