Ещё одно важное решение, на которое есть смысл обратить внимание. Мухаммед вошёл в дом своей жены. Что же он увидел? Над входом развешаны большие полотнища, великолепно украшенные изображениями волшебных существ, птиц, животных. Мухаммед произнёс: «Воистину, ангелы не входят в дом, в котором есть изображения»^[22]. Сказал – и ушёл. Что же сделала умная Айша? Она разорвала дорогие ткани на куски и смастерила из них подушки, бросила их в изящном беспорядке на пол, а потом попросила Мухаммеда навестить её ещё раз и простить её невнимание. Мухаммед пришёл и сел на подушки. Неудобное Айша превратила в удобное, а Мухаммед понял это и благодарно принял. Разве не чудесный рецепт решения многих сложных проблем?

 
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
………………………………………………………………
Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встаёт?
 

Редьярд Киплинг

Хороший музей – хранилище памяти. Именно память свойственна нам, людям: если человек или народ теряет память, – он обречён на гибель. Память, хранящаяся в музее, учит замечать красоту различий и восхищаться. «Восхищение умиротворяет сердца и возвышает умы». «Люди, как бы долго они ни жили, не живут вечно, и смерть, приходящую от Господа нашего, невозможно отрицать». «Царство всех людей исчезнет, но… останется память, которой не исчезнуть».

Однако с памятью нужно обращаться очень осторожно.

В Сирии произошёл страшный случай: казнён хранитель античного комплекса в Пальмире, учёный-археолог, знаток древностей Халид Ассад – его называли «Господин Пальмира». Достойный человек, уважаемый учёный, верный семьянин, отец одиннадцати детей. Ему было 79 лет. В конце августа 2015 года Пальмиру оккупировали террористы. Ассада захватили в плен, жестоко пытали, стараясь выведать, куда сирийское правительство вывезло древние сокровища. Он молчал. Его обезглавили, тело подвесили на столбе, а голову бросили у ног. Его обвинили в том, что он хранил идолов и ездил в Европу – сотрудничал с европейскими учёными.

Характерная для исламистов борьба с идолопоклонством, иконоборчество перерастают в зло чистой воды. Мы же помним, как талибы взорвали древние статуи в Афганистане. Они объясняли: статуи – идолы, к которым приходят поклоняться паломники, а кроме того, ЮНЕСКО даёт деньги на их реставрацию, вместо того чтобы накормить голодающих афганских детей. В то же время защитники величия вполне успешно продвигают свой бизнес – с большой выгодой для себя торгуют этими отвратительными идолами. Видите, какая интересная выстраивается закономерность: часть артефактов во имя идеи уничтожили, а остальное удачно превратили в дорогой товар – дела идут отлично.

У нас в 20-е годы ХХ века из музеев изымали картины, полагая, что старое искусство никому не нужно и его можно выгодно продать. К сожалению, иногда высокие идеи обманчивы и превращаются в подлость и преступления.

Культура всегда на передовой линии борьбы со злом. Именно музеи противостоят фанатичному бескультурью, нетерпимости, непереносимости всего, что не соответствует чьей-то узкой точке зрения. Есть два лекарства от нетерпимости – жёсткие меры и культура. Второй путь – сложный, но наиболее действенный. Культура создаёт картину великолепного разнообразия мира.

Культура принадлежит всем – ни одному народу не позволено распоряжаться ею по собственному усмотрению. Одна из задач музея, великая миссия – чувствовать ответственность, дорожить, охранять сокровища мира.

Старинное сказание. Аравийский полководец Шаммар – славный и сильный – долго и мучительно осаждал богатый Самарканд. Осада была тяжёлой, заканчивались припасы, начались болезни, раздоры, дух воинов ослабевал. Шаммару донесли: всем в городе заправляет умница и красавица, дочь самаркандского царя. Шаммар призадумался и решил: он отправил к царской дочери посланцев с письмом – предложением выйти за него замуж, в качестве подарка – вся казна его войска. Щедрый дар, красивый жест. Принцесса покорена и разрешила внести огромные сундуки с сокровищами в город. Вы догадались? В сундуках сидели вооружённые воины. Город был захвачен, а царская дочь казнена. Шаммар вошёл в историю как смелый, храбрый, ловкий, находчивый воин, а царская дочка – наивная глупышка.

Это одна точка зрения, а другая – полная противоположность первой – ещё одна история об этом же воине. Он решился пойти в страну мрака – туда, куда никогда не доходит солнечный луч. Воины роптали:

– Сможем ли мы вернуться?

– Стоит ли игра свеч?

Шаммар успокоил их:

– Мы оставим на светлой поляне маленьких ослят, а их матери пойдут с нами.

Войско вступило в мрачную пещеру. Прошло время, пора возвращаться. Что сделал хитроумный полководец? Он поставил впереди войска ослиц, и те побежали к своим детёнышам, а за ними последовали воины.

Хитрость и подлость, смелость и жестокость, находчивость и предательство. В истории много вариантов, и один и тот же поступок можно рассматривать с совершенно разных точек зрения. История – наука, в которой множество вариантов для современности, и однозначных решений нет.

В 1976 году король Иордании с дочерью и супругой посетили Эрмитаж. Я показывал им музей по просьбе отца. Конечно, я гордился и побаивался: если не справлюсь – подведу отца. Всё прошло удачно, нас пригласили в гости. Мы прилетели: встретили с почётом, поселили в самом шикарном отеле Аммана – роскошно, богато, ярко. Рано утром мы отправились в Петру, а когда вернулись – увидели страшную картину: отель разгромлен, всюду обломки, осколки, кровь… Много людей погибло – «Чёрный сентябрь» устроил беспощадное побоище. Мне подарили гильзу от винтовочного патрона, много лет я возил её с собой как талисман и всегда думал: уехали бы мы на час позже – кто знает, что с нами было бы? Пуля от этой гильзы могла попасть в меня, а сейчас она меня бережёт.

В Чечне я работал в Сержень-Юрте – это одно из крупных знаменитых поселений XXI–VII веков до н. э., древнейшая кавказская культура. Во время войны здесь, на этом же месте, был развёрнут лагерь боевиков. Арабы тренировали чеченцев – учили убивать и пытать. Несколько лет назад мы учили их археологии, умению благоговейно относиться к памяти, к жизни, к прошлому. Я всегда старался говорить по-арабски, потому что это – великий священный язык Корана, а теперь на этом же языке, ссылаясь на Великую книгу, оправдывают убийство. Мир перевернулся…

Старая фотография – кажется, лето, июль 1972 года. Верхний Гуниб, беседка Шамиля. Знаковое место: беседка расположена над мощным камнем, на этом камне в 1859 году сидел князь Барятинский и беседовал с пленным имамом Шамилем.

Шамиль – легендарная личность, религиозный лидер мусульман Кавказа, возглавлял войну горцев против российских войск. Я помню свои ощущения, когда смотрел на эту беседку и думал, какой великолепный памятник, пример уважения и глубочайшего сочувствия. Беседку разрушили во время чеченских войн. Исламские боевики безжалостно и бездумно обошлись со своей памятью.

В каждом народе есть свои поражения и победы, свои ошибки. Нам же, хранителям памяти, нужно не бояться помнить и не бояться вспоминать, размышлять. В каждой культуре есть свои сложные, неприятные, неблаговидные истории, но есть и рецепты – как избежать многих проблем. Существует множество вариантов, надо не уставать и не лениться учиться.

Сегодня не происходит ничего особенного, ничего, что не происходило бы всегда и везде. Ислам не страшнее христианства, в нём не больше противоречий, чем в любой другой религии, – кому-то очень выгодно деморализовать ислам.

Словами Корана можно по-разному пользоваться, так же как и словами любой другой священной книги. Их легко извращать. Да, в Коране есть призывы расправляться с врагами, если они нападают, но в Коране говорится: «…Наш Бог и ваш Бог – один, и мы покоряемся только Ему»^[23]. Хорошую формулу вывел муфтий Сирии. В Коране есть два известных высказывания: «У вас есть ваша религия, а у меня – моя!»^[24] и «Наш Бог и ваш Бог – один». Муфтий сказал: «Первое выражение я употребляю в разговоре с буддистами, потому что у нас разные веры. Иудеям и христианам я говорю – у нас одна вера». Есть пути, чтобы не ссориться.

Иногда сетуют, что в храме Гроба Господня (Воскресения Христова) в Иерусалиме у церквей разные приделы – католики, православные, армяне, копты не могут договориться между собой. И чудесно! Не надо всем всегда объединяться – споры, разногласия создают полезное напряжение и разнообразие внутри единства. Разные направления, убеждения, идеи могут бороться – драться не нужно, уничтожать друг друга в яростных порывах не стоит. Надо уметь ценить другое и других, принимать чужое и не забывать своё. Музеи учат: единство – в многообразии. В истории, культуре, религии можно найти провокационные импульсы и запустить их в движение, а можно – наоборот – превратить в спокойные решения.

Мухаммед говорил: «Учитесь, даже если для этого придётся идти в Китай». Важный наказ – учиться. Во время сражений с Византией самой ценной добычей у мусульман считалось достать, получить рукописи, книги, потому что знание – величайшая ценность, к нему надо стремиться изо всех сил, знанием можно делиться – оно приносит пользу. Мне дорого в исламе благоговейное чувство восторга от знания, от возможности учиться, узнавать. Разве это не ценный опыт и разве не стоит обратить на него внимание, размышлять о нём, и разве это свойство ислама недостойно подражания?!

Мы живём во времена, когда извращение воспринимается как норма. Многие тексты священных книг, многие поступки, факты из биографии Пророка извращаются, и неправильное толкование обостряет чувства неуравновешенных. Нужно ли учитывать оскорблённые чувства униженных? Нужно внимательно к ним относиться, с уважением, но не потакать им.

Ничего особенного сегодня не происходит – всё было всегда, но в истории можно искать рецепты, а можно выискивать и запускать провокационные механизмы.

Несколько лет назад мы открыли в Эрмитаже выставку «Между дворцами и шатрами». На мой взгляд, хорошее название. Главная задача выставки – показать изысканную сложность влияний, взаимодействий, проникновений разных культур и традиций. Мир ислама между Китаем и Европой: каким он был, как развивался, что изменил в мире? Ислам всегда привлекал Европу, но и Европа привлекала ислам. Сегодня задача музеев – показывать исламское искусство, исламскую культуру в контексте времён, влияний, увлекать его очарованием, удивлять мудростью, пленять изяществом.

В течение нескольких лет ежегодно руководители крупнейших музеев, таких как Метрополитен, Британский, Берлинский, Венский, Эрмитаж, организовывали специальные семинары, где обсуждали, спорили, размышляли – как ярче, увлекательнее рассказывать о культуре и искусстве ислама, о том, как европейский мир впитывал в себя этот, казалось бы, такой чужой и далёкий мир. Это необходимо, чтобы люди учились ценить, обогащать друг друга, чтобы научились разговаривать, уважать других и другое, непохожее, странное. В результате появились новые экспозиции. Пойми чужое – поймёшь своё.

Ислам – огромный таинственный мир, очень разнообразный, но единый в своём разнообразии. Ислам Китая другой, чем ислам Индии или Турции, или Бухары, или Европы. Мусульмане живут в Китае с VIII века. Арабские и персидские купцы, которые по Великому шёлковому пути везли шёлк, специи, чай, бумагу, фарфор в Европу, постепенно привыкли, полюбили Поднебесную и поселились в диковинной стране. Более того, добились постепенно высоких государственных постов, увлекли китайцев своей верой.

Мусульманское искусство приобрело особенные черты. Например, у многих китайских мечетей нет минаретов, а по архитектуре они напоминают китайские пагоды. При мечетях открыты школы для девочек и школы боевых искусств, более того, в мечетях нет разделения на женскую и мужскую половины, а имамом может стать женщина. У китайцев мечеть называется «Чистый храм истины».

Фарфор – изысканный китайский фарфор – тоже изменился: в нём появились персидские и арабские мотивы. А у арабов, турок и персов появились китайские мотивы в искусстве керамики. Например, изящный орнамент «булут» (или китайские «облака дыма») стал символизировать битву дракона и птицы Симург. Эта птица приносит удачу, она создана из огня и солнца, умеет говорить на человеческом языке. Фирдоуси описывает её как огромную птицу с головой хищника, лапами льва и хвостом павлина. Дракон – символ власти, силы, важнейший образ в китайской мифологии. И два эти образа фантастически соединились, родив новые смыслы и новые варианты старого мифа. Мотив облаков прижился в турецком искусстве, но приобрёл новый смысл: облака приносят дождь, а значит – будет вода, урожай, цветы, жизнь, а не только дым битвы.

В XVI веке мотив «булут» становится популярным в исламском искусстве, но кроме облаков появляются новые привязанности: на керамических изделиях изображаются утки, в китайской мифологии – образ супружеской верности.

В искусстве существовало не только взаимовлияние культур, но и система эстафет. В Китае изобрели фарфор и фаянс, в Средней Азии начали подражать этому искусству и стали делать белые вазы с надписями, но не религиозного, а нравоучительного содержания. Умение заметить, испытать восторг и приспособить к своей жизни, к своему искусству, умение умно воспринимать – так великолепно и полезно, как и искусство дарить и делиться.

Арабские торговцы много путешествовали, с конца VII века поселились в Индии и, конечно, влияние на культуру Индии было очень сильным. Знаменитый Тадж-Махал в память о великом горе и о великой любви построил Шах-Джахан – падишах, возглавлявший Империю Бабуридов. Шах-Джахан – его называли «Повелитель мира» – умный, справедливый, образованный человек. Он увидел девятнадцатилетнюю красавицу, полюбил её, а она полюбила его. У него был многочисленный гарем, но он не замечал и не хотел других жён, кроме Мумтаз-Махал («Украшение дворца»). Они никогда не расставались, во всех путешествиях и военных походах она была рядом с мужем. Родила ему 13 прекрасных детей, но во время последних родов не справилась – умерла, родив девочку. Говорят, за одну ночь борода шаха поседела: он думал о самоубийстве, хотел оставить трон, впал в глубокую печаль, но решил выполнить последнюю просьбу любимой жены. Она просила его никогда больше не вступать в брак и возвести мавзолей.

«Пусть красота алмаза, жемчуга, рубина исчезнет, словно магическое сияние радуги. Только пусть останется одна слеза – Тадж-Махал – сиять на щеке времени», – написал Рабиндранат Тагор. Днём мавзолей кажется белым, во время заката – розовым, а по ночам серебристым. Волшебная переменчивость белого мрамора создаёт чудо перемены и перелива света и цвета. Днём и ночью муллы читают в мавзолее Коран в память любимой жены Шах-Джахана. Мусульманская святыня стала гордостью Индии, её важной, ценнейший частью культуры, истории. Ещё один пример влияния и мудрого существования.

В Эрмитаже хранится удивительной красоты золотое кольцо Шах-Джахана – парадное кольцо лучника. Такое кольцо воины надевали на большой палец: стрела всегда поверх кольца, а лук должен быть тугим и гибким. Лук – символ воинской мощи, ловкости и Божественной силы, и напоминание: целься смело, но будь осторожен, три вещи не возвращаются – выпущенная стрела, сказанное слово и прошедшие дни. Кольцо усыпано драгоценностями, в центре – большой бриллиант, вокруг 21 рубин и 14 изумрудов. Сочетание этих прекрасных камней – это послание, кто понимает – прочтёт: изумруд помогает избежать бед, дарит тайные знания, рубин даёт жизненные силы, притягивает удачу и бережёт от опасностей. Волею судеб кольцо попало в Санкт-Петербург как один из даров двору российского императора.

С VIII по XVII век на Индию обрушилось несколько волн мусульманских завоеваний – арабы, турки, афганцы захватили индийские княжества. Надо было научиться жить вместе, приспосабливаться. Многие индусы в то время вынуждены были принять ислам, им удалось приспособить свои обычаи к новым законам. Корова – священное животное у индусов, но для мусульман она – просто домашнее животное со всеми вытекающими последствиями. Что делать? Индусы-мусульмане решили питаться бараниной, а многие стали строгими вегетарианцами.

Постепенно индийские традиции начали отражаться на привычках и вкусах мусульман, пришедших в Индию. Купола мечетей начали с течением времени приобретать форму буддийских ступ.

После молебна индусы завязывали красные нити с колокольчиками – звон помогал богам слышать мольбы людей. У мусульман этот трогательный обычай приобрёл своё значение: привязывали красные ниточки на руку, как браслеты. Кстати, браслеты – энергия солнца, питающая человека, – прекрасно прижились у мусульман. В Пакистане золотые и серебряные браслеты с удовольствием носят замужние женщины. Подобные обычаи повседневной жизни прижились легко и украшают быт мусульман и индусов.

В Эрмитаже хранится красивейшая и богатейшая коллекция драгоценностей Великих Моголов – могущественных тюркских правителей Индии, которые царствовали более 300 лет (с 1526 по 1858 год). Великие Моголы создали уникальную империю, главное – сумели примирить людей с разными религиозными убеждениями, укладами жизни, верованиями.

Бабур – его называют «Отцом Великих Моголов» – создатель великой могущественной империи. Что мы о нём знаем? Не очень много. Его имя означает «Тигр», он – «Повелитель Самарканда», умный, хитрый, храбрый, удачливый. Завоевал множество богатых земель, вошёл в Дели – священный город индусов, правил мудро. Интересен его внук Акбар – «Великий из великих» – потомок Чингисхана и Тамерлана. Он правил почти полвека (на троне с четырнадцати лет), и о нём вспоминают с уважением. Он был храбрым воином. Держава, которую ему удалось собрать, стала крупнейшей в мире: он завоевал весь Северный Индостан, включая Кашмир и Гуджарат. Не проиграл ни одной битвы. Главное – он понял, что править Индией можно, лишь опираясь и на мусульман, и на индусов, и правление его должно быть полезно и выгодно и тем и другим. Говорили, что он умеет «позолотить цепи, которыми связывает своих подданных».

Сохранился портрет Акбара: красивый человек, лучистые глаза, лицо спокойное, открытое; он носил на голове тюрбан, из-под которого выбивалась прядь волос. Он хотел понравиться своим индийским подданным.

В 20 лет, в знак уважения местных традиций, он женился на раджпутской княжне, дочери раджи Амбера. Невеста не была мусульманкой, и Акбар разрешил ей открыто исповедовать индуизм. Муллы были в шоке, а индусы – в восторге.