Если это не игра, то должны быть мотивы, рассуждал адмирал Школьник. Очень веские мотивы, которые понудили Николь заказать своего мужа. Скорее всего, это дела семейные. Финансовые дела? – задался он вопросом. Возможно. При повторной встрече с Николь эта брешь должна быть закрыта.
А пока Школьник решил закрыть еще один вопрос. Он собрал на открытой террасе отеля всех агентов – Блинкова, Кокарева, Музаева и Чижова. Исключение – капитан Абрамов; с ним на тему, которую адмирал собрался вынести на обсуждение с агентами, он уже беседовал.
– Вас четверо. Коля, даже не думай открывать свой нагнетательный клапан, – предостерег он Кока. – Да, до четырех считать я умею. Даже до пяти, если ты не знал. Вижу, ты действительно хочешь о чем-то спросить.
– Типа того, Виктор Николаевич.
– Спрашивай.
– Какой клапан-то вы имели в виду?
Школьник не меньше минуты неотрывно смотрел на Кока.
– Ты, Коля, острый на язык. Давай выясним остроту твоего зрения. В гостинице остановился человек по имени Костя Романов, заметил?
Романов зарегистрировался в отеле позавчера вечером. Он снял одноместный номер на втором этаже, напротив комнаты Виктора Школьника. Романову было двадцать девять. Высокий, сильный, стриженный наголо, он брал напрокат снаряжение дайвера и выходил в море с испанским инструктором подводного плавания.
Чаще всего Костю можно было заметить в кафе или на балконе в своем номере. Он заказывал коктейль – водка, сок, шампанское – и медленно потягивал напиток. Нередко его взгляд задерживался на владелице отеля Лолите Иашвили. Она отвечала ему улыбкой, отчего-то полагая, что дальше приветствий этот мужественный парень, со сломанным, как у боксера, носом, не зайдет.
Трудно было назвать отдыхом его странное расписание: утренняя пробежка вдоль побережья, завтрак, погружение под воду, посиделки один на один с высоким стаканом. Казалось, он в этом испанском отеле отбывает повинную.
– Так вот, – продолжил Школьник, – Романов не кто иной, как пятый член вашей группы.
– Как это? – Николай подался вперед. – Как это, пятый член? Мы что, просили помощи? Или вы, товарищ адмирал, себя не помните? Не вы ли сказали, что вам в нашей команде нравится внутренняя связь? Еще что-то про коллективную психологию ляпнули. Хотите развалить группу? – недобро сощурился Кок, заиграв желваками.
– Ты ничего не знаешь об этом человеке.
– А теперь и знать не хочу. Нас связывает не только дружба, но и кровь. – Кок оттянул ворот майки, показывая шрам от двойного ранения. – Не за вас и ваши принципы. Я за товарищей насмерть бился. Весельчак – тоже. Он погиб, если вы забыли. Теперь вы ему подмену нашли? А может, подмену Сереге Клюеву или Родику? Клюв на дне моря покоится, а Родик…
– Помолчи! У меня еще есть мозги, чтобы это помнить.
– С какой стати вы вмешиваетесь в нашу жизнь? – не унимался Кок с внезапно посеревшим лицом.
– По той причине, что такой человек, как Костя Романов, вам необходим.
– Да мне наплевать, Романов он или Чемоданов! Мы – не регулярная армия. Не фига ляпать указы об увольнении и призыве.
– Я вижу его необходимость со стороны, тогда как вы не можете разглядеть это изнутри своей команды, – пока еще терпеливо втолковывал адмирал.
– Стойте, Виктор Николаевич! А может, вы просто его пристраиваете? Он что, ваш человек? Может, племянник? А у нас тут денег куры не клюют!
Николай ощутил провал в груди, и все его существо, словно выворачиваясь наизнанку, падало в него, как в черную дыру. Казалось, его разорвало надвое, затем каждую половину еще надвое, потом еще и еще. Он понимал, что будет делиться до тех пор, пока не разложится на атомы и не канет окончательно в самом центре дыры.
– Кок, – Блинков, пребывающий в схожем состоянии, попытался успокоить товарища. – Виктор Николаевич прав – мы ничего не знаем об этом парне.
– Твоему Виктору Николаевичу я уже сказал: я ничего не хочу знать. И тебе повторяю то же самое, если ты, Джеб, вконец оглох! Я себе не предатель! И не забыл, с чего начиналась наша команда. – Кок вперил в адмирала налитые кровью глаза. – Мы срочную пахали. Клюв, Тимур, Чижик, еще с десяток морпехов да пара посольских выходили из-под огня американских «тюленей». Наша диверсионная группа обеспечивала им коридор. Мы с Джебом вдвоем прикрывали их. Дали. Прикрыли. Из огненного кольца прорвались. С кувейтского берега на подлодку на диверсионных лодках пришли. Там друг другу слово дали. Не в вечной дружбе клялись – дерьмо все это. Договорились, как нормальные пацаны, на гражданке встретиться. Встретились. В тот же день с Весельчаком и Родиком познакомились. Они в армии не служили, но аквалангисты были классные. Они нам по духу подошли. Вот так родилась наша команда. Это судьба, понимаете? Никто к нам по щучьему велению не приходил. Даже Саня Абрамов, который к нам шкурный интерес имел, ко двору пришелся. Он вытащил нас из дерьма, нам выпала удача вытащить его. Весельчак за это свою голову сложил. А какой взнос вы со своим блатным вносите?.. Нам никто не нужен. Знаете, чего я хочу? Остаться последним, кто выживет в нашей команде, и сказать себе: «Ты, Кок, прошел этот путь до конца, честно. Не шустрил, ни перед кем не унижался. Потому и дошел. Потому что миссия, видать, тебе досталась такая – помнить тех, с кем ты шагал по жизни». И в этом списке, слава богу, шустрил и блатных нет и не было. И не будет. Вы, что ли, нас создали? Нас было семеро, всего семеро, а мы такой объем работы проворачивали, что любой мясокомбинат завалили бы кровавым фаршем. Корабли брали на абордаж – борта трещали. Товар реквизировали, реализовывали по своим каналам – никаких там яслей и детдомов, вот такие мы, сволочи. Мы – люди из другого поколения. Это ты, адмирал, собирал поговорки: «Денег нам на все хватало, но всего недоставало. Стало все, не стало денег». Многое можно забыть, но что-то забыть невозможно.
– Все?
– Нет. Не подталкивайте меня к крайностям. Я не хочу, чтобы мои товарищи видели, как Николай Петрович Кокарев посылает Виктора Николаевича Школьника на хрен!
Николай резко встал из-за стола и с грохотом отодвинул стул. Его ресницы дрожали – от обиды за тех, кого уже рядом не будет, и тех, кто боялся смотреть на него. Может, не так горячо и эмоционально, но высказаться мог каждый. Почему промолчали? Может, миссия у Кока такая – и в этот раз сказать всю правду в глаза. Может, в груди давно наболело, а вылилось только сейчас. Только сейчас остро стало недоставать Весельчака, Клюва, Родика. А до этого – лишь жирный комок в глотке. И не было возможности избавиться от него.
Сбежав по лестнице на первый этаж, Кок отыскал Романова за столиком в ресторане. Опершись руками о поверхность стола, Николай неприязненно сощурился.
– Как ты хотел оформить наши отношения? Змеей пролезть в нашу команду или как?.. Мы не лучше и не хуже остальных. Мы такие, какие есть. У нас свой мир. С остальным миром мы просто соседствуем. Хорошо это или плохо, решать нам. И в свой мир мы никого не пустим. – Кок демонстративно глянул на часы: – Даю тебе двадцать четыре минуты, брат. Не съедешь из моего отеля, тебя отсюда увезут вперед ногами. Мне плевать, кто ты. На твои заслуги, если таковые есть, тоже плевать.
Костя улыбнулся и промолчал.
Николай уложился в более короткий срок. Не прошло и пятнадцати минут, а он уже садился в такси. Бросив дорожную сумку на заднее сиденье, он назвал водителю адрес:
– Аэропорт.
Такси тронулось в сторону Барселоны.
Школьник знал об этом, но воспрепятствовать решению агента не мог. Кок, в его представлении, падал. Но в том-то и дело, что убивает не падение, а остановка.
Поздно вечером он вызвал к себе в номер Абрамова и Блинкова:
– На Николь Накамуру пришла дополнительная информация. В штате АНБ действительно числился человек с таким именем. Очень скупые данные, нет даже фотографии. Но самое интересное то, что Николь уже не работает в агентстве. Она ушла, или ее «ушли», пока не суть важно, семь месяцев назад.
– На нашем, российском верху говорят «не как наказать нашего товарища, а как помочь нашему товарищу», – сказал Абрамов. – Вот и вся разница.
– Согласен, – кивнул адмирал. – Ближе к теме. В этой связи встает вопрос: говорить ли Николь о нашей осведомленности? Думаю, да. Она должна знать, что ее персоной заинтересовались и этот интерес очень серьезный. Доказательство тому – установленные факты ее увольнения. Что по силам лишь мощной спецслужбе. То есть для нее «частное подразделение Джеба» – это серьезно.
– Вы уточняли источник информации? – спросил Абрамов. – Для меня этот факт слишком очевиден: не успели сделать запрос, как получили ответ. Нет ли здесь элемента подставы?
– Ты прав, Александр Михайлович. Элемент прослеживается, а саму подставу разглядеть всегда трудно. Будем работать.
В номер вошла Лолита. В привычном офисном костюме голубоватых цветов управляющая отелем выглядела чуть старше своих двадцати пяти лет.
– Виктор Николаевич, вам звонок из Москвы, – сказала Лолита, дежурно улыбнувшись адмиралу. Дежурно – это заметил и Абрамов. Сухость Лолки объяснялась внезапным, однако объяснимым порывом Николая Кокарева. Сам Абрамов наполовину осуждал поступок Кока, его другая половина слабо противилась и была готова сдаться. Уже второй раз за последний год прочные, казалось бы, швы дружбы не выдерживали.
– Что? – необязательно переспросил Школьник.
– Звонок из Москвы в офис отеля.
– Люда или Володя?
Шутку адмирала не приняла даже Лолита. В этот раз мудрый ворон каркнул мимо.
Николь свято верила в то, что после смерти Шона Ёсимото вернут ей. Дело закроют за неимением второй конфликтующей стороны; нет второй руки, не получится хлопка. Как прекратится и преследование Николь, организованной в ЦРУ и реализуемой специальным жюри. Николь трудно заподозрить в заказе. Шон всегда ходил по лезвию ножа, и вопрос его гибели – вопрос времени, это она знала наверняка.
Николь могла объяснить свое внутреннее состояние, наложившее неизгладимый отпечаток на внешность, стремлением отстоять сына. Она не заглядывала далеко в будущее и по причине отравленного настоящего. Для нее был важен завтрашний день. Еще один, и еще…
Судьи измотали ее, отняли самое дорогое. Шон не требует развода, выступая в качестве садиста: Николь сохнет, будучи в оковах брачных уз, и это его устраивало. Она страдает и сходит с ума – он доволен этим.
Николь просчитала простую комбинацию: российская разведка примет ее предложение, какие бы цели ни преследовала сама Николь.
С этими мыслями и настроениями, повторяющимися изо дня в день, она поджидала Блинкова в ресторане. Он опаздывал на четверть часа. Была готова ответить на все его вопросы – но постепенно, открывая карты одну за другой, следя за тем, как развиваются события. Была готова и к тому, что может увидеть и не Блинкова: он мог просто выйти на контакт как таковой, основная же часть сотрудничества пройдет с более компетентным человеком. Но пришел именно он.
Николь искренне рассмеялась, отвечая на вопрос Блинкова, а заодно подтверждая выводы начальника флотской разведки.
– Ваша частная организация за сутки сумела установить факт моего увольнения из АНБ?
Настроение у нее приподнятое, что не мог не отметить Джеб. Ее вчерашняя прическа показалась Блинкову пусть и модной, но неопрятной. Волосы, уложенные фиксирующим лаком, носили определение жирных, немытых. Сейчас – никакой фиксации. Одна прядка набегает на другую, лишь подчеркивая «продуманную небрежность мастера», который по-колхозному обкорнал клиента овечьими ножницами. Джеб вывел новое, более точное название этой стрижки – «под девочку».
По дороге в Мальграт Джеба преследовали мысли о Николае. И сейчас – то же самое. Он чуть сменил их курс, вспоминая новый имидж Кока. Тот тоже постригся, оставляя длинную, чуть ли не до подбородка челку, покрасил волосы в черный цвет, отчего стал похож на жиголо. Блинков несколько раз звонил на сотовый Николая, однако тот не отвечал.
– Почему ты ушла из агентства? – перешел на «ты» Джеб.
– Вам это не удалось выяснить? – спросила она не без сарказма.
– Времени не хватило, – спокойно отреагировал Джеб.
Николь демонстративно оглянулась.
– Полагаю, вы не устанавливали за мной слежку?
– Кому это нужно, тебе, нам?.. Поговорим на конкретную тему.
– Принимаете мое предложение?
– В одном случае.
– Ты говоришь о мотивах? – Николь с небольшим запозданием сменила тон обращения и привычным жестом поправила очки в тонкой золотистой оправе.
– Они нас не интересуют. Наш интерес крутится не вокруг твоего имени. Точнее, мой интерес. Ты, целясь пальцем в небо, попала точно в «копейку». Я буду заниматься твоим заказом.
– Ты? – Николь с недоверием отнеслась к этому заявлению.
– Я. Из рук в руки мне необходимы точные и очень подробные данные на Шона Накамуру. Его привычки, места, где он часто бывает, и прочее.
Николь взяла длительную паузу.
– Единственное место, где можно выполнить заказ, очерчено сухопутными и морскими границами. Там действуют партизанские отряды бирманской «Армии Бога», тайские пограничники и отряды спецназа. Плюс интернациональные банды наркоторговцев из «Золотого треугольника». Ты – иностранец, и для тебя будет официально открыто четыре перехода, к примеру в пограничных районах Мьянмы. Но и они при малейшем обострении ситуации на границе закрываются.
– Я, к примеру, – подчеркнул Джеб, выразительно, не рисуясь, подыграв бровью, – работал в Колумбии. Там условия ничуть не лучше. Или не хуже. Я не сталкивался с наркобаронами из «Золотого треугольника», но имел дело с дельцами из ареала «Серебряный треугольник» с оперативным центром в Медельине. Если ты хочешь произвести на меня впечатление, приступай к делу.
Николь глубоко кивнула и последовала совету.
– По меньшей мере, есть два места, где Шон бывает чаще всего. Во-первых, это гостиница в Паттайи, где он снимает шикарный номер и всегда один и тот же. Точного расписания установить, к сожалению, не удастся. Во-вторых, это база, где Шон проводит от нескольких дней до двух-трех месяцев.
– «Ферма»?
– Да. В 1998 году «Ферме» поменяли статус. Она из базы ВМС превратилась в частные владения – эдакие теплые и удобные валенки на ногах ЦРУ. Но сохранила как принципы, так и приверженности и преемственность.
– Пару слов о Шоне. – Джеб улыбнулся, поймав себя на мысли, что начинает искать расположения этой красивой женщины.
– Он богатый человек. Сделал приличные деньги на морских разбоях, торговле оружием. В Таиланде понятия «экспорт» и «оружие» несовместимы, только импорт. Сотни, тысячи подпольных точек, где торгуют американским, немецким, австрийским оружием фактически в открытую. Имея связи в военной сфере, на торговле оружием можно сколотить состояние. От руководства Шон независим в финансовом плане. Риск – его второе имя. Он не из тех, кто говорит: «Зачем что-то уметь, когда и так везет?» Он воспитывает и готовит специальных агентов для работы в Юго-Восточной Азии – Таиланд, Мьянма, Камбоджа, Вьетнам.
– Прикрытие?
– Собственно, у Шона никакого прикрытия нет. – Николь прикурила и пару раз глубоко затянулась. – Его легенда была истиной – достаточно уникальный прием. Шон проходит в «информационных листках», доступных спецслужбам других стран, как владелец «Фермы», не более того, и в этом качестве, кроме как для спецслужб узкого круга стран, не представляет практического интереса. На деле же он имеет тесную связь с воротилами Таиланда. Нередко выполнял их заказы на устранение конкурентов. Они платят ему хорошие деньги. Он на «Ферме» готовит группы – от двух до десяти человек – для конкретных разовых заданий.
– На снимках со спутника мы не нашли ни «Интерцептора», ни его стоянки.
– Стоянка «Перехватчика» в подземном гроте на одном из пограничных с «Фермой» островов. Я назову его точные координаты.
– Думаю, ты, прежде чем уволиться из агентства, сумела обзавестись точными данными «Фермы».
– Разумеется, – кивнула Николь. – Дислокация и численный состав подразделений и боевых кораблей, включая флагман. Распорядок дня, расписание дежурств. Запрашивая данные из лаборатории ВМС в Вашингтоне, я использовала соседний профильный отдел, составляя запрос от имени начальника отдела и оставаясь в стороне. Мне лишь оставалось получить доступ к электронным документам, «запрошенным по ошибке». К тому же я два раза была на «Ферме». Также я кое-что усвоила, ознакомившись с методами ликвидации, которые зачастую практикует ваше Главное разведывательное управление, – акцентировала она. – От меня вы не получите номер спутникового телефона Шона – это во избежание ракетного удара во время сеанса связи, что имело место в случае с устранением Джохара Дудаева. – «Потому что в это время рядом может оказаться другой человек», – вертелось на языке Николь. Она раскроет этот вопрос, но не сейчас. Всему свое время.
О проекте
О подписке