Глава 3

Около половины четвертого Северов пришел в штаб. Дежурный что-то писал в журнале, дежурное звено находилось около машин. Это были три «Чайки» «И-153».

– Чего не спишь?

– Как обстановка? Связь есть?

Удивленный дежурный поднял трубку телефона. Тишина.

– Что это значит?

– Поднимай полк по тревоге! Вражеские диверсанты перерезали связь. Переходи на связь по радио! Посылай связистов на линию в сопровождении охраны!

Ошеломленный таким напором дежурный принялся отдавать приказания и послал за командиром полка.

Отделение из роты охраны аэродрома со связистами выдвинулось по линии для поиска повреждений. Роту охраны Булочкин поднял в ружье. В штабе появился командир полка.

– Ты что вытворяешь!? – разозленный Коробков напустился на Северова. – Я тебя под арест посажу, паникер!

В это время невдалеке раздались выстрелы, отделение охраны, ушедшее на линию, приняло бой с диверсантами. Им на помощь немедленно выдвинулось еще два отделения того же взвода. Немцы, не ожидавшие, что со связистами будут солдаты, да еще так хорошо обученные, сначала ввязались в бой, а потом попытались оторваться, но быстро были уничтожены подоспевшим подкреплением. Связисты исправили повреждение, и в штабе зазвонил телефон. В четыре часа из штаба дивизии сообщили, что немецкие самолеты пересекли государственную границу. Коробков немедленно дал команду на взлет дежурному звену, «Чайки», ревя моторами, ушли в начинающее светлеть небо.

Первым поднялся командир звена младший лейтенант Леонид Бутелин. Когда «Чайки» его звена набрали высоту, немецкие самолеты двумя группами уже подходили к Станиславу. «Юнкерсы-88» шли довольно низко, плотным сомкнутым строем – так легче вместе отбиваться от атак истребителей, тем более что своего истребительного прикрытия не было. Времени на построение атаки с задней полусферы не было, Леонид повел свое звено в лобовую атаку. Он решил сосредоточить огонь на ведущем первой группы, это должно подействовать на остальных и нарушить их строй.

«Чайки» его звена были вооружены крупнокалиберными пулеметами «БС» и двумя «ШКАСами» винтовочного калибра. Для бомбардировщика этого было маловато, но лучше, чем четыре «ШКАСа» на большинстве других «Чаек». Не обращая внимания на встречный пулеметный огонь, Бутелин прошил ведущий «Юнкерс» длинной очередью из всего бортового оружия. Пули попали в бензобаки, и охваченный пламенем бомбардировщик ушел к земле. Другие летчики его звена оказались менее удачливыми и, совершив боевой разворот, пытались атаковать «Юнкерсы» сзади. Это не такая уж легкая задача, тем более что пилоты не очень опытны. Оба истребителя были повреждены, но им также удалось повредить два самолета противника, один из них тяжело. Через некоторое время он упал.

Тем временем Леонид, совершив несколько атак, заметил, что один из бомбардировщиков второй группы совершает заход на бензохранилище. Младший лейтенант прекратил атаку и устремился к новой цели. Ему удалось совершить заход на бомбардировщик сзади, но пулеметы молчали – Леонид расстрелял все патроны. Тогда он увеличил обороты мотора, решив таранить врага. «Юнкерс-88» является скоростным бомбардировщиком, если бы он успел отбомбиться, догнать его на «Чайке» или «ишачке» не удалось бы. Но он шел с максимальной бомбовой нагрузкой, и Бутелин на полном газу настиг врага, винт его истребителя врубился во вражеский хвост. Леонид в спешке пристегнулся только поясным ремнем, а разница в скоростях была приличной – Бутелин боялся не успеть сорвать атаку на бензохранилище. От удара его бросило на прицел, летчик потерял сознание. «Чайка» Леонида рухнула на землю вместе со сбитым им немецким самолетом.

Для отражения налета сил было слишком мало, «Юнкерсы» вывалили свой груз на аэродром. Взлетно-посадочная полоса практически не пострадала, но больше десятка самолетов превратились в обломки. Пострадали дома командного состава, казармы, здание штаба.

Сразу после ухода вражеских бомбардировщиков третья эскадрилья в полном составе поднялась на прикрытие Станислава, звено первой эскадрильи ушло на разведку противника.

Северов шел сзади Ларионова метрах в ста, правее и выше метров на двадцать. Другой ведомый, сержант Зайченко, старался держаться поближе к комэску, так он чувствовал себя более уверенно. Остальные звенья шли клином, также в плотном строю. Кроме машины Северова радиостанции были только у Ларионова и Бабочкина, у других командиров звеньев были только приемники, а у рядовых летчиков не было и их. Все команды подавались покачиванием крыльев или взмахами рук.

Зона патрулирования находилась западнее Станислава, и эскадрилья успела набрать 3 километра высоты. Северов активно крутил головой, но атаку «Мессершмиттов» все равно прозевал. Две четверки сто девятых атаковали сверху со стороны солнца, Олег заметил их, когда разворачиваться навстречу врагам было поздно. «И-16» бодро порскнули в разные стороны, но, пока немцы разворачивались, быстро построились в оборонительный круг.

Игорь Ларионов не хотел рисковать. Если бы все пилоты в эскадрилье были уровня Бабочкина или Северова, можно было бы предпринимать активные действия. Наших было двенадцать против восьми, но Игорь понимал, что техническое и тактическое превосходство на стороне противника, поэтому решил действовать на контратаках. Это было оговорено заранее. Звено комэска-3 вышло из круга и резко развернулось навстречу ближайшей паре «Мессеров», а круг вновь сомкнулся. В лобовой атаке капитан поджег ведомого, а Северов и Зайченко отстрелялись по ведущему. Поврежденный «ишачок» сержанта пошел к земле, а немец резко спикировал и пошел на запад, оставляя за собой небольшой белый след, видимо, была повреждена система охлаждения.

– Молодец, Олежек! Минус два! – Ларионов был доволен.

Впрочем, радовался он зря. Подошли еще две четверки «Мессершмиттов». Игорь был опытным воздушным бойцом, но в таком бою помимо индивидуальных качеств важна тактика, необходимы управление и связь. А тактика была устаревшей, управления почти не было (не считать же наличие передатчиков на трех машинах и приемников еще на двух за полноценную связь).

Пилотаж пары Ларионов – Северов на гансов впечатление произвел. Сбить им больше никого не удалось, но еще два немецких истребителя, видимо, получив повреждения, вышли из боя и ушли на запад. Остальные предпочли не рисковать и, покружившись у оборонительного круга, тоже ушли.

Формально победа осталась за советскими летчиками, но Северов эйфории не испытывал. Во-первых, он понял, что, летая ведомым, вряд ли раскроет себя полностью. Его задача – держать хвост Игорю, приспосабливаться к его манере ведения боя. А она далеко не безупречна. Во-вторых, наши ходят плотным строем, по высоте не эшелонируются, связи нет, самолеты качественно уступают противнику. Последний фактор сам по себе не фатален, но вместе с первыми тремя…

Страха, сковывающего движения и мысли, у Олега не было – в прошлой жизни в него стреляли много раз, штурмовик собирает на себя аплодисменты из всего, что только может стрелять в данный момент. Равнодушно это воспринимать нельзя, но держать себя в руках, а иногда и выключать инстинкт самосохранения Олег давно научился. Однажды он посмотрел фильм «Первый рыцарь» с Ричардом Гиром в одной из главных ролей. На вопрос, как научиться быть настоящим воином, его герой отвечает, что нужно мастерски владеть оружием, предугадывать действия противника, а еще тебе должно быть все равно, жив ты или уже умер. В прошлой жизни Северов это умел, не разучился и сейчас.

Подходя к аэродрому, Северов предложил Ларионову оттянуться назад и прикрывать посадку эскадрильи. Он знал, что немцы любят ловить на взлете и посадке. Расчет оказался верным, пара «Мессеров» вынырнула с северо-востока, но, увидев развернувшееся на них прикрытие, шарахнулась в сторону и ушла.

До вечера Северов летал еще два раза примерно в тот же район. Первый раз ходили снова эскадрильей, никого не встретили. Второй раз работали парой с комэском, болтались на трех тысячах, видели, как примерно на пяти с половиной – шести на восток прошли три девятки «Юнкерсов-88». Потянулись было за ними, но, естественно, догнать не смогли. Охранение – четверка «Мессеров» – связываться с ними не стала, зато с высоты со стороны солнца спикировала еще четверка и чуть не завалила Игоря. Спас Северов, успел вывернуться с линии огня и дать очередь, заставив отвернуть ведущего атакующей пары. Ведомый был в менее выгодной позиции для стрельбы и доворачивать не стал, уклонился. Здесь не надо было пасти менее подготовленных пилотов, связь у пары Ларионов – Северов была, решили потягаться. Дотягались до дыр в плоскостях и хвосте, у Олега пару раз бахнуло по бронеспинке, но и гансы получили свою порцию незабываемых эмоций. Сбить никого не сбили, но подырявили всех четверых изрядно, жаль не нанесли серьезных повреждений. «Мессеры» разошлись – более пострадавшая пара ушла к земле, другая – на высоту. У наших кончался бензин и боекомплект, преследовать не имело смысла, шансов догнать не было.

Зайченко появился поздно вечером. Он посадил «ишачка» недалеко от места боя. Его ястребок при посадке серьезно пострадал, и сам он, помимо ранения в руку, тоже побился. Так что его направили в госпиталь, за истребителем ушла машина.

За первый день войны полк потерял только на земле более половины своих машин – тридцать шесть, в основном в первой волне налета. Была и вторая волна, уже днем, когда третья эскадрилья вылетала второй раз. Четыре самолета техники брались восстановить. Всего заявлено одиннадцать побед – другие эскадрильи тоже сделали по паре вылетов.

«Вот так обычно и бывает, – подумал Северов, – трах-бах, и в первый же день боевых действий половины полка нет. Все, как дед и его друзья рассказывали. Ладно, спать, потом будем воевать дальше».

Следующие дни прошли в напряженном ожидании новостей, вылетах на разведку и прикрытие Станислава, поисках вражеских диверсантов и спорах с начальством. Многие, особенно молодые люди, верили в быструю победу (ну да, малой кровью и на чужой территории), некоторые даже рассуждали о скорой пролетарской революции в Германии. Северов осторожно, чтобы не вызывать подозрений, разубеждал наивных и продвигал мысли о новой тактике, приводил примеры из последних воздушных боев, после каждого вылета проводил разбор действий. Вернее, выглядело все так, что разбор проводил Ларионов, но на самом деле все проходило с подачи Олега.

Между тем даже те немногие сведения, что поступали из дивизии, совсем не радовали. Потери были велики, немцы успешно наступали, связь и управление войсками были потеряны.

Северов не помнил во всех подробностях хронику боевых действий, представлял лишь общую картину и некоторые даты, типа взятия Минска или оставления Одессы. Пока все вроде шло без отклонений.

Однако уже на третий день войны третья эскадрилья на патрулировании шла этажеркой! Северов убедил Игоря в преимуществах нового построения, они долго обсуждали свои действия, а затем тренировались пешим по-летному всей эскадрильей. Конечно, отсутствие опыта и связи очень сильно сказывалось, но эффективность работы возросла.